– Нет. Я внимательно смотрю на своих детей и понимаю, для чего это делаю. Они ведь не такие, как ты, без помощи родителей точно не выживут в этом мире. Если сейчас устроить скандал, ославить мужа, даже имея деньги и связи, мы потом не сможем достойно устроить судьбы своих детей! Это клеймо будет всегда висеть над ними. Меня начнут упрекать, что я, мать, не смогла потерпеть, и теперь с таким позором хочу войти в хорошие семьи! Мужья этого не понимает, а я должна за всех подумать наперед! Мои дети, они же, как декоративные цветы, за которыми нужно постоянно ухаживать! Самое ужасное это то, что они отца не боятся, да, и я для них не авторитет, но это же не снимает с родителей ответственности за их будущее? Наоборот, нужно очень хорошо постараться обустроить их жизни, тем самым хотя бы чуть-чуть компенсировать недостаток воспитания. Разве я не права? Конечно, права! – спросила и ответила самой себе моя собеседница, уходя полностью в свои размышления.

– Только, их отец не хочет никаких обязанностей брать на себя. Зачем, все же нормально у них? Здоровые, не голодные и ни в чем не нуждаются. Дурак, думает этого достаточно. Карен даже не понимает, наши дети вообще не разбираются в понятиях, что есть хорошо, что плохо! Живут, как хотят, ни о чем не думая и не переживая.

От этих, чересчур откровенных и, походу, долго копившихся на чердаке сознания размышлений, лицо Марины раскраснелась. Она в неистовом порыве начала выбрасывать в реальный мир, все то, что так долго тлело где-то внутри нее. В ее речи еще больше стали проявляться нотки акцента, а окончания слов, съедаемые волнением, исчезали где-то в темноте рта. От этого эффекта я еще сильней начала напрягать слух, пытаясь уловить в вибрации звуков, окончательный смысл ее слов. Это тягостное состояние приводило меня в некий тупик тактичности, когда ты до конца не понимаешь всего сказанного, но, чтобы не обидеть собеседника, пытаешься интуитивно подобрать к случаю нужную мимику. Наконец, все-таки разобрав по полочкам все сказанное Мариной, мой мозг начал переваривать полученную информацию, которая привела меня к выводу, что в данном случае надо попытаться как-то мягко утешить своего собеседника и перенаправить этот эмоциональный шторм в другую сторону.

– Марина Ашотовна, вы очень хорошая мама, поэтому вас так и беспокоит будущее детей! Только женщина может все эти нюансы чутко воспринимать, а мужчин вполне устраивает размеренное бесконфликтное существование! Раз внешней катастрофы нет, окружающие тихо и молчаливо мирятся с тем, что вокруг происходит, значит, все хорошо, а женщины, ну, они, как обычно, просто драматизирует.

– Что с них взять!? – Махнув рукой, вздыхая, сказала Марина.

– Они сами, как дети, все никак не могут наиграться в свои игрушки!

В последней оброненной реплики было столько вырывающихся эмоций страдающего человека, что я в какой-то момент реально почувствовала значение женской солидарности. Некую общность и способность понять горе другой женщины, но, к сожалению, этот эффект продлился, недолго. Неловкость и раздражение все же взяли вверх над мягкотелостью жалости, которая, проскользнув, исчезла в темноте моего эластичного сердца. Почему-то в какой-то момент мне вдруг вспомнилась самодовольная рожа Лизы с утра у ресепшена, и тут меня осенило.

– Лучше туда лаву эмоций Марины надо направить! Меня это языкастная девка с короной на голове начала раздражать в последнее время. Значит, мы сейчас посодействует тому, чтобы кое-кому прикрутили расшатавшиеся гаечки! – Подумала я, решив воспользоваться тем, что сбитый с толку расстроенный и восприимчивый к манипуляции разум Марины, словно губка, готов был проглатывать любую информацию, которая сможет защитить ее от самобичевания и найти в этом лабиринте эмоций нужного козла отпущения.

