– Ну что ж, давайте посмотрим, что у нас тут. Молодой человек, открывайте рот, – сухонькая пожилая женщина, с совершенно непроизносимым фамилией-именем-отчеством, Ядвига Францевна Эммануилова, врач-стоматолог Центральной Клинической больницы, перекинула вниз стоматологическое зеркало и уставилась на мои челюсти.

– Что ж, мне всё понятно. Нужно ставить коронки. Предупреждаю сразу, молодой человек, хоть у вас всё и достаточно просто, но будет больно. Не сейчас, я вас обезболю, но потом. Зиночка, лидокаин нам с молодым человеком сделай, будь душкой.

– Сейчас-сейчас, Ядвига Францевна, – раздался голос откуда-то сбоку, – буквально одну минуту.

Невидимая Зиночка справилась быстрее, чем за минуту, и вскоре я почувствовал укол.

– Теперь нужно подождать немного, и мы можем начинать, – сказала стоматолог.

Через несколько минут обезболивающее подействовало и стоматолог принялась за работу…

Причина, по которой я здесь, очень простая.

Буквально три часа назад я с отцом вошёл в здание союзного спорткомитета, для того чтобы папа поставил свою подпись на договоре с JOFA. Договоре, по которому я через несколько дней лечу в Нью-Йорк для рекламной фотосессии этого шведского производителя спортивного инвентаря.

Детали шведы и наши чиновники утрясли без меня, так что от отца требовалась только подпись…

Всё прошло отлично. За исключением того, что господин Скоттхайм, легендарный дизайнер хоккейной амуниции и исполнительный директор JOFA сразу же после того, как были поставлены все подписи, сказал:

– Мистер Семенов, я надеюсь, вы что-то сделаете со своей верхней челюстью. Нам нужны фотографии и рекламный видеоролик, где вы улыбаетесь, а сейчас у вас улыбка, отталкивающая.

Марат Владимирович послушал переводчика и тут же сказал в ответ:

– Да, конечно, господин Скоттхайм. Александр поедет в Нью-Йорк сияя белозубой улыбкой во все 32 зуба.

– Замечательно. Тогда, до встречи в Нью-Йорке.

Мы пожали друг другу руки и расстались вполне довольные друг другом.

Ну, а меня прямо из союзного спорткомитета повезли в поликлинику ЦКБ, где уже через полчаса меня приняла одна из тамошних врачей стоматологов.

– Что ж, молодой человек, я закончила и установила вам временные коронки, у вас корни зубов сохранились, поэтому полноценно протезировать нет необходимости.

Но учтите, это временное решение. Буквально на три недели.

– Три недели это нормально. У меня мероприятие через 10 дней.

– Вот и славно.

В принципе, ситуация с зубами хоть и сложная, но не критично. Пока что я играю в юниорском шлеме, и вероятность того, что мне в этом или следующем сезоне прилетит так же как на Олимпиаде низкая. Можно не дожидаясь окончания чемпионата исправить свою поврежденную улыбку.

В Нью-Йорк я лечу шестнадцатого числа, притом вылетаю не из Свердловска, а из Киева. Сразу после выездной игры с тамошним «Соколом» сажусь на самолет до Москвы, там жду рейс до Нью-Йорка и лечу.

А возвращаюсь двадцатого. На всё про всё четыре дня.

Шведы из JOFA очень быстро составили подробный план и там были съемки сразу в двух местах. В Мэдисон Сквер Гардене пройдёт основная часть съемок, а еще одна в горах Кэтскилл, на севере штата Нью-Йорк. Там есть сразу несколько горнолыжных курортов открытых с ноября по апрель, и на одном из них специально построили каток.

Там и будут съемки рекламного ролика.

Состав участников впечатлял. Помимо меня и Гретцки примут участие: Марио Лемье, Рэй Бурк, Крис Челиос и Патрик Руа. Целая пятерка плюс вратарь.

И все пятеро настоящие легенды и звезды первой величины. Соседство с ними семнадцатилетнего юниора, да еще и из Советского Союза означает признание в хоккейном мире.

А еще, они не просто хоккеисты, но еще и клиенты очень влиятельных спортивных агентов. Которые наверняка внимательно смотрели олимпийские игры и сейчас в курсе планов шведской компании.

