В его замысловатых мечтаниях обязательно присутствовали двухэтажный дом в Риме, собственная конюшня и пара слуг, обеспечивающих удобную жизнь богатого господина. Что, впрочем, было вполне исполнимо.
Италия знала многочисленные примеры, когда папы поднимали своих родных племянников до уровня Святого Престола. Они так и назывались – кардинальские племянники. Те становились не только кардиналами, но и даже папами. Список кардиналов-племянников, которые взошли на папский трон, включал в себя более десяти человек. Если взять сословия пониже, то там тоже имелись примеры вознесения обычных людей на недостижимые высоты.
Когда-то, в далёкие времена, знать, которая проживала в городах, именовалась грандами, или нобилями, и считалась элитой. За пределами городов они владели землями, с которых имели доход звонкой монетой или натуральным продуктом. В городах этим дворянам принадлежали дома-башни, где гранды жили в окружении надёжных и преданных людей. Эти сообщества назывались консортериями, в них входили многочисленные родственники, вассалы и солдаты. Консортерия имела право суда над всеми членами своего рода, а также была правомочна вести кровную месть – вендетту. Основным признаком такого дворянства являлись гербы, рыцарское достоинство и право носить оружие. Эти господа получали свои звания и привилегии от рождения или от правящих монархов.
Обычные городские ремесленники, торговцы, солдаты, проститутки, рабочие, лекари и прочий простой обыватель именовался popolo – народ. Но уже лет двести как всё изменилось. Теперь в дворянство имело право возводить и общество, или, как принято было говорить, – коммуна. И дворяне начали делиться на две категории: «дворяне от природы» – те, кто принадлежал к родам старого дворянства, и «дворяне от удачи» – те, кто купил или получил дворянское звание по протекции или за особые заслуги перед обществом.
Конечно, Джузеппе был не настолько глуп, чтобы мечтать стать высокочтимым кардиналом или высокородным дворянином. Однако имелись желанные чины и разряды гораздо попроще. При наличии денег можно было купить себе дом в коммуне и почётную городскую должность в синьории – органе, управляющем городом или селением, – стать капитаном народа, командовавшим городской стражей и милицией, или подеста, временным управителем города, главой исполнительной и судебной власти. Много чего имелось для нужных людей и в Ватикане при наличии связей и звонкой монеты. Получив чин при папском престоле, позволялось жить в удовольствие, соблюдая определённые правила. Уровень почитания обществом подобного достойного и удачливого человека приравнивался к дворянскому уважению.
Джузеппе являлся бедным от рождения, и поэтому судьба его существования была самой перспективной.
Всех видов бедности имелось четыре: «добровольная» – касалась тех, кто уподоблялся неимущему Творцу; «стыдливая» – присущая старикам, немощным, больным и всем тем, кто не мог заработать достаточных денег; «по злой судьбе» – сопутствовала тем, кто был сброшен с пьедестала сытой жизни вниз из-за неудач, и бедность «от рождения».
Бедные от рождения имели право на удачу, им благоволило общество. Обычно они использовали заговоры, войны, всякие эпидемии и прочие превратности судьбы для достижения своих целей. Надо было только поймать фортуну и не выпускать эту легкомысленную римскую богиню счастья и непредсказуемости судьбы из своих рук.
Джузеппе, несмотря на своё плебейское происхождение, являлся очень честолюбивым мужчиной и верил в свою провинциальную звезду удачи. Для этого он был готов исполнить любое поручение своего нового господина, в том числе и не совсем законное или противоречащее общепризнанным моральным принципам. Впрочем, для достижения этой цели он мог продать и своего синьора, только очень и очень дорого.
Джузеппе давно уже смекнул, что люди, подобные Таддео, в жизни встречаются крайне редко и с ними можно поймать свою удачу.
Следуя совместно с монахами, слуга внимательно запоминал суть речей братьев-проповедников, при необходимости записывал и готовился о самом важном доложить Таддео. В последнее время Джузеппе вообще пристрастился делать заметки в специальной тетради особым шифром. Он выдумал собственную тайнопись на основе символов, цифр и разных каракулей, смысл которых понимал только сам. Джузеппе роль тайного агента несказанно нравилась, а кроме того, слуга решил сохранить в памяти все деяния своего господина на всякий случай. А вот в благородных целях или нет, он пока ещё не решил.
