И что, вы думаете, он мне говорит в ответ?

– Прости, дорогая, я задремал… Давай скорее эти свои баулы. Бе-едная моя, да как же ты их тащила! Я же тебе сколько раз говорил: не надрывайся так! Ну, перекусили бы что-нибудь на скорую руку, картошки бы пожарили…

*

Нет, вы понимаете, это же какое-то скрытое издевательство. Если учесть, что перекус его никогда не удовлетворяет. И было дело, ограничилась как-то на ужин горячими бутербродами с колбасой и сыром, так он потом всю ночь шастал на кухню, холодильником хлопал, спать не давал.

По идее, напомнить бы ему сейчас, но до того устала за день, что солировать больше нет сил. В общем, всю свою желчь выплескиваю лишь короткой тирадой:

– Завтра ты пойдешь по магазинам, ясно? Тем более что завтра выходной.

– Хорошо, – говорит он. – С удовольствием. Давно бы сказала…

Вот так! И попробуй, поругайся, когда он всегда в боевой готовности: на все соглашаться и моментально признавать свою вину. Даже если никакой вины нет. Это же надо уметь! Это же надо обладать таким искусством, таким умением гасить любой конфликт буквальной одной фразой!

Что самое интересное – эта картина повторяется изо дня в день. И сломать ее, эту картину, у меня никак не получается. Вот так, например, было и в тот вечер…

Я ведь не успокоилась после того, как он не открыл мне двери. И в тот вечер почему-то особенно бесновалась. Наверное, мое терпение достигло точки кипения. И я всячески выплескивала это наружу, пока готовила ужин этой ненасытной утробе. То есть, гремела тарелками и ложками, сопровождая все эти звуки театральными выкриками: «Блин горелый!», «Да что же такое со мной сегодня!», «Боже, как я устала!» и всё в таком духе. Что там говорить, девочки, привлекала к себе внимание, как могла. Демонстрировала «в полный рост» свое душевное состояние. Включила весь артистизм. При этом, как бы я ни тужилась, из комнаты, куда благополучно ретировался мой муж, не доносилось ни звука. Затаился, зараза!

Но это же не значит, что я вот так просто его отпущу. Тем более если учесть, что он голодный. И вот, как всегда, приглашаю:

– Ужинать иди…

Пришел тут же, как говорится, по первому свистку, сел, молча начал пережевывать мои фаршированные перцы, между прочим. Я сижу, пью свой кефирчик, наблюдаю. Ест и молчит. Не выдержала.

– Ты б хоть сказал что-нибудь, – говорю.

– Что, например? – невинно так спрашивает.

– Ну… – я теряюсь даже. – «Вкусно», допустим. Или наоборот: «не вкусно».

– Если ем, – говорит, – значит, вкусно.

Ну, вот скажите, что это? Комплимент? Да в гробу я видела такие комплименты! Лучше бы вообще молчал… Лучше бы вообще не спрашивала…

*

Беспокойно так уснула в тот вечер. Да не вечер уже был – ночь глубокая. Пока посуду перемоешь, пока какую-то маску от морщин на морду накидаешь…

И проснулась чуть свет, потому как мстительная мысль не дает покоя. Вот хочется не то досадить, не то проучить – даже не знаю. Но понимаю, что надо ведь что-то сделать, чтобы он задвигался, наконец, чтобы хоть в какой-то мере свою ответственность ощутил, осознал, что мы – семья, и всё должны делать вместе.

В общем, с утра пораньше таки вытолкала его по магазинам. Думаю, как всё принесет, пирогов напеку. С двумя начинками – с мясом и с яйцом. Специальный список ему составила, чтобы не забыл чего или не перепутал.

Так и написала:

1. Мясо говядина – 1 кг

2. Мука, «вышка», алтайская – 1 кг

3. Яйца – 10 шт.

4. Рис длинный – 1 кг

5. Лук репчатый – 1 кг

6. Масло растительное – 1 бут.

Ну, это девочки, то, чего мне не хватало для пирогов, вы ж понимаете. Плюс к этому еще с десяток наименований настрочила, как говорится, «до кучи», чтобы ему жизнь хотя бы в один выходной сахаром не показалась. И чтобы хоть раз побывал в моей шкуре.

