ТЕРРА ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ОСОБНЯК ИМПЕРАТОРСКИХ И ЛУННЫХ СВЕТЛЕЙШИХ КНЯЗЕЙ ОСТРОВЫХ. НАБЕРЕЖНАЯ. 30 августа 2015 года.

— Принеси мне ещё камешки.

— Сейчас, моя радость.

И я отправился по набережной, подбирая с мостовой всякие камни, камешки, отбрасывая мусор, который мог оскорбить пальчики моей жены. Могли ли это делать слуги? Конечно. Насколько я помню мемуары Светлейшего Князя Анатолия Юрьевича Емец-Арвадского, он после успешно завершенной крупной тайной операции вот где-то тут сидел на набережной и швырял задумчиво, но удовлетворённо камешки в Босфор. Правда, на него работала целая бригада подносчиков, во главе с адъютантом. Как, впрочем, и на меня.

Знала ли об этом Диана Александровна Романова, Ухтомская и Коссиковская? Без сомнения. А ещё она была молодой, первородящей, подверженной гормональной перестройке женщиной.

И я её люблю.

Собирал ли я камешки с мостовой? Нет, разумеется. Их тут сложно искать, убирают слишком хорошо. Конечно, я отошел к охране, удостоверившись, что Диану охраняют требуемым образом, и, поболтав с безопасниками о погоде и о ценах на урожай (как будто я знал, что сколько стоит), спокойно вернулся к супруге, сел рядом на расправленный рулон туристического утеплителя/изолятора, поставил рядом с ней ведёрко с камешками. Она, молча, взяла ведёрко за ручку и просто швырнула в воды Пролива.

Усмехаюсь:

— Бузишь?

Вздох.

— Ага. Неспокойно мне на душе. Ты завтра уедешь. Империя и Терра полны тревожных признаков. Да и Луна тоже.

Она прислонилась щекой к моему плечу.

— Миша, мне очень тревожно. Я боюсь. В воздухе пахнет грозой. Ты уезжаешь, я остаюсь в Городе. Лучше бы остались на Ольхоне. Или на Жемчужных. Или, даже, на Луне. Пахнет бедой.

— Не выдумывай. Всё под контролем и будет всё нормально.

Грустное:

— Сам-то ты в это веришь?

Киваю.

— Да.

Верил ли я в это? Я верю только своей любимой жене. А так, я не верю НИКОМУ. Кругом ложь и предательство!

— Тебе принести сюда чего-нибудь вкусненького?

Вздох.

— Даже не знаю. Камни же упали…

— Предлагаю их трагическую потерю компенсировать чем-то хорошим.

— Пожалуй я бы скушала пару огурцов. Солёных.

Киваю. Хороший выбор. Для беременных. Ну, огурцы, так огурцы.

Делаю знак рукой. Появляется камердинер. Я ему шепчу распоряжение на ухо. Тот молча кивает и исчезает где-то за нашими спинами.

А мы сидим на набережной. Тепло сегодня. Но мы сидим не на камнях. Здоровье, особенно женское, нужно беречь, если, конечно, хочешь получить здоровое потомство. Иначе это будет: «Назло бабушке отморожу уши».

Полный счастья поворот головы Дианы, которая целует меня в ухо и шепчет:

— Здесь нас пишут?

Отвечаю, всё с той же любовью:

— Не знаю. Писать весь Город они не могут. Разве что целенаправленно — спутниковой группировкой. Но, думаю, много чести. Хотя я не уверен насчет нашей обслуги. Устройства могли быть и в ведре с галькой.

Кивок.

— Потому ведро и полетело в Босфор. Я что — дура?

Умная у меня жена. Вот, что значит порода. Динка страстна, любвеобильна, внешне взбалмошна, но рациональна до безобразия. Как там говаривал немецкий Карл Маркс? Бытие определяет сознание? Или, как сейчас говорят, Битиё определяет сознание? Для нас скорее ближе второй вариант.

Жена зевает, прикрыв скромно ладошкой губы, шепчет:

— Они нас убьют. Убьют Марию. Её детей. Убъют твоего отца, братьев и сестру. Я уверена в этом. Твоего деда посадят на трон, а он им отдаст весь Гелий-3. Слышал, что твоего деда взяли под усиленную охрану?

Сладостно зеваю и бормочу:

— Спать хочу, сил нет. Любимая, будешь у меня подушечкой?

И падаю лицом ей куда-то между ногами повыше колен.

