Сонич Матик
В понедельник, 13-го
Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны
Девяткино, N-ая аллея, дом 42
Сергей Владимирович стоял у панорамного окна и как будто бы смотрел на проливной дождь. На самом деле, смотрел, но не видел. Кроме сугубо рабочих вопросов и тайминга на сегодня, в его голове то и дело всплывали мысли:
«Что может произойти в этот дождливый ноябрьский понедельник? В этот очередной осенний дождливый день в Девяткино… Ни-че-го!»
Вид его был, как обычно по утрам, сосредоточенно-отрешенным. Рабочий день вот-вот начнется. Деловой костюм сидел безупречно, включая безупречно подобранные в тон зимние носки марки «Президент». Мама говорит, что ноябрь ― это почти зима. Дождь без вреда и без шума лупасил по окнам, пытаясь прорваться и смыть сухую, светленькую и тепленькую атмосферку дома.
Чашка с остатками кофе «Кардинал» сиротливо стояла между надкусанным бутербродом с красной икрой, ломтиками грюйера и нетронутой тарелкой манной каши. Мама говорит, что во время завтрака вся сила в каше.
На камине тихо прожужжал айфон. Сергей Владимирович очнулся, стряхнул невидимые пылинки с рукава, поправил запонку.
По дороге от окна в прихожую, Сергей Владимирович, не глядя на экран, сунул смартфон в карман, надел ботинки, взял зонт, папку для бумаг «Империал» и вышел из дома.
Затем вернулся, положил папку на пуф у зеркала, поставил зонт, надел пальто, шарф (Мама же говорит, что ноябрь-почти-зима) безучастно оглядел себя в зеркале (Мама говорит, что если вернулся с полпути ― посмотри на себя в зеркало, иначе пути не будет), вздохнул, взял зонт, папку и решительно вышел.
Шаркая стоптанными тапочками, семенящим шагом в гостиную вошла старушка. Седая кичка, роговые очки с наклейкой на линзе «+1,5» и передник с символом уходящего года выдавали женщину уже давно без претензий.
Так и было. Нина Ивановна, мама Сергея Владимировича, уже лет семь жила в роли экономки у сына, директора филиала проектного бюро «Инжиниринг Газпром Дификалт».
Нет, конечно, у нее было и свое маленькое дело ― она преподавала биологию. Из колледжа она ушла сразу, едва дождавшись пенсии. И теперь, сама себе занятая, приглашала учеников домой.
Нина Ивановна цокнула языком, покачала головой, собрала остатки завтрака на поднос и удалилась в кухню. Оттуда что-то зашипело, заурчало и по дому разнеслись звуки венского вальса.
С тряпкой и веником Нина Ивановна вернулась в гостиную. Заученными движениями, попадая в такт музыки, она смахивала пыль с полок, камина, эстетично сложенной дровяной кипы, пока не добралась до открытой полки с катаной в ножнах. Пятясь, обошла пугающий предмет и вернулась к ритму уже у книжного стеллажа.
Вдруг зазвонил домашний телефон. Нина Ивановна вздрогнула от забытого звука и устремила взгляд на рабочий стол сына.
Резкая трель навязчиво повторилась. Телефон с диском под старинный аппарат давно стал предметом интерьера. Оказалось, он умеет издавать довольно неприятные звуки.
– Алёоу! ― протянула в трубку Нина Ивановна, и перекрикивая звуки скрипки из кухни, отвечала собеседнику. ― Да, Чайниковского… Нет… Как обычно, полчаса назад… Что?.. Нет, не говорил… Хорошо, передам.
Нина Ивановна положила трубку. Обеспокоенно достала из кармана передника кнопочный телефон, цокнула языком, покачала головой, щурясь, нашла запись «сыночек» и уверенно нажала зеленую кнопку.
Телефон мечтательно давал длинные гудки, но так и не ответил голосом Сергея Владимировича.
Нина Ивановна цокнула языком и пошаркала на кухню. Очередной вальс сбился, зашипел и замолчал.
По тихому дому снова разнеслась противная трель домашнего телефона.
Бурча ругательства в адрес настройщиков домашней связи, изобретателей телефонов и в целом на источники громких звуков, она почти бежала к аппарату, в руке зажимая флакончик с каплями валокордина.
