Не желая продолжать и тему бадов, Эма решила, что пора завершать очередной неприятный разговор.

– Ладно, мам, мне надо садиться за…

– Кстати, ты слышала, маткапитал снова подняли? – сообщила Ирина Эдуардовна.

– Нет, – ответила Эма, чувствуя, как дыхание учащается, вытягивая из легких воздух.

– Столько затрат государство несет, а ситуация никак не улучшается, – охая продолжала размышлять Ирина Эдуардовна.

– Ты за государство не переживай, оно сэкономит на другом. На твоей пенсии, к примеру, – заметила Эма.

– Кстати, про пенсии. Вчера по первому сказали, что некий депутат выдвинул инициативное предложение, суть которого в том, что дети должны обеспечивать неработающих родителей.

– Считай, что мы его инициативу уже внедрили, – сказала Эма.

– Не спорю, в этом плане ты у меня молодец. И я это очень ценю. Всем бы такую дочь, которая несколько раз в год отправляет мать на отдых на лучшие курорты. Мне все завидуют, – довольным тоном произнесла Ирина Эдуардовна. – У нас, кстати, опять дожди зарядили. Ты права, неплохо бы сейчас съездить на море, сменить картинку.

«В этом плане я молодец, так значит. Мама, мама, когда ты научишься принимать меня во всех планах. Ты даже не представляешь, как мне все это надоело. Так сильно, что хочется удалить твой номер раз и навсегда», – подумала Эма, ощутив привычный укол вины.

Она задержала дыхание и через несколько секунд почувствовала, как воздух снова заполняет легкие.

– Если хочешь, можем куда-нибудь съездить, – выдавила из себя Эма.

– Как здорово! – воскликнула Ирина Эдуардовна.

– Только ненадолго. У меня сроки горят, а финал никак не идет.

– Как здорово! – повторила Ирина Эдуардовна, не обращая внимания на фразу о финале. – Слушай, а давай на Занзибар? А? Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, – пропела она. – Помнишь, как ты эту сказку любила в детстве?

Эма поставила телефон на громкую связь и открыла ноутбук.

– Мам, я сейчас на сайте бронирования билетов. В Танзанию лететь десять часов. Может что-то поближе?

– Ты платишь, тебе выбирать, – обиженно произнесла мать.

– Что скажешь о круизе по Европе?

– Можно и круиз, – равнодушно согласилась Ирина Эдуардовна.

– Давай так, неделю на размышления и в субботу созвонимся, – предложила Эма.

– Ладно, – пробурчала мать и, не прощаясь, положила трубку.

Ирина Эдуардовна редко чувствовала границу допустимого в общении с дочерью, считая, что материнская забота и внимание покрывают издержки вмешательства в личную жизнь и порой была абсолютно одержима желанием выдать дочь замуж любой ценой.

Мужем Эмы Ирина Эдуардовна больше всего желала видеть Глеба – такого милого, родного и, как казалось ей, вполне предсказуемого. С ним Эме будет легко и спокойно, искренне считала Ирина Эдуардовна.

Но вот незадача, кроме дружеских чувств ее дочь и Глеба Бабицкого ничего не связывало, но Ирина Эдуардовна неустанно работала в этом направлении.

«Валюш, Эме скоро тридцать пять, а ни детей, ни плетей, – делилась она с мамой Глеба. – Я не я буду, если не выдам ее замуж в этом году. Ты вот мне скажи, у Глеба сейчас есть кто-нибудь?». Валентина Бабицкая тоже мечтала о свадьбе сына. «Александра уже второго родила, а у этого один бизнес на уме, – жаловалась она в ответ, – вот бы нам свести их».

После разговора с Эмой, Ирина Эдуардовна набрала Глеба.

– Глебушка, здравствуй, дорогой!

– Здравствуйте, дорогая Ирина Эдуардовна. Безмерно рад слышать ваш голос. Как поживаете?

– Все хорошо. Как твои дела?

– Тоже все хорошо, спасибо.

– Глебушка, мы с Эмилией планируем отправиться в небольшое путешествие. Ты не составишь нам компанию?

– Я бы с удовольствием, Ирина Эдуардовна, но дела не отпускают. Никуда от них не деться. А вот то, что Эма решила сменить обстановку я очень приветствую. Последнее время она совсем загрустила.

– Да? Не заметила.