Иногда в горделивом воображении ему казалось, что в последующем допустимо написать какое-либо литературное сочинение о похождениях своего господина. Конечно, не забыв упомянуть и о себе. На взгляд Джузеппе, это бы несказанно порадовало благодарных потомков. У слуги совсем недавно появилась и личная тайна, тщательно скрываемая от Таддео.
Волей случая в последние дни он становился свидетелем магических таинств, ритуалов и всяких демонических практик. Джузеппе старался не только их запоминать, но и подробно записывать. Слуга мечтал, что настанет день и он встанет рядом со своим господином спина к спине и будет призывать демонов и управлять ими.
Следуя вместе со всеми в еретический городок Черветери, Джузеппе томился в ожидании чего-то необычного, связанного с деяниями инквизиции. Кроме того, мысленно прикидывал, что будет теперь делать его господин и кто из присутствующих умрёт первым.
То, что будут многие неожиданные смерти, Джузеппе даже и не сомневался. Несколько дней, проведённых с синьором Таддео, приучили его к постоянной крови и трупам. Иногда Джузеппе начинало казаться, что он тоже стал озабочен лишением людей их бренной жизни. Это совсем не пугало, как было поначалу, а наоборот – несколько развлекало. Ощущение власти над человеческой жизнью пьянило и поднимало его в собственных глазах.
Тем временем Джулио ди Скрибаньи, пользуясь достаточным временем в дороге, с удовольствием приступил к беседе с Таддео. Иногда им мешали монахи, ехавшие позади, громко говорившие и предававшиеся веселью. Они активно делились друг с другом рассказами о дознаниях и судах, припоминали давние пытки и поведение жертв на кострах инквизиции. Комиссар не останавливал спутников. Магу казалось, что Джулио ди Скрибаньи нравится тот кураж, с которым монахи обсуждают свои деяния.
Кони комиссара инквизиции, синьора Марио ди Лацио и Таддео следовали один подле другого. Со стороны могло показаться, что трое хороших товарищей наслаждаются поездкой и добропорядочной беседой о чём-то светлом и хорошем. Разговор между ними длился уже около четырёх часов. Начавшись с изучения родословной предков и биографии Орсино ди Савельи, беседа со временем плавно перетекла в некоторые темы обсуждения современной римской политики, касающейся различных ближних и дальних государств. Затем в воспоминания о годах молодости Джулио ди Скрибаньи и теолога-богослова. Вскоре, полностью освоив личные темы, комиссар инквизиции с молчаливого согласия Марио ди Лацио перешёл к обучению своего нового секретаря основам теории инквизиции.
Таддео не представило труда ввести инквизитора в заблуждение относительно своего права на дворянское положение и принадлежность к известному роду Савельи. Во-первых, как любой итальянец, он знал очень многое из официальных источников об истории этой семьи. Во-вторых, ещё несколько дней назад Джузеппе поделился с ним многими тайнами из жизни этого рода. Кроме того, маг в период разговора ввёл Джулио ди Скрибаньи и Марио ди Лацио в лёгкий гипноз, внушив иллюзию полной веры каждому слову Таддео.
Речь комиссара об истории инквизиции протекала плавно и уравновешенно, было понятно, что он отлично знает суть предмета своего разговора.
– Знаете ли вы, синьор Орсино, кто был самым первым инквизитором? – хитро прищурившись, уточнил комиссар.
– Затрудняюсь объяснить, мессер. Мои познания в этом вопросе ещё весьма скудны, – ответил Таддео.
– Первым теологом, изучившим историю развития Святой инквизиции, являлся брат Луис де Пармо из Сицилии. Им был подготовлен и совсем недавно, в 1598 году, в Мадриде представлен церковному обществу трактат «О происхождении и развитии Святой инквизиции». По мнению этого достойнейшего учёного мужа, изначально инквизитором был сам великий Создатель. Вначале он наказал за грехи несдержанную и неблагочестивую первую жену Адама – Лилит, потом его самого, затем и вторую жену Адама – Еву. После первородного греха Создатель изгнал нарушителей из великолепного Рая. Согласно утверждениям Луиса де Пармо, Inquisitio – это строгое подражание действиям самого великого Создателя. Поэтому уклонение от расследований и розыска еретиков, всяческие поблажки отступникам, жалость и милосердие – это само по себе тяжкое преступление. А что вы думаете о столь глубокой философской мысли? – самодовольно уточнил Джулио ди Скрибаньи.
