– Что вы сказали? У меня, наверно, что-то со слухом? – удивленно произнесла я. Внутри медленно поднималась волна ярости.

– А что вы хотите? Деньги-то вам будут капать каждый час, – нагло продолжал Дмитрий Иванович.

– Я телохранитель, а не домработница. До свидания! – сказала я в трубку и отключила связь.

«Какой наглец!» – подумала я и вновь включила воду. Не прошло и пяти минут, как мобильный опять заиграл мелодию, установленную на незнакомый номер. Я схватила трубку с намерением высказать мерзкому старикашке все, что я о нем думаю, но это оказался Антон.

– Евгения Максимовна, извините отца. Он мне только что позвонил и передал ваш с ним разговор. Понимаете, старый человек уже не соображает, что говорит.

– Короче! – прервала я Антона.

– Приступайте к своим обязанностям и не слушайте всякой ерунды, что он будет вам говорить. Платить деньги буду я сам, как договорились.

– Договаривались вчера, сегодня цена другая, – с металлом в голосе сказала я.

Возникла продолжительная пауза. Придя в себя, Антон произнес:

– А вы круто обращаетесь с людьми. Я это уважаю. Короче, я согласен.

«Черт, наверно, его действительно припекло, если он так цепляется за меня, – подумала я, а вслух сказала:

– Хорошо. Я приступаю. Созвонимся в конце недели.

Без пяти восемь я нажимала кнопку звонка на двери квартиры Дмитрия Ивановича. Дверь открыл он сам.

– Пришли? – дружелюбно спросил старик, отступая, чтобы впустить меня внутрь.

– Здравствуйте, – хмуро поприветствовала я Дмитрия Ивановича, проходя мимо него.

– Здрасьте, здрасьте, – пробормотал он, закрывая дверь. Послышалось звяканье задвигаемых тяжелых засовов. Я остановилась в нерешительности посреди гостиной, ожидая хозяина. – Вот сюда, – указал Дмитрий Иванович на ковер на стене.

– Мне стать к стене? – не поняла я.

– Нет, – с досадой проворчал старик и откинул угол, под которым открылась дверь.

– Тайная комната, – улыбнулась я.

– Нет, не валяйте дурака! Я подготавливаю ковер для продажи. Он лежал сложенный и теперь должен отвисеться. Через пару дней его не будет, а пока постарайтесь не шмыгать лишний раз туда-сюда.

Дмитрий Иванович распахнул дверь и приглашающе кивнул:

– Проходите, это ваша комната.

Комната была чуть меньше громадной гостиной, но захламлена точно так же.

– Спать будете на раскладушке, – пояснил Дмитрий Иванович, указывая на предмет, явно довоенного образца, года эдак тридцать девятого, украденный, видимо, из лагерных бараков. Я печально посмотрела на большое ложе, закрытое пологом с отдергивающимися занавесками.

– Это кровать… – начал Дмитрий Иванович.

– Можете не продолжать, – оборвала я его, – я знаю, антиквариат, спать на ней никак нельзя. – В расстроенных чувствах я швырнула сумку вещами прямо на пол.

– В точку, – усмехнулся Дмитрий Иванович.

– Ладно, с этим разобрались, – подытожила я, – жила я в условиях и похуже. Сейчас самое главное, Дмитрий Иванович: от кого я должна вас защищать?

– Как от кого? – изумился старик. – От всех! Тут в квартире вещей на миллионы. Каждый отморозок в городе мечтает разбить мне голову. Даже мои родственники спят и видят меня в гробу. Барышня, право слово, вы задаете детские вопросы.

– Можно уточнить, – поинтересовалась я, – вы конкретно кого-нибудь подозреваете?

– Нет. Почему вы меня допрашиваете? Ваше дело охранять, а не задавать вопросы! – возмутился Дмитрий Иванович. – Для телохранителя вы слишком любознательны.

– Мой девиз, – сказала я спокойно, – «лучший способ защитить человека – это ликвидировать угрозу». Поэтому, если есть возможность, я одновременно с охраной занимаюсь расследованиями. Ведь чтобы ликвидировать угрозу, нужно знать, от кого она исходит.

– Ишь ты какая! – взъерепенился Дмитрий Иванович, услышав такие речи. – Чему вас там в Ворошиловке учили? Не знаешь, что ли, основного правила телохранителей?

– У меня свои правила, – сказала я, взглянув старику прямо в глаза. – Если вас что-то не устраивает, скажите сейчас.

