– Это нормально, – сказал он, – что на бумаге будет большой объем. Ограничения действуют только на устное изложение доклада. Записывай всё, что у тебя есть, а что из этого осветить на конференции, мы обсудим позже.

И в этом тоже была моя ошибка. Я так озадачилась регламентом в десять минут, что решила весь устный доклад уместить на двух листах, и совсем не подумала, что в печатном варианте ограничений по страницам нет.

Я поблагодарила Шандора за помощь и развернулась к своему столу. Солнечные лучи изрядно нагрели мне спину, и я хотела пересесть на другой ряд, но, заметив в небе облака с характерными для дождя кудрями, которые скрыли от нас солнце, подивилась точности прогноза погоды и осталась на месте.

Закончив с набросками, мы покинули читальный зал, потому что людей в нем прибавилось, и наше шептание вызывало недовольство. Шандор предложил спуститься в фойе и внизу доработать мои записи, разделив доклад по ним на несколько частей. Его участливость казалась искренней, и я не стала скромничать и согласилась.

В холле Шандор отказался сесть на лавку, и мы пристроились возле окна, потупив взоры в мои бумажки. Он начал объяснять, что я должна осветить в каждой из частей, и как выделить в них главную мысль, чтобы заинтересовать слушателя. Я доверяла его богатому опыту и жадно вникала всем рекомендациям, делая на весу поправки в тексте и расставляя акценты.

Мы перешли к выводам и анализу, когда послышался стук в окно. Одновременно повернув голову, мы обнаружили, что на улице пошел дождь.

– Вот это сюрприз, – произнес Шандор.

– Ты с зонтом?

– Нет.

– Может, он ненадолго.

Вместо ответа он пожал плечами и вернулся к моему докладу.

Непогода разыгралась не на шутку, и в здание то и дело забегали молодые люди, у которых не оказалось при себе зонта. Одни из них злились на стихию, нервно стряхивали с одежды капли, словно избавляясь от назойливого жука, другие хохотали и не выглядели пострадавшими. Они сдавали намокшие плащи и куртки в гардероб, и его работница недовольно бурчала, что ей некуда вешать их мокрые одежды.  И пока они разбирались, как им поступить, уборщица вооружилась тряпкой и стала махать ею из стороны в сторону, смывая следы грязи, которую нанесли вновь прибывшие.

Добравшись до нас, она стала ворчать, что шли бы мы лучше в зал или куда подальше и не мешали ей работать. Это была женщина предпенсионного возраста с пышными формами, одетая как типичная уборщица: синий халат, белый платок на голове и резиновые тапки – с отображением всех тягот жизни на лице и вступить с ней в конфликт – всё равно, что накликать на себя беду.

– Шандор, может, мы сходим в кафе и там закончим? Я жутко проголодалась, и не отказалась бы от обеда.

Он напряжено посмотрел на меня и насупился, словно я предложила что-то непристойное. Что не так? Думает, я с ним заигрываю?

– У меня есть зонт, если твои сомнения в этом. Я провожу тебя до остановки, если дождь не закончится. Тебе в какую сторону?

– До университета.

– Ты живешь в общежитии?

– Нет, рядом. Нам не по пути.

Неужели ему известно, где я живу? Откуда?

– Ничего страшного. Я провожу сначала тебя, потом уеду сама.

Он не спешил соглашаться и посматривал в окно. Нет, кафе определенно не входило в его планы. Да и я, по всей видимости, тоже. В своей попытке сблизиться с ним, я очевидно, перегнула палку. Его хмурый взгляд с ярко выраженным неодобрением блуждал с уборщицы на окно, и снова на меня, и я, осознав, что выгляжу чересчур навязчивой, стала гадать, как вернуть ему радушие и расстаться добрыми друзьями.

– Молодые люди, – снова подала голос уборщица, – вы определились, уходите вы отсюда или остаетесь?

– Мы уходим, – сказал Шандор.

Получив в гардеробе одежду, мы стали одеваться. Я привыкла, что парни помогали мне с верхней одеждой, и подсознательно ждала этого от Шандора, но он даже не смотрел в мою сторону – быстро накинул свою бежевую куртку из хлопка, и взял в руки свой коричневый портфель из кожзама. Я сама безропотно надела свой плащ, застегнула все пуговицы и завязала пояс на талии.