– Уверяю вас. У нее финал новой книги не идет, а сроки горят. Будет классно, если она развеется, сменит картинку. А еще лучше, если влюбится.

– Влюбится…? – растерянно повторила Ирина Эдуардовна.

– Конечно. Это же свежие эмоции, они отлично заряжают на вдохновение, дают новый импульс.

Ирина Эдуардовна огорченно вздохнула, поняв бесперспективность своих надежд на «детей и плетей» от Глебушки Бабицкого. Но состоявшееся вскоре путешествие и новое знакомство на самом деле добавило Эме и эмоций, и вдохновения, а Ирина Эдуардовна загорелась новым мечтами.

В круизе они познакомились с легендарным Эдуардом Мурашевым. Бывший российский миллиардер, попавший в черные списки родной страны и растеряв часть активов, был вынужден иммигрировать в Великобританию. Но европейский бизнес у Мурашева оставался стабильно доходным, и список богатых русских он не покинул. В отличие от многих соотечественников, перебравшихся в Туманный Альбион, он быстро понял – для англичан казаться круче всех не модно и не ценно. К этому моменту своей жизни Эдуард Мурашев уже оставил мечту забраться на вершину Олимпа, но сеть престижных ресторанов и антикварный винный магазин позволяли ему чувствовать себя вполне комфортно в одном из самых дорогих городов мира. Только в личной жизни у Эдуарда наступил очередной пробел. Но он относился к этому спокойно и не торопился с новым выбором, понимая, что богатые мужчины старыми не бывают.

Попав в опалу на родине, он развелся и теперь считался одним из завидных, хоть и немолодых женихов. Эдуарду Мурашеву исполнилось шестьдесят. Он жил в престижном районе Лондона, в апартаментах с видом на площадь, которую русские прозвали Красной и бесконечно скучал по Москве.

Потягивая сигару, Эдуард сидел в кресле-качалке на балконе самой дорогой каюты круизного лайнера «Святая Фелиция», наблюдая за рыжеволосой девушкой, медленно идущей по палубе в сопровождении высокой стройной дамы.

«Как в кино, – разглядывая их сверху, думал Эдуард. – Дочь, с тоскливым видом смотрящая на воду и мать, оценивающая каждого проходящего мужчину приличного вида, видимо, в надежде найти ей выгодную пару».

Эдуард попытался разглядеть лицо рыжеволосой, но мешали широкополая шляпа и большие солнцезащитные очки. На девушке было свободное трикотажное платье и простые плетеные сандалии. Эдуарду нравились такие женщины: пухленькие, рыжеволосые, белокожие, как на полотнах Фернандо Ботеро.

Эдуард затушил сигару и решительно направился вниз.

– Добрый день, милые дамы, – произнес он голосом, полным желания очаровать. – Позволите с вами познакомиться?

Рыжеволосая девушка повернулась, и с близкого расстояния Мурашев понял, кто перед ним.

– О! Эма Майн! Прощу прощения, не сразу не узнал. Позвольте представиться, Эдуард Мурашев.

Мама Эмы взглянула на него заинтересованно.

– Ирина Эдуардовна, – протянула она руку, одарив мужчину радушной улыбкой.

Эдуард с восхищением смотрел на Эму прозрачными, как тонкий лед, глазами.

– Я ваш давний поклонник, с самых первых романов. Вы описываете Лондон, словно всю жизнь там прожили.

– Спасибо, – вежливо кивнула Эма.

– А знаете, что я заметил первым, взяв в руки вашу книгу?

– Что же?

– Совпадение инициалов.

– А я заметила, как интересно имя моего отца совпало с вашим, – вступила в беседу Ирина Эдуардовна.

– И, правда, – улыбнулся Мурашев.

Эма пыталась вспомнить, что слышала о нем, но память выдавала лишь информацию об эмиграции, разводе и отсутствии детей.

– Очень, очень приятно видеть соотечественников, хоть и бывших, – продолжал Эдуард.

– А как вы поняли, что мы из России? – удивилась Ирина Эдуардовна.

В очередной улыбке Мурашева промелькнула снисходительность.

– Я заранее поинтересовался, есть ли граждане Великобритании среди пассажиров. Оказалось, только в двух каютах, остальные – из России.

– В одной из них, как я понимаю – вы, а кто же во второй? – полюбопытствовала Ирина Эдуардовна.