— Ладно, — говорит Марк. — Иду ва-банк. Давай заключим сделку у адвоката: фиктивный брак. Я получаю гостиницу. Ты же понимаешь, что чужому человеку отец отель никогда не отдаст. Это нелепо. Все, что он обещал тебе — его особый хитрый приемчик. Он просто втюхал тебя между мной и Артемом, чтобы мы не расслаблялись. Отец прекрасно знает, что мы с братом друг друга ненавидим. А папа любит разборки. Это у него с 90-х. Такие особые методы удушения конкурентов и выяснения, кто сильнее и хитрее. Вот он и дал тебе эту надежду. А мне тебя даже жаль. Ты до конца жизни в наемных холуях и останешься. А так я тебе гарантирую долю в гостинице, — он бросается ко мне и еще больше вжимает меня в угол, снова пытаясь поцеловать.

— Мне не нужно гарантировать, — выставляю вперед руки, упираясь в его крепкую грудь, и усмехаюсь. — Я выиграю это состязание. И верю Сан Санычу. И мы еще посмотрим, кто кого! Отпусти же меня! — отталкиваю его, хватаю одежду и бегу в номер.

— Мы не договорили! Ненавижу, когда вот так резко обрывают разговор! Здесь я решаю, когда его заканчивать! — он бежит за мной, хватает мою одежду и вырывает из рук.

Но я не отдаю, крепко вцепившись с другой стороны.

— Отпусти меня, псих озабоченный! — рву на себя юбку с жакетом.

— Да кто тебя держит? — взрывается он. — Я просто хочу договорить!

— А я не хочу! Насильник! — мне удается вырвать одежду из его рук, но из-за резкого рывка я теряю равновесие и падаю на кровать.

Мокрые и босые ноги Марка скользят по полу, и он падает рядом со мной. На минуту мы замолкаем, глядя друг на друга.

— Истеричка без тормозов! — шепчет он.

— Озабоченный маньяк! — не уступаю я.

— Как же ты меня бесишь, стерва ненормальная! — он вдруг бросается на меня, сгребает в охапку, ложится сверху и целует в губы.

— Ненавижу тебя, гад! Отпусти! — начинаю елозить под ним, пытаясь выскользнуть.

— Да, пожалуйста! — бормочет он, продолжая меня целовать. — Кто тебя держит?

— Ненавижу тебя! — изо всех сил толкаю его в грудь.

— Это взаимно! — он перехватывает мою руку и целует ее.

Вскакиваю с кровати. В лихорадочной спешке натягиваю белье, юбку, блузку и жакет. Ищу туфли, но их нигде нет. Становлюсь на колени, заглядываю под кровать. Наверное, мы их туда зафутболили. Марк, воспользовавшись моей позой-дозой, скатывается с кровати, хватает меня сзади за бедра и ехидно замечает:

— Вот что значит: девичья память! Ты забыла уйти! Никудышняя из тебя актриса! А так рвалась к выходу! Ну признайся, что я тебе нравлюсь!

— А хи-хи тебе не хо-хо? — пинаю его ногой. — Я туфли ищу, туфли!

— Да вот они, — он извлекает их из-за ножки кровати.

А я, оказывается, прямо на них смотрела и не видела. Совсем с ума сошла! Он становится на колени, садится на пятки, берет мою правую ногу, ставит себе на бедро повыше колена. Улыбаясь, массирует мои пальцы и одевает одну туфельку. Потом берет мою левую ногу за щиколотку, слегка сжимает, ставит на другое бедро и одевает вторую туфельку. А я, по-вороньи разинув рот от растерянности, сижу и просто смотрю на него. И обе мои ноги согнуты и удобненько так лежат на нем. Внезапно Марк резко дергает меня за ноги, разводя их, и падает животом на ковер, подминая меня под себя. Я оказываюсь под ним, лежа на лопатках и не в силах двинуться.

— Отпусти! — хочу крикнуть, но получается тихим шепотом и с эротическим придыханием.

— Не отпущу! — тоже шепотом отвечает он. — Нечего было меня маньяком называть. Я слишком вжился в роль и почувствовал себя насильником. Теперь придется вести себя соответствующе для поддержания имиджа.

И вдруг со стороны двери доносится женский вопль. Нет. Не так! Президентский люкс содрогается и вибрирует от пронзительного, как бензопила, женского визга:

— Ах ты проститутка гостиничная! Чужих мужиков отбиваешь прямо в отеле!

