Завистников меньше не стало, но когда дочь Олдричей – тоже Эбби, названная в честь матери – в 1901 году вышла замуж за Джона Рокфеллера-младшего (единственного сына Дж. Рокфеллера-старшего), сплетни вокруг этого семейства мигом прекратились.

.. Каждого из шестерых джентльменов, для которых предназначалось секретное письмо, сенатор прекрасно знал.

Первый – это Фрэнк Вандерлип, Фрэнки. Для Нельсона – почти как сыночек. «Мой мальчик» – так сенатор позволял себе называть его только на кулуарных вечеринках, никогда при посторонних. Тем более что мальчик вырос, на голову выше покровителя своего. И давно миллионер. Это в детстве он был беден, как храмовая мышь, работал в мастерской с двенадцати лет за доллар в день.

Слава Богу, честолюбием не обижен, и потому с возрастом смелел и наглел, и первые его репортёрские заметки в «Чикаго трибьюн» были такие же. Заметили бойкого юношу небедные люди, предложили писать «под заказ», перевезли в Вашингтон. Помощник слесаря вырос до помощника министра финансов. Оттуда – в банк. Всего десять лет Фрэнку потребовалось, чтобы пройти все карьерные ступени и стать президентом крупнейшего банка в Америке. А всё потому, что покровитель неустанно, годами учил своего протеже:

– Фрэнки, помни: в любом деле нужна осторожность. Человек никогда не бывает настолько богат, чтобы позволить себе иметь врагов. Их следует умиротворять. Конкуренция не должна становиться настолько острой, чтобы ранить достоинство конкурента. И, самое главное, никогда не держи все яйца в одной корзине!..

Союз с Джи Пи Морганом и искренняя преданность всем тем, кто его вывел в мастера, не мешали Фрэнку Вандерлипу оставаться по-юношески агрессивным, но честным перед деловыми партнёрами. Репортер как-то спросил его: «Что было самым трудным в вашей карьере?» Сказал откровенно: «Вылезти из рабочего комбинезона». Так что сенатор Олдрич и его друзья знали: «Этот не предаст».

…Второй в списке – 37-летний Пьятт Эндрю-мл. Он богач. Впрочем, состояние каждого из шести избранных джентльменов измеряется не одним миллионом долларов. Первое имя у Эндрю-младшего – Абрам. Но оно не нравилось ни ему самому, ни его близким друзьям. Женщины называли его коротко «Абр», мужчины по второму имени – Пьятт. Никто не посмел бы его считать сибаритом, но прожигал он свою жизнь весело и со вкусом. На регулярных вечеринках у него дома собирались весьма известные люди (например, Франклин Рузвельт). Особо почётных гостей он усаживал на диван, застеленный шкурами леопардов, и ублажал звуками органа, спрятанного на верхних этажах шикарного дома.

Пьятт был заядлым меломаном, коллекционером живописи и… доктором философии, преподавал в Гарвардском университете на экономическом факультете. Читал лично им подготовленный новый курс «Деньги». Так что президент США не случайно включил его в список командированных в Европу «глазами жадными цапать», как там работают банковские системы. Команду тогда возглавил Нельсон Олдрич, и он выбил в Белом доме бессрочную поездку и «all inclusiv» по затратам. На безотчётной почве они и сдружились. А когда Пьятт стал заместителем министра финансов и директором Монетного двора – тут уж сам Господь повелел ему оказаться в секретном списке.

…Третий в секретном списке – Бенджамин Стронг-мл., эмиссар Джи Пи Моргана. Он начал свою финансовую карьеру в девятнадцать лет клерком в инвестиционной компании. Бенджамин проработает в банковской сфере всю жизнь, получив негласный титул «доминирующая сила в денежно-кредитной и банковской сфере Соединённых Штатов Америки».

Обыгрывая его фамилию, один из финансистов современности скажет: «Он был Стронгом больше, чем кто-либо другой. Когда руководители центральных банков в разных странах ищут баланс между экономическим ростом и инфляцией, над ними всегда витает призрак силы Бенджамина».

Став президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка в 1914 году, он сильно задружится со своим британским коллегой, что много позже поможет доллару победить фунт стерлинга. Именно Стронг-младший инициировал отказ от «золотого стандарта», и весь драгметалл, который широкой рекой лился в США за годы Первой мировой, оказался привязанным лишь к облигациям, которые подавались как «ценные бумаги».

