– Отвечай, – снова жесткий приказ, прямо в губы.

Я размыкаю глаза, чтобы встретиться с черной бездной его взгляда, лоб в лоб, слишком близко. Хочется закричать.

Только разве это поможет? Что мне остается делать, как не слушаться этого страшного человека? Делаю неловкую попытку податься ему навстречу и сама поцеловать. Ему, видимо, сейчас надо именно это. Потому что в ответ слышу рык и еще больше напора. Теперь лапища Алихана гуляют по всему моему телу, изучая, клеймя. Он разводит мои ноги так же резко. Шлепая по внутренней стороне бедра, не давая возможности привыкнуть к его резкости и порывистости.

Трогает там, между ног, заставляя подскочить в попытке отстраниться. Но все такой же жесткий, почти мертвецкий захват возвращает меня на место.

На секунду он замирает, словно бы в раздумьях. А потом слышу звук разрывающегося пластикового пакета и понимаю по тому, что он немного отстранился, что это он презерватив раскатывает по себе. Господи, неужели…

Тогда еще не понимаю зачем, но он плюет себе на руку и смазывает меня там. А потом… Потом я чувствую, как тело простреливает самая сильная, агонизирующая боль, какую я чувствовала в своей жизни.

Он оказывается внутри одним махом, а я громко кричу, не выдерживая и захлебываясь в первых всполохах рыданий. Хватаю его за плечи, впиваясь в них ногтями.

Алихан замирает, пристально смотря на меня. Переводит глаза вниз. Я морщусь. Снова возвращает взгляд к моему лицу.

– Глаза открой, – слышу его приказ сквозь пелену боли. И в нем… удивление? Да, урод! Ты только что лишил меня девственности!

– Почему не сказала, что целка? – к хриплым ноткам добавилось тяжелое, свистящее дыхание. А я вдруг поднимаю, что он сейчас дико себя сдерживает. Как же это пугает. Ощущение, что между ног вбили кувалду. Хочется отстраниться от него и просто свернуться калачиком, но разве кто-то мне даст это сделать?

– Вы… я думала, вы и так поняли…

Он хмыкает, совершая первый жесткий толчок, и я снова вскрикиваю.

– Хватит мне «выкать», Василиса. Мой хер в тебе. Что может сблизить людей больше?

Многое… Например, чувства. Нормальные взаимоотношения. Явно не то, что сейчас между нами. Явно не ситуация, когда он имеет мое тело только потому, что у меня нет другого выхода… Об ужасе происходящего я еще подумаю, но сейчас не до того… Мне бы выжить под этой глыбой.

– Теперь терпи, – снова хрипит и начинает двигаться быстро и порывисто, впиваясь жесткими пальцами в мои бедра и явно отбрасывая любые угрызения совести. Его губы оказываются на моей шее, грудях, цепляют соски, снова поднимаются по груди и шее, накрывая теперь губы.

Поцелуи уверенные и умелые. И запах-пьянящий. Наверное, если бы не все сопутствующее, я бы хотела, чтобы моим первым был такой, как он.

Только нежный, заботливый, внимательный.

Но это всего лишь моя нелепая иллюзия. Алихан не такой. Он как зверь. Нет, с его стороны нет предумышленного насилия. Просто ему плевать. Он берет. А я лежу под ним, прикусив губы, даю ему возможность себя целовать, а сама думаю, как же это может кому-то нравиться… Как про это могло быть написано столько романов, снято столько фильмов… Неужели все дело в том, что мужчины сознательно вводят женщин в заблуждение, чтобы обмануть, что секс – это здорово…

Он совершает последний резкий рывок, по-звериному то ли стонет, то ли рычит. Замирает, запрокинув голову в экстазе. Мне даже страшно поднять на него глаза. Они лишь слегка приоткрыты, на ресницах застыли капли слез. Между ног дико саднит.

Вижу, как его мышцы играют, переливаются, словно бы по ним бегает одна волна удовольствия за другой.

Наконец, он откидывается на постели, громко падая рядом так, что огромная массивная кровать жалобно скрипит.

Я подбираю ноги, скручиваюсь в клубок.

Начинаю дышать только тогда, когда он уходит в ванную.

