Чеберс нагнул голову, посмотрел на свой член. Махнул рукой и сказал:
– Все равно молния сломана, а трусы я у Ленки в комнате потерял, найти не могу. Она, сука, их специально спрятала, проститутка ебаная.
Так состоялось мое знакомство с первыми жильцами этого заведения. Время в общаге были пьяным и шумным. Днем шла учеба. А вечером -танцы и различные увеселительные мероприятия, которые присущи всем студенческим общежитиям.
В один из вечеров ко мне постучали в дверь:
– Кто там?
– Бабу голую хочешь посмотреть?
– Какую бабу, два часа ночи, дайте поспать!
– Настоящую голую бабу.
Меня это заинтересовало, я открыл дверь. Стояли два азербайджанца. В мою комнату они занесли что-то завернутое в простыни. Положили на мою кровать, развернули. Это, действительно, была пьяная голая женщина, студентка со второго этажа.
– Ну, посмотрел?
– Посмотрел.
– С тебя три рубля.
– Мы так не договаривались.
– Щас в морду получишь, мудак, гони три рубля!
Мне пришлось раскошелиться за удовольствие. Они взяли деньги, завернули свое сокровище и потащили в соседнюю комнату. Я лег спать, думая о том, что завтра придется урезать свой обед на три рубля.
По пятницам и субботам в общаге проводили дискотеки. Студенты напивались, танцевали, трахались и еле доползали до своих нор. Я не отставал от сокурсников, стал входить во вкус студенческой жизни. Днем шли и покупали водки или портвейна, но каждый студент оставлял деньги для таксиста. Сколько бы ты ни взял спиртного, к середине ночи всегда
хотелось выпить еще. Студенты выходили на дорогу, останавливали такси. У водителей всегда была водка, они продавали нам ее по пять рублей за пол-литра. И тогда веселье продолжалось до утра.
Дискотеки у нас были очень современными и стильными. Крутили «Modern Talking», Си Си Кэт и других ультрамодных исполнителей. Устроитель дискотек был мой сосед Леха Бойко. Он часто доставал свежие записи и крутил их. Леха был кумиром у всех общежитских девчонок. Его они любили так же, как Томаса Андерса. Как-то после дискотеки Леха подошел ко мне и спросил:
– Слушай, братан, у тебя каморка свободная?
– Ну, как свободная, я там сегодня спать буду,
– Может ты погуляешь часик, а я там трахнусь, представляешь, сама
подползла «мочалка» и говорит: «Может, трахнешь меня». Ну, я же ей, понимаешь, не могу отказать. Ну, как, дашь ключи?
– На, бери, только недолго. А что у себя в комнате не трахаешь?
– Да, у меня сосед там с подругой миньет разучивает. Ладно, спасибо, я у
тебя в долгу.
Я бродил по общаге час. Мне ужасно хотелось спать. В коридорах стоял гам и шум. «Почему у меня нет женщины?» – думал я. Вроде не урод. Хотя я, честно и не знаю, что с ней делать, и как это делается. Спрашивать у приятелей не очень удобно. Я же даже ни разу в своей жизни не целовался. Меня охватила тоска. Может, с выпитой водки, а может от того, что на моей кровати кого-то трахают. Мне порядком надоело болтаться, и я поплелся к своей двери.
– Эй, Леха, ну ты долго там скрипеть будешь?
– Все, все, братан, уже выхожу.
Дверь открылась, из моей комнаты выскочила дамочка в черном платье, и, как из горящего дома, примерно в том же темпе, побежала по коридору. Я зашел в комнату и обомлел, Вся моя кровать была в крови.
– Вы че, здесь человека убили, что ли?
– Извини, братан, казус вышел, она девочкой была.
– Да я знаю, что не мальчик. Откуда кровь то?
– Откуда, откуда, ты что, глупый что ли? Оттуда. Хотя я честно не знаю,
может, это были месячные. Ну, ты извини, я тебе порошка куплю, постираешь, будет, как новенькая.
Леха кинул мне ключи и пошел в свою комнату. Этой ночью я спал на матраце без простыни. Вечно мне везет, как утопленнику. Я очень хотел спать, поэтому заснул быстро.
Впервые в Ленинграде я попробовал вкус настоящего сваренного кофе. И попробовал его не где-нибудь, а в Сайгоне. Сайгон – это кафе, которое находилось на углу Невского и Владимирского проспектов. Это было знаменитое кафе. Там собирались художники, поэты, музыканты, пили кофе, пели песни, читали стихи. Это была настоящая тусовка. Я полюбил это кафе за его магию, за его неформальность, и, конечно же, за кофе. Лучший кофе,
знали все, варят в Сайгоне. Запах кофе помню до сих пор. Он был какой-то необычный, может, к нему добавлялся запах немытых волос и грязных, нестиранных джинсов.
