Ну ладно.

Я закурила сигарету и направилась к ожидавшей меня машине.

Дрям-Дима все еще отдыхал, уткнувшись кепкой в баранку. Хотя, позвольте… Не кепкой в баранку, а непосредственно головой. Что это он кепку-то снял? Жарко, что ли? Да не жарко вообще-то…

Я замедлила шаги и окликнула водителя. Он не шевельнулся.

Понятно!

Еще прежде, чем я кинулась на землю, под прикрытие машины, со стороны придорожных кустов загремели выстрелы. Из григорьевского «Шевроле» посыпались выбитые пулями стекла.

Я огляделась – метрах в трех от меня располагался ухоженный скверик. Хороший скверик, не у каждого дома такой есть. Повезло Александру Владимировичу – женится, с детьми тут гулять будет…

Первый шквал выстрелов смолк.

Подобравшись, я длинным кувырком преодолела расстояние до скверика и с шумом бросилась сквозь кусты. Эх, пора менять мне свою гражданскую привычку носить мини-юбки. Неудобно кувыркаться. А я сетовала на излишнее спокойствие работы у Григорьева. На скуку сетовала.

Ага, невидимые стрелки открыли прямо-таки ураганный огонь. Одна пуля впилась в ствол дерева у меня над головой, другая – срезала ветку в нескольких сантиметрах от моего уха.

Я присела под деревом и стала вглядываться туда, откуда раздавались выстрелы.

Как того и следовало ожидать, обстрел скоро прекратился. Ну вот, теперь наступила моя очередь действовать. Подожду-ка я этих… вольных стрелков.

От разбитого автомобильного окна отвалился еще один осколок и со звоном разлетелся на асфальте. Эх, Дрям-Дима, Дрям-Дима… Нет больше Дрям-Димы. Да и «Шевроле» жалко. Новая совсем машина была, насколько я успела заметить…

С той стороны двора раздался шорох. Вот и мои стрелки. Наемные убийцы. Интересно, это они непосредственно на меня охотились? Или, может быть, Александра Владимировича замочить хотели?

Непохоже, что Александра Владимировича. Ясно, что кто-то пытается убрать его от управления банком путем соответствующих подстав с документами. Тактика понятная, простая и определенная, зачем ее менять?.. Этому кому-то не нужно убивать Григорьева. Этому кому-то меня нужно убивать. Чтобы не мешала я… подставам.

Две тени перебежали от кустов к машине. Я не шевелилась. Тогда они бросились к скверику.

Так и есть – я улыбнулась – ребятки решили, что я дала тягу, убежала подальше через этот самый сквер.

Давайте, давайте.

Это были два парня, немногим, наверное, постарше двадцати лет, одетые в черные кожаные куртки. В руках – пистолеты. Насколько я могла рассмотреть – хорошие пистолеты, не самопалы какие-нибудь. Приятно все-таки, когда на тебя покушаются с качественно изготовленным оружием, – уважают, значит.

Они бежали один за другим, гуськом. В глазах первого я увидела изумление, когда выросла перед ним как из-под земли. Не страх – а только изумление.

Его я нокаутировала с одного удара – кулаком в висок. Быстро, чтобы второй парень не успел никак среагировать.

Когда первый убийца, коротко захрипев, рухнул мне под ноги, второй остановился и на секунду замешкался, раза два дернув своим пистолетом.

А вот с тобой я еще поговорю. Надо же мне узнать, кто заказчик. Я выбила ствол у него из рук и, не сделав после этого никакого перерыва, врезала парню под дых.

Он задохнулся и опустился на колени.

Где-то вдали завыли милицейские сирены.

Черт возьми, успели уже ментов вызвать! Наверняка это Александр Владимирович постарался. Беспокоясь, так сказать, за мою жизнь. За свою бы лучше побеспокоился. Надо его предупредить, чтобы он никогда ментов в мои дела не вмешивал. Ни к чему мне милиция.

Ну ладно, если уж вызвали…

Ребром ладони я сильно ударила начавшего уже подниматься парня по шее. Не успев даже пикнуть, он повалился с переломанными шейными позвонками на бесчувственного своего товарища.

В момент падения тела я услышала приглушенный неожиданный хлопок, в котором сразу распознала выстрел. Н-ну… Очевидно, нажали курок конвульсивно дернувшиеся пальцы убитого мною человека.