– Алё! Да!.. Нет, не приходил… Кто говорит?.. Алексей, вы водителю звонили?.. Нет, мне тоже не отвечает… Жду, не волнуюсь. А что еще остаётся?.. Жду.
Нина Ивановна прижала флакончик к груди, положила трубку, цокнула языком и ушла в кухню.
Хлопнула входная дверь, по прихожей с грохотом что-то разлетелось.
Через мгновенье Сергей Владимирович в ботинках прошел к дивану, скинул на него три коробки, шарф и пальто. На шум прибежала Нина Ивановна.
– Господи! Сереженька! Что с тобой?! Ты заболел?
– Я совершенно здоров! ― Сергей Владимирович легкомысленно чмокнул матушку в висок.
– Тогда где ты был? Почему на звонки не отвечаешь? ― Нина Ивановна плюхнулась на диван, прямо на пальто Сергея Владимировича за «страшную уйму денег».
– Да, собственно, толком нигде. А телефон я разбил.
– Тебе звонили из конторы. ― Нина Ивановна принялась заботливо складывать шарф. ― И Алексей (хороший мальчик) это твой референт?
Сергей Владимирович увлеченно распаковывал принесённые коробки, игнорируя вопрос.
– Ты слышишь меня, Сереженька? Говорю звонили тебе из бюро. Ты там был?
– А? ― очнулся Сергей Владимирович. ― В бюро? Н-нет, не был…
– Но ты же собирался и вышел как обычно?
– Ушел, как обычно. А потом? Потом всё перестало быть таким, как обычно. И мне кажется, уже никогда не будет… Смотри, что я купил!
На рабочий стол Сергея Владимировича высыпались карандаши, краски, набор для шитья, деревянные заготовки, фетровые детали игрушки с мордой опоссума, искусственные кактус и пальма.
Нина Ивановна поглядела на богатства, любовно перебираемые сыном, потом на его лицо, освещенное детским восторгом.
– Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? ― встревоженно спросила она сорокалетнего директора филиала «Инжиниринг Газпром Дификалт».
– Абсолютно! Никогда не чувствовал себя лучше! Пойду-ка я переоденусь.
– А как же контора, Сережа? Они же ждут тебя.
– Ну и что! Они мне не нравятся.
Сергей Владимирович направился в спальню деловым человеком в дорогом костюме, а через пять минут вернулся простым парнем в джинсах и свитшоте канареечного цвета.
Нина Ивановна в нерешительности перекладывала с места на место неестественные для рабочего стола сына покупки.
– Сереженька, я ничего не понимаю. Ты хоть позвони им, предупреди.
– Я же говорю, разбил телефон, но они и сами, наверное, поняли, что меня там нет, ― Сергей Владимирович ехидно улыбнулся.
– Позвони с домашнего…
– Я не помню номера! ― весело ответил Сергей Владимирович, и вытащил из-под пальто на диване последнюю коробку.
– Ну, посмотри в интернете, всего делов-то! ― Нина Ивановна попыталась снизить важность.
– Делать мне больше нечего!
Вдруг снова зазвонил домашний. Нина Ивановна дернулась к столу. Сергей Владимирович ее остановил:
– Не смей!
– Но они волнуются!
– И что?!
Телефон продолжал издавать противные трели. Сергей Владимирович снял трубку и быстро нажал рычажок. Трубка осталась лежать на столе.
Нина Ивановна цокнула, покачала головой:
– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Сережа.
– Очень хорошо понимаю, а вот что делаешь ты?
Нина Ивановна посмотрела на часы, охнула и пошаркала в кухню, на бегу причитая:
– Ты же, верно, дома будешь обедать. Надо в магазин успеть. В аптеку заскочу… Ох времени уже… Я быстро, Сереженька.
– Мам, мне ничего не надо! Не беспокойся. Но ты иди, проветрись. Тебе надо больше гулять. ― Сергей Владимирович продолжил распаковывать коробку, на крышке которой красовался усатый человечек в кепке и комбинезоне.
Когда Нина Ивановна промчалась с кухни в свою комнату со словами «Надо поесть бульона и все пройдет», Сергей Владимирович открыл крышку бара и достал бутылку.
Когда Нина Ивановна в теплом платье и платке шла в прихожую, Сергей Владимирович уже подключил приставку к телевизору и грел в левой руке бокал коньяка, а в правой ― джойстик от Денди.
