Я мог бы поругаться с отцом за то, что он воспользовался смертью жены, но чувство вины взяло верх над отвращением. Было трудно не испытывать жалости к отцу. Амбани опорочили нас перед своей обширной сетью, похоронив его амбиции глубоко под землей. Ничто не дарило ему чувства собственной важности, кроме известности его сыновей, поэтому я позволил ему продвигать мое дело. Случайные статьи превратились в норму, и я стал любимцем прессы.

Однако Поппи не считала меня жемчужиной в короне. Я был парнем, который испортил важнейшие моменты ее жизни. Посещение еще одних похорон Амбани было ужасной идеей после того, что произошло на поминках ее отца. Так зачем я рыскал по шикарному району Колаба в Мумбаи?

Я не мог выбросить из головы ее затравленный взгляд на похоронах отца. Он заставлял меня гадать, не совершит ли она чего-нибудь опрометчивого в один из дней, когда почувствует себя наиболее одинокой. Я не смог спасти маму, но мог позаботиться о том, чтобы Поппи не попала в ту же кроличью нору. Эгоистичная часть меня также надеялась воссоздать для нее еще один миг покоя, в котором мы смогли бы разделить эйфорию.

Горе Поппи, казалось, было моим призванием. Ее жизнь стала тоскливой. Знакомству с печалью и мраком не было места в жизни четырнадцатилетнего подростка. Она должна была наслаждаться своим статусом избалованной наследницы, тратить деньги родителей с помощью кредитной карты, которую не заработала, или набивать свою комнату розовыми украшениями.

Вместо этого Поппи снова принимала соболезнования, и я надеялся украдкой взглянуть на неё сквозь кованые железные ворота, которые тянулись к небу.

Я стоял через дорогу от дома покойной миссис Амбани. К счастью, Колаба был туристическим районом в многонациональном городе, и на похороны Майи Амбани пригласили большое количество иностранцев. Мое присутствие ничем не выделялось. Одетый в белое, чтобы соблюсти традиции, я добавил солнцезащитные очки в качестве дополнительного слоя защитной брони. Когда очередная толпа гостей хлынула через ворота, я последовал за ними внутрь.

Я осторожно искал Поппи по всему роскошному поместью. Прочесав все комнаты внутри и дважды обойдя снаружи, я нашел ручей за домом. Как и ожидалось, Поппи была одна у воды. Из-за смены часовых поясов и долгого перелета она казалась миражом в своем белом одеянии. Я хотел сказать ей, что в жизни есть нечто большее, чем печаль. Вбить ей это в голову, чтобы она не принимала поспешных решений. Когда палящее солнце опустилось на ее волосы, я тихо подошел к ней. Мышцы на ее шее напряглись, и я присел за подстриженными кустами.

Она услышала меня.

И снова Поппи ничего не потребовала от незваного гостя, лишь вернулась в свой транс, глядя на воду. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не подойти к ней и не утешить. История повторялась: мы бездействовали, пока она горевала. Когда сгустились сумерки, я смотрел, как она уходит.

Обратная дорога в отель не запомнилась. Затравленный взгляд Поппи возвращал меня к мысли о том, что у нее недостаточно сил, чтобы справиться со всем этим горем сразу. Это было не мое дело. Не говоря уже о том, что ситуация с Амбани еще больше обострилась после того, как высшее общество объявило папе бойкот. Это разожгло амбиции дяди Генри. Он использовал мою программу, чтобы основать конкурирующую хедж-фондовую компанию. Она высасывала Ambani Corp досуха, как мы и предсказывали. Ситуация становилась все хуже, так что мне нужно было держаться подальше от девушки Амбани.

Я не сдержал обещания.

В прошлом месяце Чарльз Джеймисон, временный генеральный директор Ambani Corp, скончался от внезапного сердечного приступа. Мало того, что Поппи потеряла отца и бабушку, но после смерти Чарльза под угрозой оказалось и ее будущее в качестве генерального директора Ambani Corp. Все, что она любила и ради чего работала, уходило в небытие.

Не в силах остановить себя, я последовал за Поппи на похороны. Я убедился, что Поппи не бросилась со скалы, но наткнулся на более тревожные новости. Мать Поппи, Пия Амбани, снова выходила замуж всего через несколько месяцев после смерти своего мужа.