Я наклонилась и стащила один труп с другого. Вот так да, парень, который был без сознания, – убит. Случайная пуля попала ему прямо в сердце.

Все. Ни к чему, правда, было тебе в живых оставаться. Свою работу я с ментами делить не намерена. На мне много чего нехорошего висит – я же несколько лет работаю уже в этом городе. Нечего мне в милиции делать.

Три трупа во дворе, да еще без свидетелей, – это, так называемый на милицейском жаргоне, «глухарь». То есть практически нераскрываемое дело – свидетелей-то нет.

А такими делами – «глухарями» – никто всерьез не занимается. Кому это надо?

Во дворе темно было, да и время уже позднее. Вряд ли меня кто-нибудь заметил. Хорошо еще, что, когда я выходила из подъезда, консьержки на месте не было. Это вообще замечательно. Теперь она может сказать, что видела, как Григорьев пришел домой с девушкой в короткой юбке, а вот чтобы кто-то выходил, она не видела.

Сирены приближались.

Теперь надо побыстрее прошмыгнуть обратно в квартиру к Александру Владимировичу и предупредить его, что я все это время с ним была. И на ночь, кстати, собиралась остаться.

Вот это совсем правдоподобно.

Хлопнула дверь в подъезд.

Ага! То, что надо, – это консьержка выбежала. Осмелела – сирены-то милицейские вовсю орут. Менты вот-вот во двор въедут.

Я тихонько выскользнула из скверика. Консьержка побежала навстречу показавшемуся ментовскому «газику», а я перекатилась к стене дома, и так – по стеночке – пробралась в подъезд.

Теперь – никаких лифтов – быстро и бесшумно по лестнице и к Григорьеву.

Я мигом взлетела по этажам. Тихонько постучала в дверь к Александру Владимировичу.

Вот хорошо – никто меня, кажется, не видел, никто не слышал. Не всегда так удачно бывает, а сейчас – повезло.

– Кто там? – дрожащим голосом прошептал за дверью Григорьев.

– Свои, – как можно тише и внушительнее ответила я ему.

Он приоткрыл дверь, и я шмыгнула в прихожую, расстегивая на ходу свою кофточку. Александр Владимирович обалдело смотрел, как детали моего туалета одна за другой оказывались на полу.

Когда с себя снимать мне было практически уже нечего, я принялась за одежду Александра Владимировича.

– Что вы, Женя, – залопотал он, неловко сопротивляясь, – по-моему, немного не то время…

– То, то самое, – сквозь зубы уверила я его. – Теперь – готово, – проговорила я через минуту, приведя одежду Григорьева в некоторый беспорядок.

Я бросилась в его спальню и наскоро разобрала постель, сдернула с нее покрывало и крикнула обалдевшему Александру Владимировичу:

– Беги вниз. Там наверняка менты уже разбираются, чью это машину изрешетили. И не забудь их сюда привести, чтобы они видели, чем мы здесь занимались… – я юркнула в постель и зарылась под одеяло.

– Так мы же…

– Да алиби мне нужно, пойми! – Уже выведенная из себя непонятливостью своего шефа, повысила я голос: – Я никуда из квартиры не выходила, понятно?

– По… понятно, – едва слышно проговорил Григорьев и, спотыкаясь, засеменил к двери.

Интересно, что это я его на «ты» называть начала?

– Кто бы это мог быть? – задумчиво постукивая по столу своей папочкой, вопрошал сам себя Григорьев, – кому моя смерть выгодна? Кто же это?

– Бандиты, – подсказала я со своего диванчика – восемь часов утра, и я снова на работе.

– Кто?! А-а… Понятно, что бандиты…

– И вообще, Александр Владимирович, – я отвлеклась от тетушкиного «Очищения смертью», – и вообще, Александр Владимирович, я уже несколько раз вам говорила, что не на вас это покушение было. А на меня.

– Да вас-то, Женя, за что? – искренне, хотя и в который раз уже, поразился Григорьев. – Вы же не управляете банком.

– Банком я, допустим, не управляю… – я снова опустила глаза в книгу.

Банком я, допустим, не управляю, но на хвост я кое-кому в этом городе наступала. Именно этим вот бандитам, которые, по моему безошибочному определению, подготовили нападение… Я же все-таки телохранитель. И притом, хороший. Так что, черт его знает, кто точно из этих бандитов…