Сжатие пространства. Глобализация экономики, транспорта, культуры, языка (английского), а также технологии постмодерна (интернет, авиаперевозки, скоростные поезда и т. п.) «сократили» расстояния между странами и континентами. Несколько часов (а не месяцев и лет, как бывало когда-то) полета до любой точки земного шара; мгновенная связь по скайпу, электронной почте, в социальной сети с абонентом в Австралии, или в Японии, или в Канаде. «Все участники глобализационного процесса… единодушны в своей оценке появляющегося мира: он стал меньшим, более взаимосвязанным, быстро изменяющимся и глобальным». И еще: «Когда политика, экономика, торговля, финансовые потоки и средств коммуникации функционируют на глобальном уровне, то происходящее в одном уголке мира распространяется по всему миру наподобие волны и затрагивает жизнь всех и каждого из нас»[53]. Земной шар «сжался». Благодаря информационным средствам мы живем (общаемся) одновременно здесь и «там» – во Франции, в Таиланде, в Бразилии…

Ускорение времени. Попробуем сравнить, что можно было успеть сделать за один час (один день, один год) 40 лет тому назад и сегодня при одной и том же виде деятельности (трудовой, домашней, рекреационной и др.). Сколько можно было получить информации и обменяться ею 40 лет тому назад и сегодня. Очевидна несопоставимость сравнений. В обществе постмодерна время «летит», нравится нам это или нет. «Мы брошены во время, в котором все временно. Новые технологии меняют наши жизни каждый день»[54]. «Если я скажу, что сегодняшний год – это как пять лет, или как семь – 10 лет назад, я, наверное, не очень сильно промахнусь. Потому что за год происходят очень большие изменения. Причем большие изменения во всем»[55], утверждает Г. Греф, и с ним нельзя не согласиться. Бег времени требует быстрой реакции на происходящие в мире изменения, ускорение процесса образования, постоянного, «пожизненного» пополнения знаний и умений, совершенствования технологий.

Профессиональный вопрос. 40 лет тому назад осужденный к 5 годам лишения свободы освободился и вышел на свободу. Он возвращается (как правило, исключения всегда бывают) в ту же среду, на тот же вид деятельности, в тот же привычный мир. Сейчас человек осужден к 5 годам лишения свободы, освободится по отбытии наказания через 5 лет. Что он увидит? Автомобили без водителя, роботы выполняют бывшую его работу и убирают квартиру, дети разъехались по всему миру, в магазинах деньги не принимают, оплата только по каким-то картам («Мир» или что-то новенькое?). Как адаптироваться, как ресоциализироваться (а ведь это – «цели наказания»)?

Жизнь каждого человека (вообще живого существа) – абсолютная ценность. Принцип Veneratio vitae (благоговения перед жизнью – любого живого существа) А. Швейцера актуален, как никогда. «Жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы» (Н. Островский). Исторически увеличение продолжительности жизни и «ускорение времени» в эпоху постмодерна позволяют максимально использовать отведенное каждому время жизни для того, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Но это – потенциально. А реально зависит, прежде всего, от социальных условий, а также индивидуальных стараний индивида.

Непривычные для людей модерна процессы глобализации, виртуализации, массовой миграции, фрагментаризации, всеобщей консьюмеризации, «ускорения» времени неизбежно приводят к массовому изменению психики, «шизофренизации» сознания, психологической растерянности, непониманию мира постмодерна и неумению в нем осваиваться. Ф. Джеймисон, один из теоретиков постмодерна, пишет: «Психическая жизнь становится хаотичной и судорожной, подверженной внезапным перепадам настроения, несколько напоминающим шизофреническую расщепленность»[56]. Это особенно болезненно проявляется в России и тех странах, чье развитие существенно замедленно (а то и регрессивно) по сравнению с условными «западными» странами, к числу коих сегодня относится и «азиатская» Япония. Не осознавая реальности новелл постмодерна, население России находится в состоянии «психологического кризиса». Ситуация в России усугубляется политикой неототалитарно го режима[57].

