Вечером Крис вела себя странно и без предупреждения приподнесла мне подарок. В неуместно красной коробке лежала фотография, судя по виду какого-то органа. Это был снимок ультразвукового исследования. Темная точка на сером фоне — наш будущий ребенок. Что я мог ей сказать? Сегодня я уже видел фото ребенка любимой женщины от другого мужчины. Теперь ты показываешь мне фото моего ребенка от нелюбимой женщины — не слишком ли много для одного вечера?
Снова
С нашей последней встречи прошло полтора года. Все так изменилось, что и не верится, что когда то у меня был мир, в котором я был с Ней. При переезде на родину я разбирал старые коробки своих воспоминаний и оставил их на старой квартире. Выбросить не поднялась рука, а взять с собой не хватило совести. Первое впечатление от увиденного родившегося ребенка постепенно стало более лояльным, а потом даже волнительным. Но большую часть времени я все не верил, в то, что произошло.
Почти десять лет, и ничего не получалось, сначала по нашему нежеланию, а потом и по здоровью, видимо. Когда Крис забеременела я осознал, насколько я бессилен перед внешними факторами. Я почувствовал желание сдаться судьбе и, в то же время, свободу. Нужно было оперативно принять новую реальность. Благо дел стало наваливаться столько, что не хватало времени застрелиться. С изменениями в состоянии Крис мне становилось жаль ее, искренне. Но с сочувствием боролся обостренный страх того, что она сделает для ребенка что-то не так, поставит свой комфорт выше его здоровья. Меня нервировало это. Если бы я мог, я бы вы выносил его, соблюдая все правила, так как это была бы моя работа, миссия, как угодно. Но эта миссия досталась ей, в силу не зависящих от меня обстоятельств, значит она должна была следовать всем указаниям врачей, психологов, тренеров, коучей и моей мамы и сестер, ведь у них опыта было и побольше. После нескольких стычек, которые приводили Крис в плачевное состояние, я отошел в сторону, чтобы не вспыхивать и не вредить этими стычками ребенку. Я занялся вопросами по оформлению брака, переезду, переводу на работе. Все сложилось на удивление легко. Готовить домашних долго не пришлось. Хоть они все еще скептически относились к моим отношениям, новость о внуке и внучке обезоружила их.
Я все понял, когда моя дочь родилась. Может быть, и не все, но самое главное. И как ни странно, именно в тот момент, когда впервые взял ее на руки и мы посмотрели глаза в глаза. Я увидел свое продолжение, и жизнь, наконец, обрела смысл. Только к четвертому десятку жизни я нашел его! Голоса родни и Крис звучали где-то фоном, я сквозь пальцы пропускал все их замечания, как держать, кормить, переодевать. Я всему научился, и время с дочкой стало моей медитацией. Такое знакомое чувство — радости, спокойствия, когда мы проводим вместе время. Чем-то отдаленно напоминало время с Ней. Я редко вспоминаю Ее теперь. Но удивительно то, что теперь, находясь за тысячи километров, за сотни дней и миллионы световых лет от Нее, я стал к Ней ближе. Потому что я понял, что для Нее значили дети. Как Она любила их, почему оставалась в своем мире с ними, и лишь иногда заглядывала в мой. В минуты волнения мне бы хотелось поделиться с Ней своими чувствами, Она бы разделила их со мной, Она бы поняла. Но никак не мог придумать повода и подходящего момента. Все возможные варианты казались крайне неуместными.
Пока на мою рабочую почту не пришло от Нее электронное письмо. Просто — на раз — два — три… А потом еще одно. Без объявления войны. Снова. Ни одного слова, ни сообщения. Как выяснилось позже от коллег, Она вернулась к работе. Как это произошло, было мне не совсем понятно, но ежедневные письма от Нее делали невероятное очевидным. Это не были письма лично мне, я был просто первым адресом в Ее рассылке. Но каждый раз, когда видел среди непрочитанных писем в папке "Входящие" Ее адрес жирным шрифтом, мне становилось тепло, как будто кто-то заботливо накидывал плед на плечи.