И в связи с этим, у меня есть один важный вопрос к товарищу Грамову.

Который я и задал ему после того, как стоматолог закончил ремонтировать мне верхнюю челюсть, и я с отцом вернулся в союзный спорткомитет.

– Марат Владимирович, а как мне быть, когда на меня в США насядут спортивные агенты? А я уверен, что так и будет.

– С чего ты взял?

– С того, что у каждого из этих хоккеистов, – я показал на брошюру от JOFA, есть свой агент. И они не дураки, а люди, которое хорошо разбираются в экономике НХЛ. И скажу без ложной скромности, мои акции, наверняка котируются очень высоко и со мной точно захотят о чём-то договориться. Не в плане того, что я сбегу, попросив политического убежища, хотя и это я допускаю. А на будущее, на время после армии.

– Ты, Саша, для меня загадка. Я вдоволь насмотрелся на твои мальчишеские выходки в Калгари, но рядом с ним есть и совершенно взрослые, даже зрелые, поступки и решения. И твой вопрос как раз из породы вот таких вот, зрелых.

И вот что я тебе скажу. Ты там не один будешь, а с Николаем Ивановичем, – Грамов имел в виду своего заместителя Русака, – который и будет уполномочен на переговоры с канадцами о твоём будущем. Если такие состоятся, конечно.

– Как-то выглядит не очень хорошо, как будто я негр, которого вот-вот продадут с одной плантации на другую.

– Ты не прав. Во-первых, тебе нет 18-ти лет. Ты по любым законам, по нашим или по канадским, не можешь принимать подобные решения. Плюс, Николай Иванович очень компетентный и грамотный специалист с огромным опытом. Он, фактически, был одним из основных авторов грядущего соглашения с НХЛ, кому как не ему вести переговоры о будущем главной молодой звезды не только нашего, но и всего мирового хоккея.

Ну, в принципе, это приемлемо. Да и глупо было-бы ожидать, что советские чиновники уже сейчас не начнут готовить чуть-ли не главный свой актив на продажу. Выбор на драфте будут делать генеральные менеджеры клубов, а вот договариваться о деньгах им придётся или с самим игроком или с его агентом. Я не помню, как там было с первыми легально уехавшими, типа того же Ларионова или Фетисова, может быть руководство их новых клубов договаривалось с советскими чиновниками напрямую, а может быть использовались посредники. Да это и неважно сейчас. В любом случае, все эти телодвижения больших и важных людей из советского спорта смысла не имеют, так что пусть их.

Всё равно когда придет время их в уравнении уже не будет.

Но то, что чиновники так серьезно относятся к этой поездке, меня несказанно радовало. Это значит, что ни Мироненко, ни Кулагин ничего толком не добились, и мне ничего не угрожает, было бы по-другому, хрен бы кто меня выпустил за границу сейчас.

Домой, в Курганово, как-то само собой получилось, что я стал называть базу «Автомобилиста» вторым домом, я возвращаться не стал. Это было ни к чему. Переговоры со шведами состоялись шестого числа, а восьмого у нас была назначена выездная игра с Рижским Динамо. По слухам, рижане очень хорошо подготовились ко второму этапу чемпионата и считались одними из главных фаворитов на плей-офф.

Впрочем, этих фаворитов было много и без рижан. Мы, ЦСКА, «Динамо» Москва, «Спартак», «Крылья». На 4 путевки в плей-офф как минимум 6 претендентов.

В этот раз Рига встретила нас еще жарче, чем в наш первый выезд.

Уже в Аэропорту «Автомобилист» встретила целая группа Латышских фанатов, которые сходу принялись нас освистывать. Потом автобус со свердловской командой сопроводила до гостиницы целая группа автомобилей, пассажиры и водители которых продолжили начатый в аэропорту концерт.

Я всего этого не видел, так как прилетел раньше и ждал команду уже в отеле.

– Ну что там, в Москве? – спросили чуть-ли не хором Игорь и Стас, мои вечные партнеры по звену и соседи по комнате.

– Стоит. Никуда не делась.

– Да ну тебя. Что там со шведами, – продолжил расспросы Игорь.