В Сайгоне – был свой мир, свои законы и правила. Я хотел быть в этом мире и хотел жить по законам этого мира. В посетителях этого кафе жила и звучала музыка того времени. В их глазах чувствовалась и расцветала другая, совсем необычная жизнь. Жизнь запредельная, сказочная, в какой-то степени, метафизическая. Во всяком случае, мне так казалось. Именно в Сайгоне я узнал, что есть другая музыка, другие стихи. Для меня это была музыка неформального Ленинграда, музыка ленинградских колодцев, белых ночей, серого неба, рабочего портвейна.
В нашей группе училась девушка – неформалка, мы нежно называли ее Анечка. Она баловалась наркотиками, носила фенечки, ксиву и тому подобные атрибуты неформалов. Как-то, на лекции, она шепнула мне на ухо:
– Сегодня в «Пышке»,– так называлось ДК пищевиков,– будет выступать
«Аквариум». Только смотри, больше никому не говори.
– А почему?
– Это тайный концерт. Скажешь не тому, кому надо, и концерта не
будет. Я тебе дам один билет. Хочешь?
– Хочу. А что такое, этот «Аквариум»?
– Это группа очень клевая. Неужели ты не слышал «Козлодоева»? Это
круто. Я тебе дам кассету послушать.
У меня был в руках билет на какой-то «Аквариум». «Ладно, – думаю, – посмотрим, а то я кроме Э.Хиля ни на одном концерте не был».
Концерт был назначен на девятнадцать часов. Я подошел к «Пышке», благо это находилось через дорогу от моего института. Вся площадка у «Пышки» была заполнена людьми, но ни одной афиши около ДК я не увидел. Откуда они все узнали, что здесь будет проводиться концерт группы «Аквариум», для меня было загадкой. Во внутрь ДК никого не пускали. Народ суетился, пил пиво, курил что-то, но явно не сигареты, пел песни группы «Аквариум». Какой-то хиппи из толпы громким голосом кричал: «Б.Г. – святой, слышишь, Б.Г. – святой!».
Позже я понял, что Б.Г. – это солист этой группы и расшифровывается очень просто – Борис Гребенщиков. Мне показалось, что фамилия у этого певца очень смешная. Другое дело Пьеха, Кобзон, Хиль, а здесь какой-то Гребенщиков. Мог бы для солидности взять себе какой-нибудь псевдоним.
Я прихватил на концерт с собой фотоаппарат, об этом меня попросила Анечка.
И вот, наконец-то, двери «Пышки» открылись, и вся об долбанная, слегка пьяная толпа рванула к дверям. Все толкались, девчонки визжали, в общем, попал я в зал с очень большим трудом. Концерт задержали на полтора часа. Я уже прилично утомился. Сидел и думал: «Какого хрена я тут делаю? Лучше бы в «Мюзик-холл» билеты купил. Там танцовщицы
длинноногие, а здесь слушать «Козлодоева» в исполнении «святого Б.Г.» Фигня какая-то! Тем более ни единой песни его я не слышал». Единственное, мне было интересно, как выглядит этот «святой».
Концерт начался. На сцену выскочили музыканты, они все были очень интересно одеты: в каких-то странных костюмах, на одном из них была одета матросская бескозырка, на другом, на голове, какая-то чалма. В общем, цирк, да и только.
И вот, наконец, вышел сам Б.Г. Он был одет в белый легкий костюм, напоминающий кимоно. На голове у него была повязка или белый шарф. Но самое удивительное, что глаза у него были накрашены синими тенями. Я первый раз в жизни увидел мужика, который красился, как женщина. «Вот, – думаю, – умора. И не стыдно ему в таком виде выползать на сцену».
Он начал петь, но я не мог разобрать ни одного слова из его песен. Зрелище было интересное: Б.Г. двигался, задирал ноги, хватал микрофонную стойку, бегал взад и вперед по сцене, что-то кричал своим музыкантам. Один из них очень громко топал ногами, стоя у фортепиано, мне показалось, что он играл мимо нот, хотя, возможно, все так и было задумано. Этим музыкантом был Сергей Курехин. Гитарист упал на колени, потом на спину и стал играть соло, гитара его очень фонила. Это был Александр Ляпин, ходили слухи, что он был лучшим гитаристом в городе. Я впервые увидел, что в группе могут быть флейта, виолончель и скрипка. На барабанах стучал бородатый мужик в бескозырке, он очень напомнил мне анархиста из фильма «Броненосец «Потемкин».