– Меня все устраивает, – порворчал Дмитрий Иванович. – Если б не Антон, я бы давно послал вас ко всем чертям. Но он мне плешь проел своим: «Папа, не рискуй». Надоело пререкаться.

– Давайте не будем портить друг другу нервы, – предложила я миролюбиво. – Предлагаю каждому выполнять свою работу. Вы занимаетесь антиквариатом, я охраняю. Договорились?

– Хорошо, – согласился Дмитрий Иванович, смягчаясь. – Не хотите попить чаю? Валерия Евгеньевна ушла в магазин за продуктами, по-моему, в холодильнике еще что-то есть.

– Отличная идея, – улыбнулась я, подумав, что, по-видимому, старик наконец понял, что от меня легко не избавишься и рот не заткнешь.

Дмитрий Иванович проводил меня на кухню, где, к моему облегчению, почти не было развалов антиквариата.

– Позвольте похозяйничать? – спросила я, улыбнувшись.

– Давайте, если хотите, – согласился старик с немного ошалелым видом. – Там в заварнике еще со вчерашнего дня осталась заварка. Долейте кипятку.

– Справлюсь, – сказала я уверенно.

Голубыми язычками полыхнул газ, и я поставила на плиту чайник. Потом взяла со стола пузатый заварник, подняла крышку и заглянула внутрь. Средних размеров плесневелый грибок вяло покачивался в мутной коричневатой жиже.

– Похоже, этой заварке по меньшей мере месяц, – предположила я.

– Не мелите чепухи! – раздраженно воскликнул Дмитрий Иванович. – Вчера пили, не жаловались.

– Нате, полюбуйтесь. – Я сунула чайник под нос старику, с содроганием вспоминая вчерашнее чаепитие. Один глоток-то я все-таки сделала. Вот дерьмо.

От усиленной работы мысли Дмитрия Ивановича аж покорежило. Мне даже показалось, что в его глазах блеснули слезы.

– Ладно, заварите новый, только много заварки не сыпьте, – выдавил он из себя с величайшим трудом. Однако когда я была готова сыпануть заварки в обваренный чайник, Дмитрий Иванович вскочил и вырвал пачку чая у меня из рук. – Лучше будет, если я сам, – торопливо объяснил старик.

Промолчав, я села за стол, наблюдая за действиями Дмитрия Ивановича. Одна неполная чайная ложка, затем другая, на третьей антиквар замер в тяжелом раздумье.

– Нам хватит, – чуть слышно пробормотал он и высыпал третью ложку обратно в пачку, взял вскипевший чайник и залил необходимое количество кипятка в заварник.

Сев рядом со мной, Дмитрий Иванович сказал, что не любит сильно крепкий чай.

– О своем сердце надо заботиться, – назидательно добавил он.

– Вы, наверно, чай без сахара пьете? – спросила я, заранее зная ответ.

– От сахара только зубы портятся, – предостерег меня Дмитрий Иванович. – Мы с Валерией Евгеньевной пьем чай с солодским корнем. Знаете как вкусно!

– Могу себе представить, – фальшиво восхитилась я, когда старик потряс передо мной холщовым мешочком, покрытым желтыми пятнами и подтеками. Внутри были тонкие сморщенные корешки неприглядного вида.

Из обшарпанного холодильника Дмитрий Иванович извлек пластиковую коробочку с остатками селедки и пожелтевший засохший кусочек сыра. Из вскрытой коробочки с селедкой пахнуло таким ароматом, что я, отпрянув, с отвращением вскрикнула:

– Нет! Я не голодна! – и немного спокойнее: – Сыр я вообще терпеть не могу.

– Ну, как хотите, – обрадовался Дмитрий Иванович, хватаясь за вилку, – а я, знаете, не откажусь.

Чтобы не видеть, как старик поглащает селедку, я представила себя в красивом месте, рядом с водопадом, в гуще тропической зелени. Так я поступала в критические моменты.

– Вы слушаете меня? – спросил Дмитрий Иванович, тормоша меня за плечо.

– Что? – переспросила я, глядя на пустую коробку из-под селедки.

В дверь настойчиво звонили. Пальцы Дмитрия Ивановича впились в мою руку.

– Это ваша домработница, – воскликнула я, отдирая от себя руку старика.

Валерия Евгеньевна вплыла в квартиру, сияя от счастья. Поставив набитые сумки пред холодильником, она в возбуждении заговорила: