И все больше складывается ощущение, что Марк вовсе и не собирается сохранять наши отношения.

В ответ снова в ответ тишина, будто целенаправленный игнор. Зажимаю ладонью рот, не позволяя себе разреветься.

«Ладно. Я заеду вечером», ─ все же получаю от него ответ, в котором я не вижу желания Марка. Это одолжение для меня.

Кладу телефон на тумбочку, и взгляд цепляется на нашу свадебную фотографию в белой резной рамочке. Мы здесь такие счастливые и влюбленные…

Вот только на фото уже не мы. Это совсем другие люди из прошлой жизни. Эта юная парочка по-настоящему умела любить и ценить друг друга. Они радовались каждому прожитому дню и просто дышать не могли друг без друга.

Вспоминаю, как лежала в роддоме, как появилась на свет моя доченька. Я так ждала ее появления, так хотела поскорее ее увидеть….

Но в тот момент во мне что-то переменилось, или даже сломалось. Лиза лежала отдельно от меня в детском отделении, ее приносили только на кормление. И те дни для меня стали каким-то кошмаром.

Швы, плохое самочувствие, боли ─ все это было ерундой по сравнению с тем, как мне было плохо в отсутствие дочери. Я закрывалась в душевой, обнимала руками опустевший живот и горько плакала от какого-то необъяснимого чувства страха и одиночества.

И я понимала, что это странно. С моей девочкой ведь все было в порядке, но от мысли, что сейчас она не рядом, я просто сходила с ума.

А потом Марк забрал нас домой. Когда он впервые взял Лизу на руки, то расплакался. Он прижимал к себе малюсенький комочек в выписном конверте, целовал мои щеки и шептал, как сильно благодарен за нашу малышку.

Мы, наконец, были вместе и безумно счастливы. И, казалось, так будет всегда.

Но все оказалось сложнее, чем я представляла. Марк почти никогда не вставал к Лизе по ночам, но я относилась к этому с пониманием. Все-таки он работал с утра до вечера, уставал. И следующим утром ему опять нужно было на работу.

А у меня была возможность поспать вместе с Лизой днем. Тем более, что без меня она никогда не спала. Всего пятнадцать минут моего отсутствия ─ и она уже просыпалась.

Марк злился, потому как я не могла уделить ему достаточно времени, чтобы побыть наедине. Да и в те недолгие минуты уединения я всегда напрягалась, ожидая, что Лиза вот-вот заплачет. И, наверное, именно из-за этого напряжения мне не хотелось близости.

Лиза стала спать самостоятельно только к двум годам, когда я завершила грудное вскармливание. Правда, желание так и не успело расцвести во мне к тому моменту, но я готова была к разным способам, чтобы пробудить его и восполнить все, что недодала мужу.

Правда, к тому времени у Марка уже появилась та, которая компенсировала ему нехватку близости. Это был для меня настоящий удар. В те моменты я тоже вспоминала, как Марк благодарил меня за дочь, и в моей голове просто не укладывалось, как же он смог предать меня ─ мать его ребенка?

Когда все вскрылось, Марк ушел из дома, я пошла пожить к Оле ─ моей старой подруге. Маме не решилась рассказать обо всем и пойти к ней. Слишком стыдно было признаться, да и не чувствовала, что смогу получить от нее поддержку.

Несколько дней я была просто овощем. Не могла есть, все время рыдала и смотрела в потолок. Подруга меня тогда по-настоящему выручила. Не знаю, как бы я справилось без нее…

А потом Лиза сильно заболела. Я вернулась домой и сообщила о болезни дочери Марку. Он ведь тоже родитель, должен о таком знать. По крайней мере, на тот момент я думала именно так.

Не помню, как именно он просил прощения, какие слова говорил. Помню только его клятвы, что это никогда больше не повторится. И я решила дать нашим отношениям второй шанс. Потому что испугалась потерять любовь всей своей жизни. А еще побоялась воспитывать дочь совсем одна.

Боль предательства утихла за несколько месяцев, неприятное стало забываться, а отношения будто стали еще крепче, чем прежде. И шесть лет я жила абсолютно нормально, полностью уверенная в том, что такое больше никогда не повториться.

Говорят, что доверие после такого не вернуть, но я верила Марку. Верила до недавнего момента. А теперь все рухнуло.

