– Как кино? – спросил отец.

– Сюжет затянувшийся, можно было бы уложить его и в полтора часа.

Отец улыбнулся. Я поцеловала его в гладко выбритую щеку, еще раз поздравила и извинилась за свое отсутствие.

– Все хорошо. Мы справились и без тебя.

На торцевом стеллаже шкафа зазвонил телефон, и отец взял трубку. Кто-то из коллег позвонил, чтобы его поздравить, и он рассыпался в благодарностях за теплые слова, звучащие на другом конце провода.

В гости к нам были приглашены Марина Федоровна, подруга мамы, ее сын Марк Савельев, за которого мама не переставала меня сватать, пару друзей и коллег отца, а также наши соседи с четвертого этажа, с которыми родители дружили много лет.

Мама и Марина Федоровна познакомились на пятом курсе института, когда тетя Марина вышла из академического отпуска, в котором находилась два года по причине рождения сына, а мама только родила меня. И так как у обеих были дети, то они быстро нашли общий язык. Помогал этому сближению и мой отец, потому что был педиатром, и стал личным врачом не только для меня, но и для Марка.

Наше общение с Марком началось в те далекие дни, когда я была совсем крохой, и первые семь лет своей жизни я считала его своим братом. Не родным, конечно. Двоюродным. А наши мамы родные сестры. Мы постоянно были вместе, и это казалось естественным. О том, что мы не родственники я узнала незадолго до своего семилетия, когда подслушала разговор наших матушек, мечтавших, чтобы однажды мы поженились. Я вышла к ним из укрытия с вопросом о возможности такого союза между близкими родственниками, и тогда они объяснили, что Марк мне не брат, а просто друг и ничто не препятствует нашему браку, когда мы станем взрослыми. В нашей с Марком жизни после этого ничего не изменилось, но ко мне закралась грусть от услышанного. Словно я потеряла брата.

И после этого я стала просить у родителей братика или сестричку, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту в семейной ячейке. Они улыбались и говорили, что просят аиста выполнить мою просьбу, но прошли годы, а я так и осталась единственным ребенком в нашей семье. Я смирилась с такой судьбой и даже стала радоваться, что одна у родителей. Я уже не представляла, как смогла бы делить их любовь с другими детьми.

В детстве я посещала много разных кружков, в их числе рисование, плавание, французский язык, но дольше всего я задержалась на танцах. И туда нас отдали вместе с Марком. Мне было тогда одиннадцать лет, Марку тринадцать. Чтобы добиться каких-то результатов в этом виде, нужно начинать заниматься бальными танцами еще в детском саду, а мы пришли довольно поздно. Больших достижений за нами не числилось. Мы ездили на танцевальные конкурсы, побывали за границей, но победителями никогда не были. Мы не расстраивались по этому поводу, получая удовольствие от самих танцев, а не от их результатов.

Я училась на втором курсе, когда Марк, будучи за рулем своей машины, попал в аварию. Мы сильно перепугались за него, но худшее, что с ним случилось, это перелом ноги. На пару месяцев он вышел из строя, а я не захотела менять партнера, и потому с танцами было покончено. Когда Марк встал на ноги, он предпринял попытку вернуться в танцы, но особого рвения не проявил, и тоже бросил их. Так эта страница жизни оказалась для нас перевернутой.

Мне было около шестнадцати лет, когда я впервые поцеловалась в губы, и моим учителем стал Марк. Савельевы пришли к нам в гости, и пока взрослые сидели за столом в зале, мы с Марком уединились в моей комнате. Разместившись на диване, мы болтали о новом увлечении Марка. Он встречался уже с третьей девушкой, и делал это втайне от своей мамы, которая велела ему не водить девиц домой. И о причине этого мы догадывались. Тетя Марина желала видеть в доме только меня. Но Марк все равно умудрялся приводить девушек к себе, пока мать отсутствовала.

Я просила Марка не делиться подробностями этих встреч, покрываясь красными пятнами от смущения. Эта дурацкая особенность моего организма забавляла Марка, и он нарочно смаковал каждую деталь. Тогда же он и поинтересовался, а было ли что-то у меня, и очень удивился, узнав, что я даже всерьез не целовалась.

– А тебе хочется попробовать? – был его вопрос.

– Хочется – не хочется, мне не с кем.

– А как же я?

– Ты мне как брат.

– Перестань. Мы оба знаем, что это не так. Никакого греха в этом нет.

– А как же твоя девушка? Что она скажет, узнав, что ты целуешься с другими?

– Мы ей не расскажем.

Марк плотнее придвинулся ко мне, одна его рука скользнула к моей шее.

– Давай я тебя научу. А то встретишь своего суженого, он начнет тебя целовать, а ты не знаешь, как ответить. Чтобы ему понравилось.

