– Хорошее рассуждение, – поддержала она меня, – да, а чего это Наумыч от тебя вчера хотел?

– Все просто, – я разлил виски в рюмки, – хочет, чтоб я не забывал его в случае чего. А он взамен может мне пригодиться, связей типа много у него.

– Послал бы ты его, – посоветовала она, – он ведь и тебя так же кинет, как меня, например. Гнилой человечек.

– Я подумаю, – просто отвечал я, – как виски-то?

– Самогон-самогоном, – весело отвечала она, – но пьется легко.

– Напрасно ты так гонишь на этот продукт, – заметил я, – традициям виски-варения уже не одна сотня лет, в той же Шотландии тысячи таких винокурен, и у каждой свой оригинальный секрет производства. Между прочим, в России тоже раньше делали что-то похожее, но потом перешли строго на водку, которая представляет собой бесцветный водо-спиртовой раствор с характерным вкусом и запахом. И вкус, и запах водке придают сивушные масла… их по идее надо бы удалять, но тогда водка совсем без отличительных признаков останется. Так что немного оставляют. А шотландцы и за ними англичане с американцами пошли по другому пути – спирт у них настаивается в бочках с разными добавками. Технология, как у коньяка почти. И вкус получается самый разный, в отличие от водки.

– А я вот еще слышала такие выражения, как «бленд» и «сингл-молт», – вдруг спросила Нина, – это что такое?

– Тут все просто, бленд это смесь, сингл-молт – односолодовый значит…

– А при чем тут солод?

– Ну виски же из ячменя гонят, а солод это намоченные и пророщенные зерна этого ячменя… так вот – бленды производятся из смесей разных видов и производителей, купаж он еще называется. В основном льют то, что подешевле, ну и вкус с запахом у таких продуктов соответствующий… стандартный-стандартный. А односолодовые производят строго из одного сорта, выгнанного по возможности в одной винокурне. Чем больше выдержка продукта, и чем лучше раскручена эта винокурня, тем дороже конечный результат получается. Есть сорта по пять-десять тысяч долларов за бутылку.

– Ничего себе, – удивилась Нина, – это сколько же в рублях будет?

– По официальному курсу, – быстро провел я подсчет в уме, – 3-6 тысяч рублей. А если реальный курс брать, то умножь это на 4 где-то…

– 20 тысяч? – у Нина глаза на лоб полезли, – я столько за 10 лет не заработаю. А этот вот Уокер, он какой, односолодовый?

– Увы, Ниночка, – ответил я, – это всего лишь бленд, но качественный бленд, стоит довольно высоко в линейке подобных.

– Давай уже и пиво попробуем, – поменяла тему она, – а то чешский Праздрой я только по телевизору видела…

Праздрой оказался довольно качественным пивом, с легкой горчинкой и высокой шапкой пены. Градусов только на мой взгляд в нем маловато оказалось, но Нине понравилось.

– На наше Жигулевское не похоже, – заявила она после дегустации и тут же, впрочем, перепрыгнула на новую тему, – ты вот что, Петя… ты меня не бросай – я тебе всю жизнь верная буду.

– Точно будешь? – подколол ее я.

– Точнее не бывает, – серьезно отвечала она и собралась развить свою мысль, но не успела, затрезвонил телефон, который в спальне стоял, обычный городской.

– Кто это еще? – задался вопросом я, – вроде никому этого номера пока не давал.

А это оказался Андрюша Миронов собственной персоной… на вопрос, откуда у него мой новый номер телефона, он ничего не сказал, а просто напомнил о позавчерашнем обещании.

– Да-да, я помню, Андрей Александрович, – отвечал я, – и все свои долги аккуратно отдаю. Только вот одно небольшое затруднение есть – отлучаться из этой квартиры мне можно только в экстренных случаях. И ненадолго.

– Тогда я могу к вам… к тебе, то есть, приехать, – предложил он, – через час-полтора к примеру.

– Хорошо, – ответил я, – сейчас я решу вопросы с охраной – перезвони через десять… нет, лучше через пятнадцать минут.

– А кто это? – спросила Нина, – Андрей Александрович?

– Да Миронов же, – ответил я, – ты с ним за одним столом недавно сидела.

– И чего ему надо?

