Доцент согласно кивнул.

– Прекрасно. Что ж, должен признать, что всё услышанное в высшей степени интересно и познавательно. Пришла пора углубиться в суть явлений, понять, так сказать, внутреннюю механику процессов. А именно, перейти к рассмотрению тонкостей, определяющих близкий финал «объекта».

Учёные мужи снова приготовились слушать.

– Думаю, начать следует с необычного сна, который просто преследует меня с малых лет, – начал Виктор. – События там развиваются следующим образом. Осенний, скорее всего октябрьский, пейзаж где-то в чернозёмной полосе России. Раннее утро, светает. Прохладно и тихо. Над распаханным полем плывёт густой туман. В нём постепенно начинают проявляться фигуры людей, идущих цепью. Вот становятся слышны их шаги по подмёрзшей земле, видны надетые на них шинели и винтовки в руках.

– Прошу прощения, в каком же возрасте вы разобрались с шинелями и винтовками? – не удержался Симанов.

– Точно не знаю. Сон видел с раннего детства, но всё понимать начал, конечно, позже. Он так часто повторяется, что я выучил его до мелких деталей, – Виктор вопросительно посмотрел на доцента.

– Ответ принимается.

Николай Егорович с интересом рассматривал малахитовую шка-тулку с каминной полки. Константин Прокопьевич слушал Виктора, откинувшись на спинку кресла.

Старков продолжил:

– Перед шеренгой бойцов идёт командир, рослый мужчина лет сорока, славянской внешности, с худым, измученным лицом. Он несколько раз смотрит в мою сторону, как будто видит меня, находящегося вне сна. Затем поворачивается, вскидывает руку и кричит в полную силу лёгких: «Ура-а-а!». Бойцы подхватываю и бросаются вперёд. Где-то вдалеке слышится хлопок и быстро нарастающий шум.

Через мгновение в середину солдатской цепи падает снаряд, и оглушительный взрыв сотрясает окрестности.

Но дым рассеивается. Становится видно командира, который тя-жело ранен и пытается встать, опираясь на винтовку, но клонится всё ниже к земле. Из последних сил он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза.

В этот момент происходит что-то необъяснимое. Вместе с его взглядом меня пронизывает энергия поразительного свойства. Трудно предположить, что она представляет собой по физической природе: магнитное или электрическое воздействие, гипнотическое или какое-то иное. Можно допустить, что это действуют силы неизвестные сегодня науке.

В результате я как бы перехожу в новое измерение и становлюсь другой сущностью. Картина мира в моём сознании меняется. Тревоги и сомнения исчезают. Приходят внутреннее озарение и убеждённость в справедливости и неизбежности всего происходящего в окружающей реальности. Вместе с этим появляется ощущение абсолютной гармонии бесконечной Вселенной и парящего в невесомом полёте растворённого в пространстве нематериального «я».

Боец-командир роняет винтовку, тяжело валится на спину, вытягивается во весь рост и замирает.

Далее следует обычный сон, без тревог и волнений. Через день-другой наступает ощутимый прилив всех жизненных сил. Легко и просто выполняются самые сложные учебные задания, без особых усилий переносятся значительные физические нагрузки. Предвидения будущего в этот период становятся точнее и на более длительный срок. Мозг словно подключается к неизвестным дополнительным ресурсам. Все когда-то полученные случайные, отрывочные и системные знания выстраиваются в ряды полезной информации, и самые сложные вопросы тут же находят правильные ответы. Ясно понимаешь, что всё в жизни закономерно и имеет обоснованные причины и конкретную цель. За что ни берусь, делается быстро и хорошо. Я настолько изучил действие этой стимулирующей терапии, что даже попытался извлечь некоторую пользу для учёбы. Как правило, результат превосходил ожидания.

– Скажите, пожалуйста, как часто вы наблюдали это необычное сновидение? – осведомился Николай Егорович.

– Несколько раз в году с самого малого детства.

