И вот с начала сентября к этой важной теме начинаю приучать своего благоверного.

– Капусту, – говорю, посолить надо…

Молчит. Я опять:

– Все уже капусту солят, а у нас еще конь в ней не валялся…

Снова молчит. А терпение – оно ведь не железное.

– Все уже давно капусту посолили, – замечаю как бы между делом еще дня через три. – На рынок сегодня заехала, там уже выбора практически никакого. Еще день-два, и останемся на зиму без капусты…

Проняло, наконец… Да как!

– Ты, – говорит, – прямо какая-то капустная маньячка. Уже месяц – «капуста, капуста»… Неужели мы без капусты зиму не проживем?

Долго думал, остряк с голыми коленками! Сумел достать все-таки, да так, что опять начинаю орать.

– Конечно, без капусты мы с голоду ноги не протянем. Вот и сиди всю зиму без щей своих любимых, без пирожков своих любимых, без солянки…

Понимаю, что дурой примитивной выгляжу, перечисляя всё это капустное меню. Но остановиться никак не могу.

– Ты же у нас здесь самый умный, а я так – на подхвате! А ты вообще уверен, что все продукты в холодильнике растут – хлопаешь этой дверцей холодильной с утра до вечера!

– Я с утра до вечера работаю, – невозмутимо так шутит со мной. – С вечера до утра – другое дело. – И «мылится» тут же: – Ну, не сердись… Ты и так всегда всё вкусно готовишь, без всякой капусты…

Потом видит, что у меня уже все глаза выпучились от злости, и как бы спохватывается:

– Ну, ладно, ладно… Засолим, засолим…

Думаете, этим всё заканчивается?

Я на другой день:

– Ну, что, едем за капустой?

Он (с дивана):

– А может, ну ее… Может, обойдемся как-нибудь?..

*

Не-ет… Определенно, девочки, их делают всех под копирку! Только вот где, на какой такой неизвестной планете? Побывать бы там, да посмотреть хотя бы со стороны на весь этот уникальный процесс…

Первого мужа я терпела три года, второго, уже основательно закалившись, пять лет. В вопросе продолжения рода оба, как близнецы, имели вполне определенную точку зрения. Поэтому ни там, ни тут детей не случилось…

И вот этого терплю опять – уже четвертый год пошел. И вот тут как-то говорю ему, не так давно:

– Слушай, что-то со мной не так…

Молчит. Лежит на диване – сибаритствует. Сибаритствовать – это ж наше любимое занятие.

И ладно бы – на диване. А то вдруг озвучил однажды:

– Я тебе пока не нужен? Пойду в ванну залягу, откисну хоть…

Дернулась внутри вся, но промолчала. Да хрен с тобой, откисай, тем более – какой из тебя помощник. Так мало того, через полчаса слышу – зовет! Открываю дверь в ванную комнату, типа «чего изволите?». Лежит такой радостный, весь в мыльной пене, и с просьбой ко мне:

– Милая, а ты можешь мне колбаски на тарелочку нарезать, лучка на нее покрошить и еще с хлебушком…

У меня аж в груди дыханье сперло от возмущения.

– А ты не оборзел случайно? Скоро, сидя на унитазе будешь себе бутерброды заказывать!

Хлопнула дверью, ушла в кухню. Хожу, швыряю всё, что под руку попадется, от возмущения прям пар из ушей. Ну, как можно быть таким отмороженным! Если даже с гигиены начать, допустим…

Но это, слава тебе господи, был единичный случай. В такой популярной форме ему лекцию прочла о культуре бытия, что у него на морде лица даже какие-то эмоции тогда заиграли. Но вот, что печально, до отбивания привычки жрать бутерброды, лежа на диване, руки у меня как-то не дошли. Так было и в тот «исторический» вечер…

*

Я там, на кухне над ужином полноценным колдую – котлетки под соусом с гарнирчиком, десерт к чаю, а он, между делом, перекусить решил перед ужином. Лежит на диване в своей любимой позе – на животе – книжку читает. Перед носом на тарелке колбаса – нарубил, как дрова, кусками. И вкушает – материальную, значит, пищу вперемежку с духовной. Прямо без хлеба. Убила бы…

Внутри всю бесит, как на эту позу его посмотрю, но продолжать тему стараюсь как можно спокойнее:

– Тошнит и тошнит, – говорю.

