На самом деле в феминизме – историческом явлении, потенциально плодотворном и вместе с тем рискованном, как все нынешние «знаки времени», – можно различить в общих чертах две позиции: «радикальную» и «умеренную»[25]. Вполне сознавая расплывчатость и недостаточность подобной терминологии, поясняем, что «радикальный» феминизм считает священный текст иудеев и христиан, т. е. Библию, совершенно неприемлемым. Библия якобы не только не знакома с подлинным жизненным опытом женщин, но, утверждая их приниженное положение, поощряет насилие над ними. Именно с благословения Библии женщины перестали быть человеческими существами и личностями и поэтому как бы вычеркнуты из истории. В редких случаях приверженцы феминистского освобождения могли найти основания для своих убеждений в религиозном опыте женщин, однако в современном мире это стало невозможным. Следовательно, попытка воспользоваться Библией на пользу женщинам – это в лучшем случае напрасный труд, а в худшем – сакральное узаконивание сексизма.
Еще в конце XIX в. Элизабет Кейди Стэнтон (Cady Stanton) вызвала в США оживленную дискуссию вокруг двухтомной книги Woman's Bible[26](1895–1898) – сборника о Священном Писании, составленного под ее редакцией. В нем отсутствовал научный подход, но сам труд не был, как его иногда обвиняют, путанным и эксцентричным. В ходе дискуссии Кейди Стэнтон и ее сторонницы заявили об андроцентрическом характере Библии, сделав вывод: поскольку она написана и кодифицирована мужчинами, пребывающими в рабстве у женоненавистничества, невозможно согласиться с ее претензиями быть «словом Божиим»[27].
Вопрос о позиции женщин в отношении Библии был энергично поставлен на повестку дня, но нужно было дождаться 60-х гг. прошлого столетия, когда Маргарет Крук Брэкенбери (Crook Brackenbury) опубликовала в 1964 г. исследование под названием Women and Religion. Рассмотрев социальное положение женщин в мире иудаизма и христианства и устранившись при этом от феминизма, Крук Брэкенбери, тем не менее, высказала такой упрек:
Монополия мужчин на религию началась тогда, когда израильская пророчица Мириам с негодованием задала вопрос: «Одному ли Моисею говорил Господь?» (Числ 12:2)[28]. После этого в трех великих религиозных движениях, зародившихся на земле, – в иудаизме, христианстве и исламе, мужчины сформулировали доктрины и установили правила отправления культа, оставив скудные возможности для выражения религиозного духа женщин[29].
В конце 1960-х гг., в «ревущие годы» современного феминизма, такая страстная «радикалка», как Мэри Дейли (Daly), пошла гораздо дальше, заявив, что библейский текст был и остается неисправимо андроцентрическим не только в своей внешней оболочке, но и в глубинной сущности. Следовательно, есть все основания осудить его к сожжению на костре как один из страшнейших соблазнов, околдовавших человечество. Только свергнув патриархальную власть библейской религии и освободившись от ее угнетения, можно будет найти дорогу к новой земле обетованной. Тогда необходимо будет потребовать «гинецентрической» жизни и истории, призвав всех женщин объединить свои «я», спасенные от рабства в цепях патриархата, в некое сестричество, которое в борьбе за полное освобождение утвердило бы себя как «Антицерковь»[30].
Напротив, для «умеренных» феминисток Библия не представляет собой совершенно ненужное или, хуже, опасное старье. Конечно, они образуют собой целую галактику с довольно пестрыми внутренними элементами, находящимися в непрерывном движении. Для них «Библия стала частью атмосферы, которой мы дышим, хотя даже не замечаем ее присутствия и власти»[31].
Пытаясь соединить верность женщине с верностью иудаизму, а также – на свой лад – различным конфессиям христианства, «умеренная» версия революционного феминистского проекта утверждает, что Библия – книга полезная, но неоднозначная. Читая ее, женщины могут почувствовать, что находятся в чужом и даже вражеском крае. Тем не менее, они могут найти в ней жизненную опору и поддержку своих надежд на освобождение. Нужно ясно осознать, что Библия не допускает однозначного и «нейтрального» прочтения. В прошлом ее, безусловно, использовали в самых разных и даже противоположных целях. В настоящее время нужно работать для борьбы за освобождение женщин при условии, что будет выявлено и надлежащим образом осмыслено ее послание, причем обязательно в феминистской перспективе.
Вовсе не стоит отбрасывать все библейские тексты и предания, ставшие в прошлом источником угнетения: их можно обратить к самореализации женщин именно в качестве женщин. Библейская религия продолжает оказывать на нас мощное влияние, и поэтому в деле преобразования мира нельзя не воспользоваться ее огромным ресурсом. Да, западная цивилизация не может вмиг освободиться от Библии, но этого и не требуется, ведь эта Книга и ее наследие не всегда и не везде помогали установлению и усилению рабства женщин. Часто происходило противоположное – священный текст побуждал к освободительной борьбе и вооружал ее участниц.
Раз решительно поставлена задача переписывания всей истории с женской точки зрения, то следует вернуть Библию женщинам и женщин Библии. Умеренные феминистки хотят сохранить живой «рискованную память» об историческом подавлении женщины и вместе с тем по-новому овладеть Библией – как средством борьбы за свою человеческую реализацию. Если правильно поставить правильные вопросы, то нужно, например, спросить, не является ли сама Библия историей женщин и, более того, не оказалось ли случайно женщин среди создателей библейской религии? Короче говоря, нужно изучать и толковать Библию именно как «дело женщин»[32]. В самом деле, Писание содержит
по крайней мере «нечто большее», чем патриархальный подход к человеческой жизни, чем утверждение мужского шовинизма. ‹…›. Это «большее», которое заключает в себе Библия, во всяком случае, пребывает в гармонии с истиной о женской реальности, такой, какой ее воспринимает феминистское сознание: Писание прикасается к ней, быть может, даже раскрывает ее, заставляет резонировать с другими истинами, позволяет и помогает проверить, верны ли мы ей. Для феминисток, считающих Библию авторитетной для такой задачи, она становится нравственным императивом[33].
В рамках этой ветви умеренного феминизма, расположенного к диалогу, христианки-феминистки могут и хотят оставаться христианками, и поэтому они считают себя обязанными искать в Библии тексты, благосклонные к женщинам. Подобные тексты менее известны, и их, к сожалению, перевешивают тексты гораздо более известные, постоянно используемые против женщин. Читая и интерпретируя касающиеся женщин отрывки, на пересечении истории вообще с историями женщин в древности, феминистки извлекают выводы, помогающие понять положение женщин нашего времени, живущих в патриархальных культурах. Именно стремясь вычленить из комплекса священных текстов теологическую перспективу, содержащую критику патриархата, христианки-феминистки в конечном счете по-новому принимают авторитет Библии[34].
Как было верно замечено,
«женское», «по-женски», «феминистское» прочтение Библии не суть синонимы. Этим выражениям соответствуют разные понятия, не образующие концентрические круги. Речь идет о разных подходах, о разном восприятии. Однако вместе они составляют ту вселенную, где устанавливается связь между женщиной и Писанием[35].
