– Я думала, что эту деревню вы основали…

– Всё верно. Родители мои ненадолго здесь задержались. Пожили, пожили, да и ушли на ту сторону, там для них безопасней было. А когда стало понятно, что Ваня мой совсем захворал, мы на их делянку жить и пришли. Свой дом построили, скотину завели, курей… Земля тут плодородная, урожаи хорошие. Матушка моя часто нас навещала, только благодаря её стараниям муж мой и поправился тогда. А потом рядом с нами лесничий со своей семьёй поселился. Ванечка-то мой художников и мастеров всяких завсегда привечал. Ох, какие из дерева наш лесничий шкатулки режет! А какая рукодельная жена у него, Мирослава! Какие рушники она вышивает! Вытрется таким девица, и глаз от неё потом не отвести, такой красавицей станет! Только давно уж такими рушниками никто не пользуется…

– Я что-то… совсем запуталась… А куда, ты сказала, ушли твои родители? – Саша невольно перешла с Марфой на ты. Женщина вдруг отвела глаза и всплеснула руками:

– Да что ж это я? Совсем заболталась с тобой! У меня скотина не кормлена, и в хлеву не чищено! – она сорвалась с места и, накинув тулуп, выскочила из горницы.

– Хм… Однако… – прищурилась Александра, глядя на сползающего под стол Филимона, – Уверена, ты в курсе. Может расскажешь? Что, тоже корову доить пошёл?

– Точно! Давно молока не пил парного! – кот… растаял в воздухе. Но Сашка этому уже почти не удивилась.

«Аристарх… Где же я его видела раньше?» – она мыла за собой посуду в раковине под тонкой струйкой горячей воды. Лицо Аристарха всё больше казалось ей смутно знакомым. Внезапно Саша застыла, поражённая давним воспоминанием. Ей было восемнадцать, и она только что закончила первый курс института. Они с мамой возвращались ночью домой на такси из гостей. Был сильный ливень… Водитель гнал, нарушая все правила, и это закончилось плохо. Авария была страшной. Таксист погиб на месте, а их с мамой доставили в ближайшую больницу. Сашка отделалась сотрясением мозга, а вот мама…

– Мы сделали всё, что смогли. Мои соболезнования. – скупо произнёс вышедший из операционной хирург. Её начало трясти, ноги подогнулись, из горла вырвался нечеловеческий крик. И в следующий момент в коридоре замигало электричество, лампа над ней взорвалась, засыпав пол мелкими осколками, потянуло гарью, запищали датчики задымления. Как сказали потом прибывшие пожарные: коротнула и загорелась старая проводка. Но всё обошлось, пациентов и персонал ненадолго выгнали на улицу, чтобы проветрить помещение от дыма. Это Сашка уже потом обнаружила, что стоит ей психануть, как рядом с ней тут же случаются проблемы с электрикой и возгорания. Она приняла это как данность, учла и приспособилась жить с этим. Но в ту ночь это произошло впервые. Совершенно раздавленная смертью родного человека, Александра стояла в больничном парке, не чувствуя падающей с неба воды и заливаясь слезами. Вот когда она впервые увидела его!

Сашка от неожиданно всплывшего воспоминания едва не выронила из рук тарелку. Это точно был Аристарх! Но тогда он был с короткой стрижкой и в модной джинсовой "варёнке".

– Что я не так поняла? – слёзы мгновенно высохли на глазах убитой горем молоденькой студентки, когда незнакомый и совершенно седой взрослый дядька предложил ей поехать с ним. Она внезапно рассвирепела и готова была в тот момент испепелить его взглядом. И мужик ретировался.

Александра медленно поставила мытую посуду на расстеленное полотенце. Давно забытые события нахлынули на неё. «Юрист… Юрист, приехавший с далёкого уральского города, который сообщил моему отцу о наследстве! Это тоже был он!!» – Сашка двигалась, как во сне, чтобы не спугнуть воспоминания.

Через несколько месяцев после того трагического события с мамой, она отчаянно влюбилась. Бросилась в любовь, как в омут, с головой, с ногами и без страховки. Поэтому забеременела сразу же. Возлюбленный мгновенно растворился, и ей пришлось растить сына одной. Отец Сашки, овдовев, быстро нашёл себе новую подругу. Но, став дедом, не бросал дочь и помогал ей. Вот и в тот день он приезжал навестить их. Сашка пошла его проводить до машины и заодно погулять с ребёнком, её годовалый малыш спал в коляске. От неё не укрылось, что отец побледнел, увидев вышедшего из подъехавшей иномарки незнакомого мужчину.