– Марина Ашотовна, Вы правы! От мужчин в этом вопросе толку мало. Если мы себе не поможем, никто за нас это не сделает! Разве не так? Надо просто взять все эти «прилипшие» гирлянды, которыми увешался ваш муж и выкинуть! Нельзя допустить, чтобы они еще больше запутывали его! Ведь, чем дальше, тем сложнее будет распутывать их! Как Вы не понимаете?! У вас есть все нужные полномочия и рычаги. Ну, если не хотите дурной славы, тогда возьмите и просто уберите отсюда источник своего беспокойства! – Воскликнула я, показав рукой в сторону коридора, где находился ресепшен. – Как только Вы избавитесь от гирлянд, все сразу же станет на места! Я точно уверенна, это в ваших силах! Думаю, секрет кроиться в деньгах! Разве вам не обидно, что даже дети считают Вас зависимой от мужа! Мы-то, конечно, знаем, как на самом деле обстоят дела, но они-то нет! Так покажите, кто в доме настоящий хозяин, возьмите и закройте кормушку для любовниц! Как только перекроете кислород к этому расточительному хобби, во-первых, гирлянды сами отпадут, заодно и дети увидят, кто на самом деле их содержит.

Лицо Марины раздражительно дернулось, а взгляд пронзительно впился в меня. Легкая, иронично-грустная ухмылка пробежала по мимике ее лица, тем самым, показывая мне, что она и без меня знает про этот рычаг воздействия, проблема лишь в ее нерешительности. На несколько секунд между нами повисла тишина. Судя по душевному состоянию моей собеседницы, она выплеснула основной балласт эмоций и сейчас понемногу хладнокровный разум начал брать верхние ноты, спешно стирая с лица все оголенные чувства. Обдав потоком самообладания атмосферу между нами, Марина холодным голосом заговорила:

– Спасибо, Аллегра, что выслушала взрослую истеричную бабку. Ты не обижайся, пожалуйста, на меня, а то, смотрю, совсем за смущала я такую хорошую воспитанную девочку. Просто нам, мамам вашим, иногда хочется хоть с кем-то поговорить о своих проблемах. К сожалению, семейные – это иногда не те люди, с которыми можно обсудить свои переживания, а, в моем случае, я еще и жаловаться не очень люблю. Представляю, что ты подумала! – Натянуто смеясь, быстро проговорила Марина, впиваясь в меня глазами. Казалось, ей впрямь известны мои истинные мысли.

– Старая истеричка пришла, мозги тут выносит! Зачем мне вообще нужно знать про семейные проблемы Аратюнянов?

– Ну, что Вы! – Начала я предпринимать попытки возражения.

– Да, я понимаю! – Не дал мне мой собеседник договорить, резко оборвав на полуслове.

– Если бы не приличия, ты бы даже и слушать не стала меня! Аллегрочка, извини еще раз несдержанную тетку Марину за то, что в ступор вогнала тебя!

– Ну, что Вы? Мне, наоборот, очень при… – Попыталась я вновь высказаться, но меня опять прервали ироничной улыбкой и жестом руки. Всем своим видов дав понять, что разговор на эту тему окончен, Марина встала со стула и подошла к зеркалу, пытаясь неестественно спокойными движениями уложить свои растрепанные волосы. На ее лице не осталось и следа от тех эмоций, которые были несколько минут назад. Как любой гордый человек, после унижения на глазах незнакомого человека она хотела сейчас весь, сказанный ею, текст завернуть в обертку юмора, тем самым, оставить сатиристическое послевкусие от разговора, который должен уберечь нас от тяжелого переваривания.

– Ладно, дорогая моя, пойду я! Мне еще по своим делам нужно съездить. Спасибо, Аллегрочка, за теплый прием. Повезло твоей матери с такой чуткой дочкой! – Улыбаясь, и полностью уже успокоившись, произнесла Марина.

– Моя мамулька, точно бы с Вами не согласилась! – Ответила я, встав с кресла, чтобы проводить гостью. Чувство неловкости никак не отпускало меня, и только благодаря этикетной маске, я спасалась от обнажения всего, что творилось у меня в голове на самом деле.

– Марина Ашотовна, Вы хоть почаще к нам заезжайте! Может Вам тут работку какую-нибудь присмотреть? Так бы дела пошли лучше в клинике под вашим чутким руководством, да, и другие вопросы порешались? Как Вам моя идея? Тем более, с вашим образованием и умом мы с Вами столько инноваций смогли бы ввести!

–Ахах! Ахах! Конечно, мне приятно это слышать, но Аллегрочка, девочка моя, не надо так сильно тетке льстить! Ну, какое образование и ум?! Все давно потеряно за годы прозябания в комфортной жизни и материнстве! Мне бы сейчас детей устроить хорошо и больше ничего не нужно! – Ответила мне Марина, иронично улыбаясь и отмахиваясь от меня.