– Вы действительно редкий оригинал, Виктор, – заметил Крупнов.– Явление, которое мало кому удаётся испытать даже раз в жизни, вы почти приспособили под какие-то тонизирующие про-

цедуры, – в его голосе промелькнули нотки недовольства.

Старков попытался оправдаться:

– Я уже говорил, что недостаточно хорошо разбираюсь в сложностях этих тонких материй и только сейчас, во время нашей беседы, стал смотреть на многое по-другому. Честно говоря, если б не вчерашний семинар, и этот разговор вряд ли состоялась.

– Пожалуй, с этим стоит согласиться. Прошу, Виктор, извинить мою несдержанность, – отступил Константин Прокопьевич.

Доцент решил высказать своё мнение:

– Вы знаете, господа, а я бы назвал этот сон неким тоннелем, переходом в какой-то другой мир или иной временной пласт событий. Хотя, по моему представлению, он ближе всего к явлению реинкарнации.

– То есть, вы, коллега, предлагаете дополнить рассматриваемую нами тему изучением перемещения нефизической сущности личности в другую форму после биологической смерти, что фактически относится к бестелесным путешествиям во времени? Это всё безумно интересно, но требует отдельного разбирательства. Сожалею, но мы не в состоянии объять необъятное. Простите, что перебил, Николай Егорович.

– Совершенно с вами согласен, Константин Прокопьевич! Что же касается использования редкого явления в утилитарных целях, в частности, применительно к учёбе, тут, думаю, хозяин – барин. Кому открылся, тот и решает, что с ним делать: расширять горизонты познаний или курсовые писать.

К тому же за пробелы в знаниях обычно ругают не ученика, а его учителей – не смогли, не сумели донести! Студент, не постигший процесса сна как состояния изменённого сознания, – это камень в наш с вами огород, уважаемый профессор, который мы должны немедленно ликвидировать.

Старков внёс в замечания доцента свою поправку:

– Если вдуматься, то объективная реальность всё же сыграла роль в организации сегодняшней встречи. Поводом послужил семинар, а он проводился по утверждённому учебному плану. Значит, событие было обязательным и осуществилось благодаря циклам действующих космических законов.

– Обратите внимание, профессор: наш молодой коллега пытается незаметно оправдать нас за промашку со сновидениями! – заметил доцент.

– Да уж, сообразительный молодой человек, – улыбнулся Крупнов, мысленно подводя первые итоги полученной за вечер информации.

Шкаф-хронометр отмерил очередной пробежавший час гулким бронзовым боем.

– Как вы, господин профессор, умудряетесь спать ночью при исполнении столь жуткого набата? – спросил доцент, озабоченно глядя на стрелки старинного циферблата.

– Вечером я ставлю на этого монстра времени специальный глушитель! – с улыбкой ответил Крупнов. Его спальня располагалась в другой части дома, куда не добирались звуки из гостиной.

– Шутки шутками, господа, а дело делом. Как считаете, Виктор, есть ли в вашей биографии ещё что-то, о чём стоило бы сообщить? – Симанов пытался вернуть разговор в прежнее деловое русло.

Николай Егорович жил в центре Питера в просторной старомодной квартире с лепниной на высоких потолках, которые риелторы называют теперь «сталинками». Его мама, уважаемая Елизавета Иосифовна, женщина восьмидесяти лет, страдающая склерозом и диабетом, знала о постоянной занятости своего учёного сына и старалась как можно меньше его обременять, что удавалось не всегда. Доцента тревожило её одиночество в позднее время. К тому же являться домой после одиннадцати вечера считалось в семье Симановых дурным тоном, а путь от особняка профессора предстоял неблизкий. Эти обстоятельства не позволяли Николаю Егоровичу задерживаться без веской причины.

Вопреки ожиданиям, всё сказанное молодым человеком оказалось интересным и даже имело перспективы практического применения. Кроме того доценту хотелось определиться со своей ролью в новом проекте. То, что его главная идея уже созрела у профессора, сомнений не было.