– Я думаю, мой суженый захочет сам меня всему научить.

Я попыталась высвободиться из рук Марка, но делала это не слишком уверенно и настойчиво. На самом деле мне было любопытно попробовать, но я бы скорее откусила себе язык, чем призналась в этом.

Губы Марка совсем близко с моими, я чувствую его дыхание.

– Нужно чуть-чуть приоткрыть рот, – сказал Марк, – и обхватить мою верхнюю или нижнюю губу.

Марк продемонстрировал то, о чем говорил. Он нежно захватил мою нижнюю губу и стал ее слегка засасывать. Аккуратно, будто пил воду через трубочку. Его губы мягкие и нежные. И так странно чувствовать их на своих губах… Он и раньше целовал меня коротким дружеским поцелуем, но вот так… по-взрослому… с почти братом…

Надо представить, что это не Марк, а кто-то другой. Но кто? Мне же никто не нравится. Воображать Юлиных ухажеров это даже в мыслях неприлично, да и не в моем они вкусе. Но кого же тогда? Как выглядит тот, с кем бы мне хотелось целоваться? Я четко представляла его внутренние качества, его характер, но как он должен выглядеть внешне? Внешность не важна, но представить кого-то надо!

Не думайте, что прежде чем я ответила на поцелуй Марка прошло много времени, на самом деле не больше десяти секунд, ведь мысли так быстротечны, и порой столько ерунды способно прийти в голову, пока ты делаешь одно движение глазами, называемое морганием. Я смогла-таки вообразить себе высокого брюнета с крепкой фигурой и сильными руками. Кажется, он похож на какого-то актера из бразильского сериала, который смотрит моя мама. Да и пусть! Лучше уж представлять его, чем Марка. Да, так-то лучше. Даже захотелось обнять и крепче прижаться к его груди. Чтобы услышать биение его сердца. И я сделала это.

Ох, и что же произошло с моим партнером? Он осмелел и напрягся от страсти. Ну… наверное от страсти. Я почувствовала, как что-то твердое уперлось мне в бедро, и даже не имея сексуального опыта поняла, что это и есть то самое орудие его страсти. Он навалился на меня и прижал к спинке дивана, рука скользнула к моей груди поверх майки, а между зубов я ощутила поползновения его языка, пробирающего к моему языку точно змей, и воображение вмиг покинуло меня. «Мыльный» герой исчез, и передо мной вновь мой «почти брат».

Я оттолкнула Марка от себя.

– Марк! Не надо.

– Тебе не нравится с языком?

– Нет. Это уже слишком.

– Но поцелуи с языком так возбуждают.

– Марк! Мы – друзья, забыл? Спасибо за урок, я все поняла.

Он все еще не выпускал меня из своих рук.

– Давай еще разок, – сказал Марк, – для закрепления. Обещаю, что без языка.

– Марк, ты увлекся.

– Ты красивая девушка, как не увлечься. Я могу и не тому тебя научить…

Он опустил глаза на мои груди, ложбинка между которыми виднелась сверху моей майки.

– Марк, все остальное не для тебя. Отпусти меня.

В тот момент в комнату зашла мама, которая хотела пригласить нас к столу, и представленная ее взору картина – я в объятьях Марка – наверняка, пришлась ей по душе. Она тут же смущенно вышла, и из-за дверей озвучила цель своего прихода. Я рассмеялась, представляя, как она будет делиться с тетей Мариной увиденной сценой. Это должно было прибавить им уверенности, что все идет по их плану.

После того случая я целовалась с Марком еще один раз. Он тогда пребывал в подавленном состоянии, а я не знала, как выразить ему свое сочувствие, чтобы это выглядело убедительно и подбодрило его. И поцелуй – единственное, что пришло мне на ум. Я поцеловала его в щеку. Он повернул голову, посмотрел на меня страдальческим взглядом, и недолго думая, приник к моим губам жадным и отчаянным поцелуем. Так тонущие люди хватаются за соломинку, надеясь на спасение. Я не оттолкнула его, а позволила себя целовать, и сама отвечала на поцелуй. А перед глазами все тот же бразильский актер. Но ощутив под своим затылком диван, я ужаснулась. Марк повалил меня и стал стягивать одежду. Это вмиг отрезвило меня, и я уперлась ему в грудь. «Нет!» – вскрикнула я, и это подействовало на него как холодный душ. Марк встал с дивана, отошел к окну и долго пытался восстановить дыхание. Потом обернулся, виновато улыбнулся и попросил прощения. Он был не в себе, и, если бы не душевные переживания из-за поступка отца, этого бы не случилось. Мы друзья – и по-другому между нами быть не может.