— Можно мне тоже чашечку? — спросила София.

— Пожалуйста, мадмуазель! — Тим вышел из спальни мальчиков и, опередив Яна, преподнес чашку чая Софии, — Вам с лимоном или как?

— С лимоном, пожалуйста, — улыбнулась она.

Тотчас же в ее чашке появилась долька лимона.

Дверь шале открылась, и на пороге показался Лэсли.

— Ян, нам надо подумать о более серьезных вещах, чем тортик, этим вот пусть девчонки занимаются, — сказал он с порога. Он был весь в снегу.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Ян.

— Как что, а как же ёлка? Или ты предлагаешь встречать новый год без ёлки?

— С ёлкой, конечно. А наколдовать нельзя?

— Ни в коем случае, — отозвался Лэсли. — Весь кайф в том, чтобы извозиться в снегу, устать, замерзнуть, окоченеть даже, а найти лучшую елочку! Без вложенного в результат труда — удовольствие в три раза меньше! Нет удовлетворения от того, что ты сделал, понимаешь? Допивай свой чай и собирайся.

— Я с вами, — сказал Тим. — Я тоже хочу чувствовать себя Дедом Морозом, а не ленивцем на диване.

— Вот это правильно! — ответил Лэсли. — Труд сделал из обезьяны человека, а без труда мы все скатимся до состояния неандертальцев! И всем нам надо потрудиться, чтобы в обезьян не обратиться!

— Ха-ха-ха, — засмеялся Ян, — Ты стихами заговорил!

— Допивай свой чай братишка, ждет тебя морозный мишка, — подыграл ему Лэсли.

— Какой еще мишка?

— Раз не мишка, то мартышка, ну а может быть зайчишка! Одевайся, короче!

Предновогодние хлопоты, что может быть приятнее! Через несколько часов упорных поисков в крохотную гостиную вплыла аккуратная, пушистая елочка. Щеки мальчишек горели румянцем, глаза светились, а елка источала тончайший аромат хвои и морозной свежести. Установив ее в парадный, по словам Лэсли, угол, мальчишки закрылись у себя в комнате, оттуда иногда раздавались взрывы хохота и сдавленное шиканье.

Потом ходили гулять по деревне. Какое это непередаваемое удовольствие — бродить по старинным улочкам с маленькими домиками, зайти на местный базарчик, купить меду, орехов, имбирных пряников, мандаринов, сушеных ягод и трав, теплых и пушистых шерстяных носков со всевозможными узорами — оленями, снежинками, снегирями…

Лэсли купил Адель в подарок расписную турецкую шаль.

— Когда-то в стародавние времена женихи дарили такие платки своим невестам, — шепнул он ей на ухо. Набросив шаль ей на плечи, он туго стянул ее концы и связал в крепкий узел, — Вот так! Теперь не убежишь от меня никуда!

— Да я и не собиралась убегать, — смеялась девушка, — Ой, дышать нечем! Лэсли, перестань…

— Перестану, если выйдешь за меня замуж, ну, говори, какой будет твой положительный ответ? — сказал он, притягивая ее к себе.

Адель обняла его за шею и кивнула. Лэсли подхватил ее и закружил на месте.

— Ой! Поставь меня! — смеялась Адель. — Уронишь!

— Ни за что! — сказал он, бережно ставя ее на землю.

— А у нас, кажется, свадьба намечается, — громко сказал Ян.

— Это чудесно, — сказала Анна, обнимая сына.

— Только можно мне сначала хоть школу закончить? — сказала, смутившись, Адель.

— Все это очень здорово, — сказал Джон, — Но сперва вам надо выучиться. Лэсли, у тебя колледж, Адель, ты же хотела стать пианисткой? Вот и прекрасно! Мы очень рады за вас, но время, которое можно посвятить своему образованию, не просто так дано вам именно сейчас. Потом жизнь станет сложнее, появятся новые заботы, и вам будет очень приятно, что вы состоялись в профессии до того, как посвятили себя семье и детям. Без любимого дела в жизни меньше радости, ведь это так приятно, когда ты делаешь что-то хорошо и с удовольствием. Если ты любишь дело, которым ты занимаешься, то ты не будешь «работать» ни одного дня! К тебе придет успех! А без успеха, без достижений, нет гордости за то, что ты Человек. Это стоит того, чтобы немного подождать.