– Я провожу тебя до остановки, – сказала я.

– Ты же хотела в кафе!

– Мне показалось, тебе эта идея не понравилась. Я не хочу навязываться. Ты и так мне сильно помог, за что я тебе очень благодарна, но дальше я справлюсь сама. Спасибо за помощь.

– Ты уверена? Мы еще не отсекли лишнее.

– Я не хочу злоупотреблять твоим временем.

Уборщица встала в нескольких шагах от нас, уперлась в бока и ждала, когда мы освободим помещение. Шандор метнул на нее взгляд и сказал:

– Давай выйдем.

Я вынула зонт из сумки.

– Ты извини, зонт маленький…

– У меня и такого нет. Давай его буду держать я.

Мы вышли на улицу, Шандор открыл зонт, и тяжелые капли дождя застучали по его поверхности. Сверкнула молния, и я мысленно стала отсчитывать время до того, как прогремит гром. Но Шандор сбил меня со счета своими словами:

– Мы идем в кафе. Веди, где оно?

– Шандор, ты не обязан…

– Не обязан, – перебил он и чуть улыбнулся, – но я тоже голоден.

Зачем он это делает? Ему же совсем неохота идти со мной в кафе! Однако его взгляд уже смягчился, и казалось других намерений у него и не было.

– Кафе на углу Красной и Советской, – сказала я. – Называется «Вареник». Может, видел его?

– Да, видел. Но не бывал.

Мы поспешили по указанному адресу. Гром прогремел где-то вдалеке, из чего я заключила, что гроза только надвигается, и быстрого избавления от нее ожидать не стоит. Ветер швырял нам в лицо капли дождя, и мой маленький зонт от его порывов норовил выгнуться в другую сторону. Рискуя вымочить руку, я схватилась за спицу и с силой удерживала ее от прогиба. Чтобы защитить свои сумки, мы прижали их к своей груди свободной рукой, и мне приходилось подстраивать свои шажки под широкий шаг Шандора, чтобы не отставать и быстрее добраться до укрытия. Ноги погружались в воду по самые щиколотки, как я не старалась перепрыгивать через лужи. Кажется, я даже издала визг, когда в очередной раз угодила в холодную воду. Тогда же мысленно я попрощалась со своими новыми туфлями. Подол плаща тоже изрядно намок, и особой защиты в зонте я не видела.

Джинсы Шандора с потертыми коленями тоже стали мокрыми, и я боялась даже предположить, что он думает о создавшейся ситуации. Ведь если бы не я, он мог бы покинуть библиотеку еще до того, как начался дождь…

В кафе мы скинули намокшие куртки и расположились за столиком возле окна. Я первая опустилась на стул и взяла меню, которое нам поднес официант. Шандор продолжал стоять, и я была вынуждена поднять на него глаза. И снова в его глазах напряжение. Он будто бы не решался сесть и размышлял, как избавить себя от этой необходимости.

– Что-то не так? – спросила я. – Тебе не нравится это место? Можем пересесть на другое.

Он неуверенно сел на стул напротив меня.

– Нет, все нормально. Я знал, на что иду.

Он с опаской пробежал глазами по другим посетителям кафе, и я машинально повторила за ним его действия. Молодые люди, которые сидели за соседними столиками, вели между собой дружеские беседы, смеялись и на нас не смотрели. Что его беспокоит? Боится, нас могут увидеть вместе? Почему? Это как-то связано с его верой, традициями и обычаями? И что значит фраза: «Я знал, на что иду»? Будто он отважился на грехопадение. Узнаю ли я ответы на эти вопросы за нашим обедом? Готов ли он приоткрыть завесу таинственности, которой окружен на протяжении четырех лет?

Я подумала о том, как бы отреагировали мои подруги на странности в поведении Шандора, и мысленно усмехнулась. Девчонки даже не стали бы выяснять их причины, приняли бы его за чудака и списали все на цыганскую кровь. Но я была не такая. Он представлял для меня интерес, и я надеялась, наше общение не ограничится сегодняшним днем, а потому решила вести себя с ним осторожно и деликатно, чтобы не вспугнуть своим любопытством и не потерять его расположение.