Молчит, как есть, девочки!

– Кажется, я попала, – втолковываю.

Посмотрел на меня, как на какое-то надоедливое насекомое, и опять глаза в книгу, кусок колбасы – в рот.

– Слышь, – я уже просто буквально над ним зависаю, – ребенок, кажется, у нас будет. – И уточняю на всякий случай: – У нас с тобой.

– Да ты что говоришь… – без всякого совершенно выражения мне отвечает. Без всяких восклицательных знаков. – Надо же…

– Что делать-то? – тяну из него хотя бы какой-то интерес к теме. А на самом деле-то – это ж не пустой интерес. Конечно, завтра к подружкам побегу за советом, но что мне их советы? Мне важно, что он обо всем этом думает. А он при этом и не заставляет себя долго ждать.

– Решай сама, – говорит. – Тебе виднее. Разные выходы есть из такой ситуации… Родить, например, или аборт, например…

Нет, девочки, а что я хотела? Это ж они только в книжках да в сериалах прыгать и умирать от счастья начинают при таких новостях. Хотя у многих моих подруг и прыгают, и умирают. Какие тут сериалы…

Ну, почему у меня-то всё не как у людей!

Думаете, чем закончился тот наш диалог на тему моего тошнотворного состояния? Вы на этот раз неправильно угадали – я истерик никаких не закатывала.

Я просто закидала диван, на котором он валялся и который за все наши совместные годы буквально продавил, его тряпками, включая двадцать пар носков. И рядом поставила чемодан. И сказала:

– Давай, двигай, Ядвига! Будешь тормозить – могу ускорения придать!

Он, конечно, сразу принял положение «сидя». И сидит так, с охапкой шмоток в объятиях. Только одни глаза видать из-под этой кучи. Луп-луп глазами. И что характерно, в глазах – удивление. В кои-то веки. Я даже в ответ тоже удивление выразила: надо же, в этих вечно сонных глазах – и вдруг какое-то человеческое выражение!

– А мне нравится твой характер, – вдруг признается.

Нет, вы слышали? Я! Я свои истерики уже терпеть не могу и себя ненавижу такой, какой стала за эти годы. А он мне заявляет, что ему нравится. Может, в его ушах перепонки какие особые? Которые смысл преломляют. Ударяются о его перепонки, к примеру, мои бранные слова, а в мозг к нему поступает уже музыка какая-то романтическая. А что? Очень даже похоже…

Как я в тот момент, девочки, смолчала, я и сама не понимаю.

А он, главное дело, удивляться не перестает и задает мне целых два следующих вопроса.

– Чем, говорит, – я тебя не устраиваю?

– Какие, – говорит, – у тебя ко мне претензии?

Вот, что называется, «здрастье – приехали». Без малого четыре года все свои претензии ему высказывала, а оказывается, впустую воздух колыхала?!

– Я тебе письмо напишу. Раз ты, как марал на случке, только себя одного слышишь…

Это единственное, что я смогла ему сказать «под занавес» нашей исторической разборки…

*

А дальше, сидя в кухне, до полуночи скрипела пером, составляя этот идиотский список претензий. Вписала в него всё, что только сумела вспомнить. Даже то, что он после ужина стакан холодной воды из-под крана выпивает. Для чего, спрашивается? Ясно ведь – мне назло. Я ему чай с мятой специально завариваю, а он его – водой из-под крана… Само собой, и про то, что зубную щетку не прополаскивает. И что классику читает в туалете. Что вообще кощунственно. Как это можно – сидеть на унитазе и читать Чехова? Что это за такой условный рефлекс? И что хлебом тарелки вычищает. И что, когда по телефону разговаривает, ногтем чертит по обоям. И про привычку затылок чесать, надо – не надо. Чего его беспрестанно чесать, если знаешь, что меня это раздражает? А чистить туфли, вытирая их о брючины… Это вам как? Обулся, загнул ногу и почесал о брючину. Которую я, между прочим, перед этим проутюжила. И я уже не говорю об этой страсти к колбасе. Вообще патология!..

В общем, восемьдесят разных причин столбиком настрочила в этот список. Хотела до ста догнать. А тут сериал интересный начался по «ящику». Любовь-морковь там, идеальные отношения, всё такое… Увлеклась на два часа, расслабилась от всей этой идиллии, и как-то запал пропал.