– Того же, – вздохнул я, – что и всем остальным – быть богатым и здоровым.

И я начал накручивать черную вертушку с целью провентилировать вопросы безопасности с девяткой…

––

Через час народный артист уже стоял на пороге моей квартиры, переминаясь с ноги на ногу. На этот раз без супруги.

– Заходи, будь как дома, – широко распахнул дверь я и тут же продолжил, – что будешь пить?

– А что есть? – поинтересовался он, поздоровавшись кивком головы с Ниной.

– Шампанское есть, Новый свет, – начал перечислять я, – а еще виски Джонни Уокер, черная этикетка, и пиво… чешское закончилось, остался немецкий Пилзнер.

– Богато живешь, – улыбнулся Андрей, – новоселье что ли отмечаешь?

– Да, угадал, – признался я, – так что налить-то?

– Давай сначала дело сделаем, а потом все остальное, – ответил он, крутя головой по сторонам.

– Возражений нет, – сказал я и припомнил рекламу из 90х годов, – сначала акции, потом чай.

– Какие акции? – не понял Андрей.

– Обыкновенные, – пошевелил я пальцами в воздухе, – но можно и привилегированные, с гарантией получения дивидендов. Не заморачивайся, это у меня само собой вылетело.

Я наказал Ниночке приготовить тот самый чай, пачка со слоном имелась в одном из шкафчиков, а мы с Мироновым прошли в дальнюю спальню, плотно притворив дверь за собой.

––

Через полчаса он уже сидел за нашим столом, явно повеселевший и сменивший окраску лица с бледно-голубой на розовую.

– Это Галина поспособствовала тебе с квартиркой? – поинтересовался он, отхлебывая одновременно из двух стаканов.

– Бери выше, Александрович, – я тоже перешел на его двухстаканную методику, – квартиру мне устроил сам Леонид Ильич.

– Не врешь? – посмотрел он мне в глаза и увидел там бездонную безмятежность, – вижу, что не врешь… высоко же ты залетел, Петя… Петрович.

– Сам знаю, – отвечал я, – даже страшно временами становится. Только давай вот что… давай тему сменим – расскажи лучше что-нибудь про свой театр.

– Про сатиру-то? – зачем-то переспросил он, – а что про нее рассказывать, и так все на поверхности. Плучек руководит, мы выполняем его мудрые указания.

– А мне про Ширвиндта интересно, – осмелилась задать свой наболевший вопрос Нина.

– И что тебе именно про него интересно? – повернулся к ней Андрей.

– Такой отличный артист и почти не снимается в кино – почему это так? – конкретизировала свой интерес Нина.

– Почему не снимается? – возразил Миронов, – а Трое в лодке? А Небесные ласточки? Рязановский «Вокзал для двоих» скоро на экраны выходит, там он тоже есть.

– Ну с тобой-то не сравнить, Александрович, – помог я Нине, – у тебя в год по 3-4 фильма с главными ролями, а у Ширвиндта по одной картине в эпизодах. Главных-то ролей по сути и нет… не считая Троих в лодке.

– Что тут можно ответить, – задумчиво сказал Андрей, протягивая мне опустевший стакан, а когда я обновил его содержимое, продолжил, – профессия актера, к сожалению, напоминает роль женщины во взаимоотношениях с мужчиной. Сидишь и ждешь, пока тебя под венец позовут – инициатива наказуема и там, и тут. Вот не зовут Александра Анатольевича на главные роли и ничего тут поделать нельзя…

– А денег много это кино приносит? – расхрабрилась Нина на такой скользкий вопрос. – По сравнению с театром, например.

– Конечно, – не стал запираться Миронов, – несравнимо больше… мне за Бриллиантовую руку четыре тыщи выплатили. За Соломенную шляпку – все пять. А театр… ну что театр… место постоянной работы – двести рэ плюс премии иногда. Плюс гастроли, там тоже что-то добавляется.

– А возвращаясь к Ширвиндту, – захотел продолжить тему я, – артист от бога же, комедийный талант у него невероятный, да и коммерческая жилка, насколько я знаю, имеется. Почему бы ему самому не замутить что-то такое? Что приносило бы дополнительный доход и способствовало продвижению его личности в массы?