— Конечно, папа, ты абсолютно прав, — сказал Лэсли, — просто после того, что случилось на горе, я понял, что мне никто не нужен, кроме Адель. Я уже принял решение, но я готов ждать столько, сколько потребуется.

— Вот и хорошо, — сказала, улыбаясь, Адель, — Потому что не могу же я выйти замуж недоучкой. Ты сам меня уважать не будешь.

— Всегда буду, — сказал Лэсли и подтвердил свои слова поцелуем.

— Ураааааа! — закричал Ян.

— Ну сестренка, поздравляю, теперь и мне можно начать присматривать невесту, — сказал Тим и подмигнул Софии, которая покраснела, как маков цвет.

А потом, прямо на улице, ели окоченевшие на холоде мандарины, запивали обжигающим чаем с кизиловым вареньем, корицей и гвоздикой, заедали горячими хычинами с сыром.

Тим «налепил», наверное, дюжину снеговиков. Для этого надо было взмахнуть руками, чтобы поднять столб снежной пыли, и до того, как весь снег осядет на землю, успеть придать ему нужную форму. Ян попробовал повторить шедевры Тима, но вышло у него какое-то змееподобное чудище.

— Змей Гаврилыч! Разрешите представиться, — смеялся он.

К вечеру вся деревня зажглась разноцветными огнями, прямо на улицу выносили столы с угощением. От каждого дома неслись чудеснейшие ароматы новогодних блюд. Лица людей светились радостью и счастьем — все были добры и приветливы, и каждый старался заманить к своему столу как можно больше гостей, чтобы в новом году в его дом пришла удача. Повсюду звучала музыка, и воздух был наполнен энергией жизни, движения, даже казалось, что где-то звенят тысячи невидимых колокольчиков.

И вот, наконец, вся семья Енсен, Тим, Адель и София вернулись домой. Разожгли камин и уютно устроились на расстеленных на полу коврах и овечьих шкурах. Все были одеты в одинаковые свитера со смешными пингвинами — подарок Адель.

В углу комнаты красовалась настоящая, живая, ароматная елка, на которой висели разноцветные игрушки. Яркие, пузатые шары — от Анны, хрустальные сосульки и снежинки — от Джона, пряничные ангелочки — от Адель, снеговики со смешными рожицами — от Лэсли и Яна, и как спелые яблоки снегири — от Тима. Они были, ну совсем как живые, того и гляди вспорхнут с ветки. София не умела наколдовывать ёлочные игрушки и поэтому просто развесила покрытые золотой фольгой орехи и конфеты в ярких обёртках. Под елкой, как и полагается в новогоднюю ночь, высилась груда подарков.

— А наша семья заметно подросла, — Джон с улыбкой передавал всем чашки и бокалы: Анне — ирландский кофе с воздушной пенкой, Лэсли и Адель — глинтвейн с апельсинами и звездочками гвоздики, Тиму и Софии — чай с малиной, мятой, мёдом и палочкой корицы, а Яну — какао с маленькими зефирками. Себе он взял прямо из воздуха большую чашку крепкого грога. — Я очень счастлив, друзья мои, что мы встречаем Новый Год вместе! Вы все стали для нас очень близкими и родными людьми…

— И это правда, — подхватила Анна, — сложно представить теперь нашу семью хотя бы без одного из вас.

— И сейчас, в канун Нового года, я хотел бы вспомнить год минувший. Я благодарен ему… За то, что мы вместе, за то, что у нас появились такие замечательные друзья, за то, что мои дети растут настоящими мужчинами! — сказал Джон.

— За то, что Лэсли поступил в колледж, а Ян стал лучше учиться, за то, что у меня такой замечательный муж, которого я очень люблю! — сказала Анна.

— За то, что Ян стал настоящим сэнмиром, и что у него оказалась такая замечательная школьная подружка, — Тим ущипнул Софию за бок, и та подскочила на месте, смеясь.

— За то, что я узнала про вас, про чудеса, которые вы творите, про все! Это самое захватывающее, что со мной было в жизни, — сказала София и ткнула Тима локтем, тот подскочил, и началась легкая потасовка…

— За то, что я, наконец, что-то понял в жизни, что-то очень важное, — многозначительно сказал Лэсли, глядя в глаза Адель.

— За то, что все случилось именно так, как случилось, — сказала Адель с улыбкой, — и прежде всего, спасибо Яну, без которого меня здесь и сейчас точно бы не было с вами.

— А я… а я… — польщенный Ян не знал, что сказать, — а я просто очень рад и всех вас очень люблю!