Кристина влетает в номер, спотыкается о край ковра, падает, проезжает на животе несколько метров. При этом она выставляет перед собой скрюченные пальцы с длинными острыми ногтями, явно намереваясь сразу с разбегу вцепиться мне в физиономию.

— Ты все не так поняла! — Марк молниеносно скатывается с меня и усаживается на полу по-турецки, закрывая меня широкой спиной.

Он ловко хватает Кристину, которая как раз доезжает на пузе до него. А я в этот момент живенько карабкаюсь на кровать, проползаю по ней и спрыгиваю с другой стороны. Но Кристина, оттолкнув Марка, ухитряется подпрыгнуть, распластаться по кровати и схватить меня за ногу.

Ничего себе растяжка! Она что, йог, что ли?

— А что здесь непонятного? Если весь отель болтает, что ты объявил ее своей невестой? — вопит Кристина и второй рукой отвешивает Марку звонкую пощечину. — И это я узнаю даже не от тебя, а во время приготовления утиной ножки в конфи! Врун! Предатель! Променять меня на эту швабру! — шипит она.

— Да сама ты швабра, су… шефиня! — лягаю ее, пытаясь освободить ногу.

Это удается только после третьей попытки. И с помощью Марка. Он

хватает эту кудрявую овцу сзади и обнимает двумя руками, не давая двигаться.

— Ах ты… — Кристина пытается выскользнуть из крепких объятий Марка, и проявляя чудеса гибкости, машет ногами в воздухе, стараясь лягнуть меня.

Ей, конечно, меня не достать. Слишком большое расстояние нас разделяет. Но ее ноги рассекают воздух с таким свистом, словно в нее вселился покойный Брюс — через коромысло его — Ли.

— Я все тебя объясню, только успокойся! — мягко и тихо уговаривает ее Марк, несмотря на то, что она, как дикая кошка бьётся в его руках.

В этот момент по коридору проходит Леня. Увидев ледовое побоище, он застывает на месте, рефлекторно прикрыв стратегически важные места — живот и бедра — чемоданчиком с инструментами.

— Мужик, тебе нужна поддержка с воздуха? — спрашивает Леня Марка, и в его миндалевидных глазах плещется глубочайшее сострадание. — Если что, я могу вызвать МЧС. Или группу захвата. Или попросить Эйтана, чтобы он в "Моссад" звякнул.

— Спасибо! Сам! — отрезает Марк, продолжая сражаться с Кристиной.

— Вот это ты молодец! — одобрительно кивает Леня. — Ты бы девушку отпустил, что ли? Еще классик Авксентий Цагарели в пьесе "Ханума" очень мудро заметил: "Если женщины дерутся, лучше в драку не встревать".

— Цитата из классика — это как раз то, что мне сейчас жизненно необходимо! Спасибо вам, Леня! — Марк краснеет от натуги и поудобнее обхватывает Кристину.

Вот откормили корову в этих их Франциях! Здоровый мужик едва справляется. Мичуринец явно слабеет. А потому что неправильно сражается. Зачем руками работать, когда есть такое богатство в овощехранилище? Треснул бы ее кабачком по башке, и все! Против нашего русского кабачка французская бешамельная овца не сдюжит.

— Чем могу, брат, чем могу! — разводит руками Леня.

— Крис, просто дай мне объяснить! — в отчаянии восклицает Марк.

— А тут и объяснять нечего! Швабра! Глиста в обмороке! — рычит Кристина и в очередной раз взмахивает ногой.

Туфелька на "шпильке" срывается с ее куриной лапки и летит прямо в мою голову. Я не успеваю пригнуться, и гламурная обувка впечатывается мне в лоб.

— Ох ты ж как бомбят! Наша доблестная авиация вынуждена отступить! Шалом на вашу хату! Не кашляйте! — Леня приседает на корточки и гусиным шагом ретируется подальше от двери, волоча по полу чемоданчик с инструментами.

Взвываю от боли, а перед глазами рассыпается салют из разноцветных искорок.

— Ага! — ликует Кристина. — Получи, подстилка дешевая!

— Да сама ты… — превозмогая боль, швыряю туфельку в нее.

Конечно, никуда не попадаю, но зато чувствую глубокое моральное удовлетворение. А теперь применим боевой прием номер сто один: длительное изматывание противника бегом. Мчусь к выходу и кричу:

— Забирай своего жениха! Он мне вообще не сдался! И пошли вы оба к черту с вашим аргентинским сериалом! Это не отель! Это бедлам какой-то!