Смотрю вниз и вскрикиваю, потому что вижу кровь. Очень много крови. Беру салфетки с тумбочки, вытираю что могу… Но она все равно вся разводами по бедрам, на постели…

Плевать… Надо мне быстрее отсюда выбраться, пока он не передумал меня отпускать… Быстро натягиваю разбросанные по комнате вещи. Стараюсь не думать о боли, которая в буквальном смысле жжет меня между ног. Мне сейчас архиважно закрыться от него, спрятаться. И не за простынями постели, где еще пару минут назад он меня поимел.

Когда он, наконец, выходит из душа, небрежно, медленно, обмотав полотенце на бедрах, я уже сижу наготове, вытянутая в струну. Губы поджаты. Терплю боль. Голова кружится, но плевать. Главное, побыстрее закончить этот кошмар…

– Я… могу идти? – спрашиваю тихим хриплым голосом, когда натыкаюсь на его вопросительный взгляд.

– Вы… Ты… получил, что хотел… Я могу идти? – скашливаю дрожание в голосе. Только бы сейчас не разрыдаться при нем.

Уголки его губ слегка подрагивают, и мне на секунду кажется, что он сейчас засмеется, но вмиг лицо становится все таким же каменно-статичным.

– Куда это ты собралась? В ментовку сдаваться с повинной? – спрашивает небрежно.

Не обращая на меня никакого внимания, не стесняясь, скидывает с бедер полотенце и, сверкая голым накачанным задом, начинает одеваться.

– Вы… Вы получили, что хотели… Таков был уговор….

Алихан совсем не обращает внимания на мои слова. Он застегивает джинсы, надевает ремень и футболку.

Мне кажется, я слышу звонок в дверь. На секунду в душе зарождается дикий ужас, что он не последний, кто меня сегодня поимеет. Я помню, как Кира в прикол говорила о том, что они любят «тройнички» или что похуже… Он ведь ни слова не произнес о том, какие у него вообще на меня планы…

Алихан возвращается спустя пару минут, и я чувствую, что вместе с его приходом в комнату просачивается аромат свежеприготовленной еды.

Подходит к кровати, на краешке которой я сижу. Кидает на нее чистый комплект белья. Одним мажущим движением касается моей щеки пальцами и хмыкает.

– Доставщик принес пиццу. Поешь и отдыхай, кукла. Уговор был в том, что я спасаю тебя от тюряги с похотливыми уродами. Ты спишь на просторной кровати в большой квартире за железной дверью. В холодильнике основные продукты. Будь благодарной…

Разворачивается и идет на выход.

Как только дверь хлопает, заставляя меня зажмуриться, я слышу, как в замке поворачивается ключ.

Губы снова начинают дрожать, а к щекам приливает жар.

А разве это не тюрьма? А разве он не похотливый урод? Что меня ждет?

Он не отпустил меня… Этот дурной сон будет иметь продолжение – и какое, я пока понятия не имела…

– Хватит рыдать! Вся комната от тебя сырая! – грохочет он, хмуро смотря на меня. – Раньше надо было рыдать, когда вписывалась в эту лажу! Жопой своей думала, когда наркоту совала в сумку?!

Алихан вернулся в квартиру только на следующий день ближе к обеду. За все это время я даже не встала с постели, не было сил даже помыться. Из меня словно бы выкачали всю энергию, все эмоции. Одно чувство – испариться, расплавиться, больше не существовать… К еде, которую он оставил на столе в комнате, я даже не прикоснулась. В горло не полезло.

– Я не вписывалась никуда! – отвечаю, приподнимаясь на руках, все еще захлебываясь в своей истерике. Слезы в очередной раз обрушились на меня градом предательски в тот момент, как только я услышала, как в двери опять повернулся ключ. – Меня подставили! Я бы сама никогда… Я вообще… я… – поднимаю на него глаза. Вижу его нечетко, размыто от слез. – Может это вообще вы меня подставили! Специально всё это сделали, чтобы отомстить…

Не успеваю даже среагировать – он настолько быстро подлетает ко мне, хватает за шиворот, встряхивает, как котенка.

– Ты что сейчас заявила, сучка?! – выплевывает в лицо. – Ты вообще понимаешь, что за такие слова наказывают?!

– А вы меня разве уже не наказали? – парирую, понимая, что уже не просто играю с огнем. Я в него влезла. В самое пекло! Но на душе такая агония, что даже если он сейчас меня расчленит ножом, мне будет плевать…