…Четвёртый – Чарльз Нортон. Этот высокий симпатичный мужчина, наверное, сразу родился секретарём. Сначала, правда, поработал немного журналистом, но эта профессия требует мобильности, а молодой человек отличался усидчивостью и исполнительностью. Так что он, не раздумывая, согласился перейти в министерство финансов, где вскоре дорос до секретаря министра. Позже Чарльз станет секретарём даже президента США Уильяма Тафта, а оттуда уже ему откроется путь на самые высокие должности в американских банках и корпорациях.

…Пятый – Генри Дэвисон-ст. Он начинал с бухгалтера в банке. В 1909 году стал старшим партнёром в JP Morgan & Со. Думается, что на этот рост и всю дальнейшую жизнь немало повлияла удачная женитьба. Он и сам побывал руководителем крупного банка и майором спецслужбы, так что и дети его никогда не бедствовали. Достаточно сказать, что старший сын станет директором ЦРУ, младший – директором журнала «Тайм», а дочери сменят фамилии, выйдя замуж: одна станет Гейтс, другая – Чейни. Ох, непрост этот Генри Дэвисон-старший!

…Шестой – Пол Варбург. С ним всё ещё сложнее хотя бы потому, что он не был американским гражданином. Он родился в еврейской семье потомственных немецких банкиров. Когда сверстники только поступали в университет, он уже успел его окончить. Два года поработал биржевым брокером в Лондоне, потом – в парижском филиале Российского банка внешней торговли. Затем отправился в Индию, Китай и Японию, вернулся в Гамбург, удачно женился и стал партнером в семейной банковской фирме – весьма известной и уважаемой на Уолл-стрит.

Пол жил с американской женой в Нью-Йорке, когда случился финансовый кризис 1907 года. Обвалился фондовый рынок, в стране не хватало валюты, доходившая до 100 % кредитная ставка разоряла банки и всю экономику страны. Он мог остаться без работы. Но в рано облысевшей голове этого низкорослого немца рождались уникальные идеи, как сделать мир выгодным «для тех, кто понимает».

Статьи Пола Варбурга в «Нью-Йорк Таймс» и его публичные лекции об «эластичной валюте» и «децентрализации резервов» привели в конечном счёте к знакомству с членами Финансового комитета США.

– Этот немец с обвисшими усами прекрасно интуичит! – Пьятт Эндрю-младший, бывший в тот момент секретарём комитета, так охарактеризовал Варбурга сенатору Олдричу. С осторожностью, десять раз подумав, сенатор решил включить немца в список. Пол единственный из «великолепной шестёрки» не являлся членом «Клуба охотников на уток»…

Этот элитный клуб находился на острове Джекилл в штате Джорджия, в престижном и недоступном месте отдыха миллионеров. Джи Пи Морган был совладельцем этого клуба. Туда он и пригласил избранных, именно туда они и собрались ехать на поезде, в тайне не только от газетчиков, но и от родных.

Почему такое странное название у клуба? Морган отвечал так:

– Мне уже за семьдесят, я с полным правом учу молодых: ведите себя, как утки, сохраняйте спокойствие и невозмутимость на поверхности, но внизу гребите, как дьяволы. И ещё – нам приходится заботиться о безопасности, тем более что название острова переводится угрожающе – «Я убью». Уверяю вас: на моём острове члены клуба могут расслабиться: утиная охота опасна только для уток…

Об этом закрытом элитном клубе всё-таки прознали вездесущие репортёры. И незадолго до полуночи на перроне уже собралась приличная толпа этих неприлично юрких и нахрапистых «искателей сенсаций». Но они напрасно готовили свои штативы с фотокамерами. Интервью не будет. Несколько полицейских охраняли все подходы к известным финансистам.

– Мы уезжаем на утиную охоту, господа! – крикнул им сенатор издали. И даже поднял над головой специально взятый дробовик.

Без пяти минут до назначенного срока гости стали подходить. Быстро поздоровавшись, они поднимались в бронированный вагон, окна которого закрывали жалюзи. Ровно в час поезд тронулся. Олдрич помогал джентльменам устроиться за длинным узким столом. Неизменный секретарь сенатора Шелтон обносил всех шампанским, коньяком, ликёрами.