— Шалун.

— А, что я там не видел и не целовал?

Смешок.

— Но, и неожиданности ты умеешь приносить.

— И ты тоже.

Затем почти неартикулярным шепотом:

— Насколько я понимаю, заговор есть, но он далёк от реализации. Я разговаривал с Марией и отцом. Они всё прекрасно понимают и даже пытались это вот «ВСЁ» объяснить мне.

— Они не смотрят под ноги, устремив взоры вдаль. Им не докладывают всего. Слишком благостные отчеты о контроле за заговором. Кланы за Ухтомскими очень обеспокоены. А трудно найти более информированных людей чем те, которые ТАК СЛЕДЯТ ЗА СВОИМИ ОГРОМНЫМИ ДЕНЬГАМИ И ИХ БУДУЩИМ. Они готовятся к кризису, который может разразиться в ближайшие дни. Учти это. И… береги себя, любимый.

* * *

ЛУННАЯ ОРБИТА. КОРАБЛЬ-УЛЕЙ ИБК-М149 «ПАМЯТЬ МЕРКУРИЯ». КОМАНДИРСКИЙ МОСТИК. 31 августа 2015 года.

Приказ о передислоцировании «Меркурия» и включении его в лунную группировку поступил внезапно и без объяснений. Приказ в зубы и вперёд.

Командир корабля граф Разумовский, впрочем, не слишком удивился. Поток грузов и войск в сторону Луны значительно усилился в последние недели, и, в особенности, дни. С орбиты Земли снималось «лишнее» и отправлялось под оперативное командование Селены. Чем было вызвано такое движение, он мог лишь догадываться. Ходили слухи про грандиозные маневры, но сам каперанг всегда был уверен, что сочетание слов «слухи» и «шлюхи» — синонимы.

* * *

ТЕРРА ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ОБЩЕЖИТИЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВОЕННО-КОСМИЧЕСКОЙ АКАДЕМИИ ИМЕНИ МОЖАЙСКОГО. 31 августа 2015 года.

Я оглядел нашу квартирку. Нашу, это со вторым курсантом академии. Динка здесь не училась и её на территорию пускали только в «гостевые дни». Впрочем, у нас, курсантов, суббота была выходными днями, и мы вольны были покидать территорию кампуса и уезжать в Город. И вообще, уезжать куда угодно, лишь бы к восьми утра понедельника как штык. Сегодня понедельник.

И у нас заселение. Ещё вчера мы с Дианой обустраивали наш свежеприобретённый дом на берегу Босфора, а сегодня «как штык» я уже здесь, оставив беременную юную жену скучать в новом доме. Впрочем, такова жизнь жен офицеров. А, поскольку Динка и сама была подпоручиком, но в «Царском отпуске» по беременности, то она меня, вздыхая, понимала и принимала. Ладно, увидимся в конце недели.

Квартирка была небольшой, на двоих, но по факту каждый из нас-соседей, имел отдельную комнату, только санузел и коридор были общими. В Звёздном мы с Цесаревичем Вовкой несколько лет прожили в одной комнате на двоих, и никто не ворчал. Цесаревич ты, правящий монарх, герцог, Великий Князь, сын или дочь рабочих-крестьян погибших за Отечество, Империи было безразлично. У всех условия были стандартными. Конечно, тот же Вовка был «ровнее» прочих, но подчеркивать это было дурным тоном. Всё в Лицее были просто Звёздными дворянами, вне зависимости от происхождения. Вспомним, свободное поведение Марфы в космолёте на Луну. Она вытащила свой счастливый билет и пользовалась им на всю катушку.

Кампус нашей Академии располагался за чертой Константинополя, что призвано было не только дать курсантам возможность спокойно учиться и в меру безнаказанно безобразничать без привлечения полиции (простите за тавтологию с «без», но лучше и не скажешь, тут всё «без», но лучше так, чем «БЕСсмысленно, БЕСпощадно и БЕСполезно», но и давал возможность развернуть на территории кампуса довольно много всякого, полезного в учёбе — симуляторы кабин кораблей и самолётов, всякие там технические сооружения, комфортабельные общаги для студентов, спортзалы, и, даже библиотеки редких бумажных (!) книг. И находились чудаки, которые их листали. И даже читали. Я, например.

В самом Городе было только официальное здание Академии, и не более. Монументальное и красивое, вполне в римском стиле. Мы же отныне здесь.