Ей казалось, вокруг царят хаос и паника, и не было никакой возможности определить, кто побеждает. На коленях у Николь умирал молодой солдатик «круглоголовых» – живот у него был как будто вспорот, и все кишки выпали наружу, нижнюю половину его тела разнесло снарядом, и теперь она представляла ужасное месиво из крови, мяса и костей. Пока он умирал, зашло солнце, и появилась луна. Подняв голову, в свете луны Николь увидела картину, от которой ее вырвало: сэр Томас Ферфакс, у которого из раны на щеке сильно текла кровь, размахивая мечом, выбивал оружие из рук своих же солдат, стараясь помешать им изрубить на куски отряд «белых накидок» маркиза Ньюкасла. Солдаты твердо держали оборону, несмотря на то, что уже стемнело, они не желали отходить и предпочитали смерть сдаче в плен. «Вы же убиваете простых крестьян!» – кричал Ферфакс, но все было напрасно: его никто не слышал и никто не хотел прийти ему на помощь. По мере того как беспомощные, изрубленные солдаты падали друг на друга, запах крови сделался настолько невыносимым, что Николь опять вырвало.

Постепенно крики смолкли, дым рассеялся, и Николь обнаружила, что стоит одна посреди поля, освещенная светом луны, удивленно и с ужасом оглядываясь по сторонам.

Вокруг нее друг на друге лежали трупы и полутрупы, среди них пробирались раненые, а хирурги и женщины склонялись над теми, кого еще можно было спасти. Опустив глаза, Николь увидела, что ее собственные руки в крови по самые плечи.

Она понимала, что должна убежать отсюда. Как во сне, она пошла в том направлении, где, как она знала, располагался лагерь роялистов. Николь машинально перешагивала через трупы, вдруг она упала и оказалась лицом к лицу с мертвым всадником. Его безжизненные глаза были в дюйме от ее собственных, на губах, из которых все еще бежала кровь, застыла жуткая ухмылка.

– Помогите! – изо всех сил закричала она, но сама не услышала собственного голоса. – Может, мне кто-нибудь помочь?

Ей никто не ответил. Оперевшись на плечо мертвеца, она нашла в себе силы подняться на ноги. Она надеялась найти лошадь погибшего всадника, чтобы уехать на ней. Вдруг она увидела… Карадока, целого и невредимого, он спокойно ехал на коне и внимательно осматривал каждый труп.

– Помогите! – снова закричала Николь, стараясь сделать это как можно громче, чтобы слуга услышал ее. – Ради Бога, Карадок, помоги мне!

Он услышал и обернулся. При свете луны она увидела, что у него на глазах блестят слезы. Страшная догадка мелькнула у нее в голове, и, чувствуя, как задрожали колени, она начала пробираться, перешагивая через трупы, ему навстречу.

– Где Джоселин? – спросила она, когда, наконец, подошла к нему.

Карадок молчал. Вместо ответа он выпрыгнул из седла и с какой-то бешеной яростью обнял ее.

– Ради всего святого, – снова повторила он, – где он?

Он опять ничего не ответил, но его приглушенные всхлипы были красноречивее слов.

– Он мертв, да? – настойчиво повторила она.

– Да, да. Я видел, как он упал, но никак не могу его найти.

– О, нет! – закричала Николь, закрыв лицо ладонями. – Он не мог так уйти от меня! Я не хочу его потерять, после того как искала так долго! Карадок, скажи мне, что это неправда.

– О, Господи! – ответил слуга. – Если бы я только мог!

– Я должна помочь тебе его искать.

– Нет, я не разрешу вам. Вы и так увидели сегодня зрелище, которое никогда не забудете, и Бог свидетель, с вас хватит. Хозяин сказал мне, что делать, если я найду вас живой. Он велел мне отвезти вас обратно в Йорк и поручить заботам принца.

– Но я не могу позволить, чтобы его тело оставалось здесь.

– Он так сказал, – произнес Карадок, и его лицо стало похоже на каменную маску. – Я не могу не исполнить последней воли хозяина, касайся это вас или кого-нибудь другого. Я доставлю вас в Йорк и передам принцу, если даже мне придется убить вас для этого.

– Ты ведь действительно можешь это сделать? – спросила Николь, внимательно глядя ему в глаза.

– Да, – коротко ответил слуга, – я любил этого человека, я обязан ему жизнью и я исполню его волю, пусть даже мне придется при этом умереть.

Она не могла больше спорить, у нее просто не было на это сил, и в каком-то оцепенении они двинулись прочь от этого ужаса, с этого страшного поля брани. В сражении гибли не только люди, она увидела труп белого пса, его кудрявая шерсть тоже была залита кровью.

– Господи! – воскликнула Николь, указывая на него. – Это же Бой, пес принца?

– Да, – глухо ответил Карадок и снова заплакал: – Сегодня мы потеряли всех.

– Как, и принца? Но ты же сказал, что он в Йорке!

Карадок покачал головой:

– Я не знаю, там он или нет. Мне было приказано сначала найти вас.

– А если его там нет? Что тогда?

– Тогда, – бесстрастно ответил слуга, – я отвезу вас в Кингсвер Холл, так хотел лорд Джоселин.

– Но я там никого не знаю, – Николь истерически заплакала, – Карадок, я боюсь туда ехать. Я боюсь того, что со мной может случиться.

Но он не мог больше отвечать ей, он был слишком потрясен горем, и их слезы, похожие в свете луны на маленькие жемчужины, падали на землю и, смешиваясь с кровью, орошали долину, которая называлась Марстон-Мур.