Сладок запах синих виноградин… Сладок запах синих виноградин… Дразнит опьяняющая даль. Голос твой и глух и безотраден. Никого мне, никого не жаль. Между ягод сети-паутинки, Гибких лоз стволы еще тонки, Облака плывут, как льдинки, льдинки В ярких водах голубой реки. Солнце в небе. Солнце ярко светит. Уходи к волне про боль шептать. О, она, наверное, ответит, А быть может, будет целовать. 16 января 1910 Киев Жарко веет ветер душный…
Жарко веет ветер душный, Солнце руки обожгло, Надо мною свод воздушный, Словно синее стекло; Сухо пахнут иммортели В разметавшейся косе. На стволе корявой ели Муравьиное шоссе. Пруд лениво серебрится, Жизнь по-новому легка… Кто сегодня мне приснится В пестрой сетке гамака? Январь 1910 Киев Тебе, Афродита, слагаю танец… Тебе, Афродита, слагаю танец, Танец слагаю тебе. На бледных щеках розовеет румянец… Улыбнись моей судьбе. По ночам ты сходила в чертоги Фрины, Войди в мой тихий дом. Лиловый туман пробрался в долины. Луна над твоим холмом. Скольжу и тружусь в заревом бессилье. Богиня! тебе мой гимн. Руки, как крылья, руки, как крылья, Над челом золотистый нимб. Январь 1910 Синий вечер. Ветры кротко стихли… Синий вечер. Ветры кротко стихли, Яркий свет зовет меня домой. Я гадаю: кто там? – не жених ли, Не жених ли это мой?.. На террасе силуэт знакомый, Еле слышен тихий разговор. О, такой пленительной истомы Я не знала до сих пор. Тополя тревожно прошуршали, Нежные их посетили сны. Небо цвета вороненой стали, Звезды матово-бледны. Я несу букет левкоев белых. Для того в них тайный скрыт огонь, Кто, беря цветы из рук несмелых, Тронет теплую ладонь. Сентябрь 1910 Царское Село Хочешь знать, как все это было? Хочешь знать, как все это было? — Три в столовой пробило, И прощаясь, держась за перила, Она словно с трудом говорила: «Это все… Ах, нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Еще тогда!» «Да». 29 октября 1910 Киев Я написала слова… Я написала слова, Что долго сказать не смела. Тупо болит голова, Странно немеет тело. Смолк отдаленный рожок, В сердце все те же загадки, Легкий осенний снежок Лег на крокетной площадке. Листьям последним шуршать! Мыслям последним томиться! Я не хотела мешать Тому, кто привык веселиться. Милым простила губам Я их жестокую шутку… О, вы приедете к нам Завтра по первопутку. Свечи в гостиной зажгут, Днем их мерцанье нежнее, Целый букет принесут Роз из оранжереи. Октябрь 1910 Царское Село Весенним солнцем это утро пьяно… Весенним солнцем это утро пьяно, И на террасе запах роз слышней, А небо ярче синего фаянса. Тетрадь в обложке мягкого сафьяна; Читаю в ней элегии и стансы, Написанные бабушке моей. Дорогу вижу до ворот, и тумбы Белеют четко в изумрудном дерне. О, сердце любит сладостно и слепо! И радуют пестреющие клумбы, И резкий крик вороны в небе черной, И в глубине аллеи арка склепа. 2 ноября 1910 Киев Он любил… Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. …А я была его женой. 9 ноября 1910 Киев Я смертельна для тех, кто нежен и юн… «Я смертельна для тех, кто нежен и юн. Я птица печали. Я – Гамаюн. Но тебя, сероглазый, не трону, иди. Глаза я закрою, я крылья сложу на груди, Чтоб, меня не заметив, ты верной дорогой пошел. Я замру, я умру, чтобы ты свое счастье нашел…» Так пел Гамаюн среди черных осенних ветвей, Но путник свернул с осиянной дороги своей. 7 декабря 1910 Царское Село |