Невероятно.

Поппи похоронила отца и бабушку. После смерти Чарльза ее будущее в качестве генерального директора Ambani Corp также оказалось под угрозой. Все, что она любила и ради чего работала, исчезло. Затем ее мать обручилась с Зейном Трималхио, бывшим музыкантом, ранее известным как Аксель, в годы его активной деятельности. Поскольку он был знаменитостью, его свадьба стала событием для всего города, куда пригласили более шестисот гостей. Я подумал, не было ли это намеренным уколом в адрес первой свадьбы Пии Амбани. По-видимому, на предыдущей церемонии у нее было пятьсот гостей. Это, должно быть, стало жестоким ударом для Поппи.

Каждый раз, когда с ней случалось что-то ужасное, я боялся, что это толкнет ее за грань. Поэтому я добился приглашения на свадьбу. Джордан, невеста дяди Генри и моя будущая тетя, была лучшей подругой новобрачной и участвовала в свадебном торжестве. Несмотря на их многообещающее бракосочетание, Генри отказался ехать на мероприятие Амбани, и я уговорил Джордан взять меня в качестве «плюс один» вместо него. Если я правильно оценил ситуацию, Джордан почувствовала облегчение. Я был уравновешен, а она хотела избежать сцен на свадьбе своей лучшей подруги. Джордан лишь предположила, что я вызвался пойти с ней для налаживания связей, поскольку эта свадьба кишела прессой, знаменитостями и агентами.

Перед началом торжества я взял напиток и разведывал окрестности шатра в поисках Поппи, когда услышал разговор Джордан и Пии. Они находились за занавесом, который отделял комнату невесты.

— Я говорила Акселю, что мы должны пожениться после того, как Поппи осмыслит всё, но ты же знаешь, какой он. Он даже слушать не стал. – Пия Амбани, а вскоре Трималхио, теребила край своей кружевной фаты. Она стояла внутри гигантского белого шатра, одетая в пышное белое свадебное платье. — Это была плохая идея.

— Нет, не плохая, – тут же ответила Джордан.

Рядом с ними стояли большой туалетный столик и зеркало в пол, а также пара регулируемых салонных кресел цвета слоновой кости. Они распивали бутылку шампанского в отапливаемом шатре. Тем временем работники кейтеринга расставляли стулья для церемонии в соответствии с планом. Официанты были одеты в черные смокинги, так что мне не составило труда слиться с ними. Я подглядывал сквозь шторы, слушая их разговор.

— Но прошло всего пять месяцев с тех пор, как Джей...

— Я вижу, к чему ты ведешь, и собираюсь остановить тебя прямо сейчас, – оборвала ее Джордан. — Я понимаю, это кажется быстрым, но, основываясь на всем, что ты мне рассказала, Зейн годами ждал, чтобы быть с тобой.

Годами?

Джордан нахмурилась.

— Вы оба достаточно настрадались. Не заставляй его снова ждать только потому, что другие люди могут осудить тебя за поспешный повторный брак.

— Меня не волнует, что подумают другие люди.

— Тогда в чем же дело?

— Я беспокоюсь о Поппи.

Я тоже. В сотый раз я поймал себя на мысли о том, как Поппи, должно быть, тяжело переживает эти изменения. Она потеряла все в течение нескольких месяцев. То, что ее мать снова выходила замуж и двигалась дальше, несмотря на всю трагедию, было ужасно. Одно дело, когда смерть отнимает тебя у близких, другое – когда живые близкие бросают тебя. Свадьба Пии была хуже похорон, потому что это был намеренный выбор – бросить Поппи. Как ее мать могла этого не видеть?

— Она возражала против свадьбы? – успокаивающе спросила Джордан.

— Нет, – неуверенно ответила невеста. — Не совсем.

Я был удивлен. Ни один подросток не согласился бы с тем, что мать так быстро вступает в новый брак. В этой истории должно было быть что-то большее.

Джордан пожала плечами.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

Пия покачала головой.

— Я не знаю.

— Поппи – прямолинейный человек. Поверь мне, она бы дала знать, если бы у нее были проблемы с этим.