Ушел. Час – нет, два – нет, три – нет…

Я, главное дело, заняться ничем не могу. Хожу из угла в угол и одной мыслью страдаю: «Где его черти носят? Двадцать раз за это время можно весь город обойти…». Можно было постирушку какую затеять пока за это время, попылесосить там чего-нибудь. Да даже просто у телевизора поторчать. А вот не могу, и всё! И любопытство раздирает, как он там с моим «боевым заданием» справится, и ревность заедает, что это он по магазинам шастает, а не я. «А позвонить?» – спросите вы. «А как же принципы?» – отвечу вам я…

В общем, с этими принципами все нервы себе пережгла. Дело уже к вечеру идет – какие тут пирожки? Пока мясо сварится, пока тесто подойдет… Ну, вы ж понимаете!

И вот на этих мыслях звонок в дверь. Неожиданно, прямо скажем. Заходит с невинной физиономией и с одним пакетиком. Я от любопытства и долгого ожидания даже забыла поскандалить с ним у порога, пакет схватила – и в кухню.

Достаю четыре банки тушенки, две булки хлеба, два батона, гречку какую-то… И это еще не всё! Извлекаю металлическую коробку чая, большую такую, праздничную по виду. Даже, скорее, подарочную. Лук – зеленый, между прочим. Шоколад – плитку. Масло сливочное – кус довольно таки приличный по весу.

Короче, просто физически чувствую, как лицо у меня вытягивается, как резина. Забираю в легкие воздуха побольше, чтобы спокойствие изобразить. И – начинаю «разбор полетов».

– Хлеба-то куда набрал? – говорю.

– Муки не нашел алтайской, – отвечает.

– Мясо тоже не нашел? – спрашиваю с нотками металла в голосе.

– А какая, – говорит, – разница, мясо или тушенка? Тушенка даже вкуснее.

– А лук? – голос у меня, между прочим, по-прежнему более-менее ровный.

– В зеленом витаминов больше, – резонный такой!

– В пирожки вместо риса гречку класть будем? – интересуюсь.

– Длинного риса не было…

– Взял бы обычный…

– Мне сказали, он так сильно разваривается.

– Кто сказал?

– Старушка, которая за мной в очереди стояла.

– Чай-то сколько стоит такой, любопытно… – я уже неотвратимо закипаю.

– Двести пятьдесят, – спокойно так меня информирует.

– А остальное где? – задаю контрольный вопрос.

– На остальное денег не хватило. Я ж по пунктам – что в начале списка, то, значит, и важнее.

Логика железобетонная, нечего сказать! Меня уже прям колотит:

– А шоколад? – ехидно так изрекаю. – Его и в конце списка не было…

– Тебя, – говорит, побаловать…

– Да идешь ты – пляшешь, баловник! – я уже визжу. – Жри сам свой шоколад!

Отшвырнула от себя все эти, с позволения сказать, покупки и закрылась в спальне.

Легла на кровать, включила своего любимого Баскова, рыдаю и слушаю.

Но он разве даст оттянуться вволю? Тут же буквально в дверь – тук-тук! И заглядывает.

– Не сердись, а? – говорит так вкрадчиво. – Я же тебя люблю… Хочешь, давай яйца пожарим? С тушенкой…

– А ты яйца-то купил? – кричу с отчаяньем и слезами брызгаю.

– Ой, – говорит, – про яйца-то я и забыл! Еще шел и повторял: «Яйца… яйца…».

Тут со мной происходит истерика – я начинаю хохотать и буквально кататься по кровати. Но это не значит вовсе, что я простила – это уже совсем от безысходности.

И вот так, представьте себе, везде и во всем…

*

Как осень – у меня вообще головная боль. Гардероб обновить – это само собой, но заготовки на зиму – наипервейшее дело с таким троглодитом.

– Огурцов, – говорю, надо насолить. Хотя бы банок десять.

– Зачем возиться будешь? – заботливо так спрашивает. – Сейчас же всего такого в магазинах навалом…

– А ты разницу подсчитывал? – тут же подхватываюсь я с готовностью. – Сколько стоит у бабушек купить и самим посолить, и сколько за банку этой заморской магазинской хрени зимой заплатишь?

– Нет, – говорит, – не подсчитывал. Я вообще в этих делах слабо разбираюсь. Решай сама, как лучше…

Ну, не разбираешься, так и сиди, прижми язык, правильно, девочки? Что тут бесплатные советы раздавать, если не разбираешься!

И вот еще очень важный вопрос, к которому его год из года пытаюсь привлечь, так это засолка капусты. Палка-выручалка зимой, между прочим, если кто понимает. Таскать кочаны на себе с рынка, когда он, этот рынок, в шести трамвайных остановках от дома – это уж, простите, подвиньтесь!