В большинстве стран современного мира люди испытывают информационные перегрузки. Особенно это относится к жителям крупных городов. Вместе с тем, «Избыточное количество информации затрудняет борьбу с преступностью, поскольку делает трудно отслеживаемыми следы киберпреступников и других представителей криминального мира, использующих интернет. Одновременно с этим информационные перегрузки на порядок повышают возможности манипулирования в криминальных и иных деструктивных целях массовым сознанием, а также групповым и индивидуальным поведением»[58].

Психологический кризис сопровождается вспышками немотивированной агрессии[59], взаимной ненависти, «преступлениями ненависти» (hate crimes), актами внешне необоснованного уничтожения десятков и сотен людей ценой собственной жизни (второй пилот аэробуса А-320 Андреас Лубитц) или длительного тюремного заключения («норвежский стрелок» Андерс Брейвик). Все это – помимо терроризма, политическая (идеологическая, религиозная) мотивировка которого очевидна.

И, может быть, самое главное: Общество Постмодерна – потенциально Общество Свободных Людей. В идеале… Невиданные технологические возможности и увеличение продолжительности жизни (и ее наполненности) создают предпосылки для достижения и обеспечения Свободы человека, освобождения от сковывающих догм, предрассудков. Двое мужчин (женщин) хотят спать друг с другом – их личное дело. Человек хочет сокращать время своей жизни, употребляя наркотики или злоупотребляя алкоголем – его личное дело. Для свободного выбора человека без вреда для других требуется «всего» два условия: (1) обеспечение обществом каждого человека необходимыми средствами самореализации, самоутверждения (респонсивность общества) и (2) всеобщий отказ от любых проявлений физического и психологического насилия («моя свобода ограничена носом соседа»). Конечно же требуется и принципиальное изменение законодательства, отказ от бесконечных и бессмысленных запретов «преступлений без жертв» (Э. Шур), «оскорбления чувств верующих» (а как быть с чувствами атеистов?), никому не ведомой «порнографии» и т. п.

И вот здесь начинается самое страшное: объективно эпоха постмодерна предоставляет все условия для реализации Свободы всех и каждого; субъективно человечество не только не готово к этому (ксенофобия, межрелигиозные, межэтнические, идеологические конфликты и распри, приверженность большинства населения планеты религиозным, моральным предрассудкам), но проявляет все большую нетерпимость, «фрагменты» готовы сражаться между собой «до победы». Или – до взаимного уничтожения… Свидетельство тому – распространение терроризма, религиозной нетерпимости, готовности к очередной, ядерной войне…

«Общество Постмодерна – потенциально Общество Свободных Людей». Но ведь это – утопия, скажет читатель. Выше же утверждалось, что для постмодерна характерен отказ от иллюзий возможности построения «благополучного» общества («общества всеобщего благоденствия»). Да, боюсь, что это – утопия. Но считаю необходимым упомянуть теоретические возможности Свободного мира Свободных людей при реальной недостижимости сего… И в связи с этим еще: как прав был Вольтер в своем требовании «Раздавите гадину!». Сегодня наибольшее сопротивление прогрессу, Свободе идет не только со стороны тоталитарных, авторитарных режимов, но и от религии, церкви. Любые религиозные догмы противоречат требованиям эпохи постмодерна. И при всей своей терпимости, толерантности, я не могу не отметить это с великой горечью и опасениями. (Объективности ради следует заметить, что сегодняшние Папа римский Франциск и Далай Лама XIV – Лауреат Нобелевской премии мира – достаточно толерантны и провозглашают разумные идеи всеобщего мира и взаимотерпимости). Возможно, «западный мир» все еще недооценивает опасность со стороны мира «восточного» (разумеется, названия условные и не имеющие прямого отношения к географии; достаточно вспомнить вполне «западную» Японию!)