Я решился написать Ей лично лишь спустя четыре месяца. Тогда я был несказанно рад обстоятельствам, которые не оставили мне выбора. Но вернуться с "Привет" было бы слишком просто. Прошло больше двух лет. И да, я был обижен и даже зол. Она не сказала, что любит, не сказала, что не любит, не сказала что уйдет, не сказала, что вернется. Зачем было давать мне повод думать, что я не один из адресов рассылки? Или я стал им? Интересно, в какой момент? Когда Она зачала второго ребенка? Или когда узнала, что я женился и уехал? А ведь Она знает, я уверен. И я тоже знаю, что волосы были какого-то несовместимого с жизнью цвета. От хорошей ли жизни? Хотелось втолкнуть Ее в свой мир грубо, жестко. И я написал сообщение и представился. Она ответила шутливо, что знает, кто я. Я не выдержал и начал оправдываться, что за долгое время Она могла меня и забыть. Если бы разговор состоялся очно, оправдания были бы более уместны, хотя неуместны они были вовсе. Чего я пытаюсь добиться? Чтобы Она ответила, что не забыла меня, и все эти два года думала лишь об мне? На себе я проверил, что наличие ребенка отключает мысли о чем-то или о ком-то другом практически полностью.
И снова сообщения. И мне уже не тепло от пледа — мне жарко под ним. Хочу быть сухим, односложным, но нет. Снова. Снова, как и в лучшие времена, я подбираю слова, чтобы вытянуть из Нее больше слов. Я сверлю взглядом статус «прочитано» или нет. После смены статуса, тяну время, набираю сообщение, потом стираю. И в эти моменты я не думаю о ребенке. Мне совестно, угрызения совести огрызаются. Но при этом удовольствие такое же, как от уверения "еще чуть-чуть и все", «последний кусок торта мой, ведь все отказались», «еще один раунд и я выключу компьютерную игру»,…
Через месяц после первого раза я добавил немного лирики в наши отношения на расстоянии. Действительно глупо было молчать, говорить односложно, скрывая в смайликах неравнодушие. У нас были серьезные изменения в жизни, и я не мог не спросить. Я могу говорить с Ней теперь на одном языке. И мне важно было удостовериться, понимает ли Она его. Емкими фразами поговорили о детях. Все ровно, все хорошо. Я чувствую спокойствие и доверие. Она не закроется, не оттолкнет равнодушием. Ей не все равно. Как и раньше.
Обед
За внешним благополучием и ровным ходом дел назревала буря. Ежедневные письма в рассылке — хорошо, а еще? Ничего. Изменившийся функционал проектов ставил нас на разные рельсы, и Мы не пересекались. Доказательств Ее существования было достаточно — для приподнятости моего духа, но не более. Конечно, не стоит кривить душой — к Нам в мир я заглядывал нечасто, потому что засыпал за книжкой или кормлением ребенка. Мне хотелось большего, как бы я ни бежал от этого. Все чаще появлялись мысли о возвращении. Прибавка к зарплате была дополнительной косвенной причиной, а также формально я бы "сдался" Крис и Ее желанию вернуться на Родину, где она была бы успешнее. Она так отчаянно продолжала бороться за место под солнцем среди оккупировавших весь «пляж» блогеров. А свой шанс стать хорошей, а не достаточной матерью она пустила по ветру. Она любила ребенка также, как и меня, потому что должна, не потому что этим чувством накрывает.
Последней каплей стало абсолютно неслыханное ранее явление. Когда я позвонил коллеге из старого офиса, там, на том конце провода, я услышал смех. Абсолютно нагой, не прикрытый, Ее смех. И посторонний мужской голос. Замаскировавшись под усердного работника, я осведомился, кто это так бурно выражает свои эмоции. Один голос я знал слишком хорошо, но тот второй… Неужели я прав? Новый начальник отдела, который частично выполнял теперь и мои функции. Это слишком приземленно даже для мелодрам. Серьезно? Она коллекцинирует всех, кто готовит лучшие презентации заказчикам? Коллега из офиса уже третий раз пытался получить от меня внятный ответ, даже не предполагая, какое меня разрывает негодование. Самое простое здесь — не паковать чемоданы, а послать все к черту, поняв наконец, кто она такая. Перестать быть игрушкой. Перестать играть. Но мысль разматывалась клубком дальше и дальше. Тут же вспомнилось, как о новом начальнике сплетничали парни из смежного отдела в курилке, еще до моего отъезда, дескать, он еще та заноза в причинном месте. До меня из офиса долетали даже слухи о том, что женская часть коллектива откровенно боялась его нападок и уже записала в знатные абьюзеры. Что ему нужно от Нее? Она слабая и падкая на таких. Если приглядеться и муж Ее несильно отличается от этой породы. И Она будет терпеть. Но Она смеется. Ей нравится? Все так плохо, что лучше так, чем быть с мужем? Знает ли Она, с кем связывается? Меня не должно это касаться, но это прожигает меня насквозь. Я сам не замечаю, как код подтверждения улетает на сайт покупки авиабилетов.