– Это ко мне. Ты иди, дочь… Я потом тебе позвоню. – отослал её Николай Петрович, – У меня важный разговор сейчас будет.

Сашка, тревожно оглядываясь, покатила коляску прочь. Времена были неспокойные, лихие, она волновалась. Но всё оказалось гораздо проще. Это и был юрист, сообщивший отцу о внезапном наследстве. «Аристарх! – скрипнула зубами Сашка, только теперь признав в элегантно одетом незнакомце нового родственника, – Так вот оно что… Он следил за мной! Все эти годы! Но папа тоже хорош! Не мог сказать! Рассказал бы всё, и не пришлось бы мне сейчас торчать в этой дыре! Вернусь домой, башку ему оторву! Хотя… А чего ждать-то?» Она нажала в мессенджере видеозвонок и елейным голосом произнесла:

– Привет, пап! Как дела? Как у вас погода в Краснодарском крае?

– Привет… – насторожился старик, услышав её нарочито приторный голос. Николай Петрович отлично знал свою дочь. Она никогда не была ни чрезмерно ласковой, ни мямлей. Сашка с детства была командиром, и в школе, и на улице она умудрялась собирать и строить вокруг себя детвору. Бывало дралась. Но за справедливость. Могла в резкой форме высказать всё, что думает. Николаю Петровичу часто приходилось потом объясняться с учителями и другими родителями. Даже попадая в неприятные ситуации, вытирая разбитый нос, пряча синяки и выслушивая несправедливые упрёки, дочь упрямо сжимала зубы и никогда не жаловалась и не отступала.

– И в кого она такая? – качала головой мать Сашки, – С таким тяжёлым характером ей сложно жить будет.

Николай Петрович знал в кого. Его мама, Зинаида Ивановна, всю войну прошла медсестрой. И уже в самом конце войны встретила его отца. Пётр погиб через несколько дней после их знакомства, а Зина… родила от него сына, перебралась в Москву, выучилась и доросла до начальника отдела кадров в крупном строительном тресте. Характер у неё был несгибаемый, взрослые мужики боялись слово лишнее сказать. Замуж она так больше и не вышла, посвятив оставшуюся жизнь работе. Сашка была совсем другой. Но Николай Петрович иногда, нет-нет, да и подмечал в ней бабушкины черты характера. Поэтому, услышав приторно-сладкие интонации в голосе дочери, он насторожился.

– Тепло у нас, солнечно, почти раздетые уже ходим, почки на деревьях набухли… – осторожно перечислял он.

– Аа… У нас тут… тоже солнечно… Правда, минус двадцать и сугробы выше пояса… – выражение лица Александры не предвещало ничего хорошего.

– Правда?..

– Угадай, где я сейчас? – она переключила камеру на фронтальную и обвела ей вокруг, показывая горницу, – Узнаёшь?

Отец изменился в лице:

– Что ты наделала? Зачем ты туда поехала??

– Значит, узнал… Я так и думала… Как ты мог? Врать мне столько лет!

– Я хотел защитить тебя от них! Хотел, чтобы ты выучилась! Чтобы жила в столице!

– Серьёзно? А чего тогда сам из столицы сбежал? – усмехнулась Сашка, – Что ещё ты мне не рассказал, пап? Я хотела продать этот чёртов дом и получить за него хоть какие-то деньги, поэтому приехала. Но тут случайно встретила Аристарха.

– Уезжай оттуда! Немедленно!

– Правда? Как, интересно? Вокруг меня на несколько сотен километров непроходимая тайга и снег. Они что, староверы? Или язычники?

– Нет… Там всё гораздо сложнее…

– Если бы ты мне всё раньше рассказал, я бы не попёрлась на Урал и не оказалась бы сейчас здесь! Ты должен был мне всё рассказать!

– Да не мог я! Ты бы мне всё равно не поверила!

– А когда ты мне старого кошака всучил, ты про него тоже всё знал? –Сашка почти кричала.

– Не повышай голос! Александра!

– Что, Александра? Это из-за тебя я сейчас оказалась в полной жопе!

– Ну не в полной, не утрируй. – раздался у неё за спиной спокойный мужской голос. Она резко обернулась, в горницу вошёл Аристарх.