Сейчас я уже не боюсь воспитывать дочь одна. Она уже не кроха, а вполне самостоятельная девочка. И все же мне больно от мысли, что она может расти не в полной семье.

Но пока я откладываю эту мысль поглубже. Вдруг у наших отношений с марком еще есть шанс? Конечно, если не было измены, и это мне еще нужно выяснить.

А пока я буду мудрой. Вернее, постараюсь такой быть дальше, раз сразу не получилось. И когда Марк придет на разговор, я постараюсь вернуть его домой.

Обрываю свои размышления и беру телефон, чтобы позвонить дочке. Интересно, как она там? Вдруг уже домой захотела?

─ Алло, ─ трубку поднимает мама.

─ Привет. А где Лиза? ─ спрашиваю у нее.

─ С подружками в нашем дворе гуляет. А телефон дома оставила.

─ Позови ее домой, пусть возьмет сумочку с телефоном. У вас хоть и спокойно, но не нужно отпускать ее гулять без телефона. Мало ли.

─ Да не переживай ты, с ними бабушка одной из девочек. Или ты думаешь, я бы отпустила ее одну гулять? ─ хмыкает мама.

─ Ясно. Как она вообще? Все нормально? Домой не просится?

─ У нас все замечательно. А вот насчет тебя я бы хотела поговорить, ─ как-то подозрительно протягивает мама, будто уже обо всем знает.

─ А что обо мне говорить? ─ непринужденным тоном спрашиваю у мамы. ─ Работаю, делами домашними занимаюсь…

─ А с Марком у вас как?

─ Да нормально все у нас, ─ голос предательски дрожит.

Даже правдоподобно соврать я не в состоянии ─ настолько меня задевает эта тема.

─ Уверена? ─ недоверчиво переспрашивает мама и добавляет: ─ Мне Лиза сказала, что вы ночью ругались. А еще она видела, что ты плакала.

Черт… Все же разбудили ребенка своей руганью. А я так надеялась огородить ее от всего этого.

─ Ну, так и что скажешь? ─ вновь спрашивает мама, нарушая молчание.

И тут же я слышу стук в дверь.

─ Мне пора! Позже поговорим, ─ тараторю я в ответ и бросаю трубку.

Разговора удалось избежать, но это лишь временно. Мама не успокоится, пока не выудит из меня правду.

Открываю входную дверь и впускаю мужа в квартиру:

─ Привет.

─ Привет, ─ сухо отзывается Марк.

─ Теперь ты стучишься домой? Своими ключами не открываешь? ─ хмыкаю я, но тут же ловлю себя на мысли, что начала разговор не с того.

Надо немного абстрагироваться и поговорить без претензий и обид. Иначе Марка мне не вернуть домой.

─ Они остались здесь. Я их не брал с собой, ─ прямолинейно отвечает он.

Вот как… Забыл взять? Или сделал это целенаправленно, не планируя вообще возвращаться?

─ Ясно, ─ выдыхаю я и сдерживаю в себе желание озвучить эти вопросы. ─ Хочешь кофе, чай? Или, может, поесть?

─ Ничего не хочу, спасибо.

─ Ладно, ─ киваю. ─ Тогда идем на кухню.

Располагаемся напротив друг друга за столом. Ощущается холод и отстраненность между нами, будто мы вовсе не семья, а чужие люди. И встретились мы будто не для обсуждения наших отношений, а ради какого-то делового разговора.

Или я уже накручиваю себя?

─ Если позволишь, то я начну, ─выдыхаю я и нервно тереблю подол своего платья.

─ Конечно, ─ кивает Марк.

─ Только давай поговорим спокойно и не будем перебивать друг друга, ладно? ─ делаю ремарку.

─ Я и не ругался с тобой, ─ разводит он руками, намекая на то, что в нашей ссоре виновата только я.

Медленно втягиваю носом воздух, чтобы не сорваться. Доказывать сейчас свою правоту просто бессмысленно. Марк все равно будет стоять на своем. И это только приведет к очередной ссоре.

─ Вначале я повторю то, что уже говорила тебе. Но только для того, чтобы объяснить, почему так произошло.

─ Слушаю.

Нет, мне не показалось. Марк будто на деловой встрече. Он совершенно спокоен, а на лице никаких эмоций.