– Реггвид!

– Как ты выглядишь? Пусть твой образ явится нам в зеркале, – продолжила общение хозяйка квартиры. Теперь дым от благовоний потянулся к зеркалам, но больше ничего не происходило. Мы вглядывались в портал отражений не менее 15 минут, в течение которых Татьяна непрерывно звонила. Наверное, её рука устала. Поскольку ритм колокольчика замедлился.

– Какая глупость! Как я мог согласиться участвовать в подобной бредовой авантюре, – подумал я про себя, как вдруг в конце портала что-то появилось и устремилось к нам. Спустя пару минут я различил в зеркале суровое бородатое лицо рыжеволосого мужчины возрастом около 30 лет. Стоит отметить, что по мере приближения образа из зазеркалья мною овладевал усиливающийся страх, достигший пика, когда человеческое лицо начало нас внимательно рассматривать.

– Чем мы можем помочь, чтобы твой дух успокоился, Реггвид? Нужно ли провести какой-нибудь ритуал? – преодолевая мандраж, поинтересовалась Татьяна.

Внезапно дух воина громко засмеялся. Его хохот преобразился в резкий высокочастотный звук, и зеркала треснули. Невидимая сила смяла колокольчик, будто он попал под пресс, а руны на шлеме нагрелись докрасна. За спиной хозяйки квартиры пробежал пушистый кот и скрылся во мраке в углу комнаты. А ведь Татьяна не держала у себя домашних животных!

Из раскола в стекле зеркала вылетел оранжевый огонёк. Стены комнаты исчезли, её пространство словно расширилось и наполнилось воем ураганного ветра. Вокруг нас возникли скалы и блёклые полупрозрачные фигуры викингов, пеших и на конях. Они заговорили одномоментно, создав ужасную какофонию. Пол под нами зашатался, как от землетрясения, и на нём заплескались морские волны. Мне показалось, что мы вышли за пределы нашей реальности, и я потерял сознание.

Очнулся я вместе с девушками через четыре часа от стука Илнари. Мне почудилось, что шаман бешено колотит в закрытую входную дверь в скале. Во сне я открыл её, меня окутало сияние. И вдруг я проснулся на полу. Надо мной возвышался обеспокоенный Илнари с бубном. Стол Татьяны лежал сломанный пополам с грязными следами кошачьих лап. Однако зеркала, треснувшие у нас на глазах, стояли рядом со столом абсолютно целые. В этот миг на моём телефоне заиграла песня «Бибигон» группы «Наутилус Пампилиус», и на экране всплыла фотография моего знакомого калмыка Антона.

Детство и юность Александра Андреевича Вильчика были вполне обычными для нашего региона. Его мать и отец честно работали всю жизнь на нефтеперерабатывающем заводе «Нафтан». После восьмого класса Александр поступил в Новополоцкий политехнический техникум. Потом он попал в армию и в конце 1980-ых стал рэкетиром. С другом детства, калмыком Антоном Манджаевым, Александр собирал дань с новополоцких бизнесменов. Затем он грабил дальнобойщиков, пока не вложил деньги в торговый центр «Император» и не отошёл от криминальных дел.

Будучи харизматичным человеком, Александр придерживался своих «волчьих» законов. Он полагал, что вся суть любого государства сводится к обману людей: сделать так, чтобы меньшинству досталось всё, а большинству – только работа за еду и копейки. Главный принцип Александра был: «Нападай на всех и унижай всех, в чьей силе сомневаешься. Достойные отобьются и станут друзьями, слабые подчинятся».

Весь город Полоцк знал одну историю. В конце 1990-ых годов, когда Александр был ещё молод, в соседнем доме жила семья пьяниц, которая держала трёх собак. Псы как-то накинулись на возвращавшегося с пробежки рэкетира, и он грозно обратился к их хозяевам:

– Я предупреждаю, что в следующий раз пристрелю этих собак!

Пьянчуги лишь посмеялись и не восприняли угрозу всерьёз. Но Александр не спал всю ночь и утром сам постучался к соседям. Рэкетир ворвался к ним во двор и убил псов на глазах шокированных пьяниц, расстреляв их, как в тире. А потом он выбил несколько зубов хозяину дома и дал ему слово, что отправит пьянчугу на тот свет, если найдётся повод. Напуганные соседи не решились пойти в полицию.

Для сравнения: примерно в то же время я был подростком и готовился к соревнованиям по рукопашному бою. На тренировке меня атаковали серые вороны. По городу мне нужно было бежать семь больших кругов, и я не нашёл ничего лучшего, чем занять у брата мотоциклетный шлем. Я бегал в шлеме всю неделю, и на пятый день вороны устали на меня нападать, смирившись с тем, что я упорный, упрямый чудак.

Но вернёмся к Александру. Уже в зрелом возрасте он обзавёлся семьёй, растил двух прелестных дочерей. Рэкетир построил себе коттедж с четырьмя ионическими колоннами при входе на «Остров» города Полоцка. Друга детства и бывшего снайпера Антона Манджаева Александр взял к себе помогать в управлении бизнесом. И наступила для него спокойная и тихая жизнь.

И вот сегодня произошло нечто необычное. Недалеко от коттеджа Александра берег реки Двины осыпался, обнажив проход в узкий каменный туннель. Хозяин коттеджа сразу же позвонил своему заместителю Антону Манджаеву, а тот мне, Виталию Линскому. Он застал меня у Татьяны.

С калмыком Антоном я познакомился пару лет назад на лекции по буддизму. Её читали приехавшие из Бурятии профессора.

Как раз перед этим недолгий период времени я увлекался политикой и участвовал в написании предвыборной программы для либерально-демократической партии «Картофель» с белыми цветками этого растения на эмблеме. Попав в парламент, лидеры партии забыли о своих обещаниях, и с тех пор я перестал стремиться к власти.

Эти события ассоциировались у меня с сюжетом старого вьетнамского мультфильма «Дракон» 1961 года выпуска, в котором каждый, кто побеждал дракона и заходил в его сокровищницу, сам превращался в нового дракона.

Когда руководители партии «Картофель» цинично отозвались о проблемах, представляемого ими региона, назвав их «местечковыми», а уровень политической культуры Полотчины посчитали низким, я выступил против моих бывших покровителей.

В местной газете «Liberum veto» в статье под названием «Дети Насреддина» я напомнил читателям притчу о Ходже Насреддине, бессмертном восточном шутнике, которого всегда сопровождал его ослик.

Великий мудрец Насреддин не был красив, по мнению своего окружения. Однажды беременная жена Ходжи внимательно посмотрела на его лицо и сказала:

– С одной стороны, я радуюсь, что у нас будет ребёнок. Но с другой стороны, горе мне, если он родится похожим на тебя!

На это рассудительный Ходжа ответил жене:

– Если ребёнок окажется похож на меня, это ещё полбеды. Но горе тебе, если он не будет похож на меня!

Я подводил читателя к мысли, что наши трудности – это порождение целого ряда факторов: от исторических и климатических до культурных и даже ментальных. Конечно, решать проблемы своего региона руководству партии «Картофель» скучно. Гораздо интереснее ему было бы сотрудничать с Россией в области космонавтики или выстраивать торговлю с Балтийскими странами. Наверное, политикам больше понравилось бы организовать туристическую сеть в белорусских замках и проводить фестивали культуры белорусских татар для гостей из исламских государств. Или, наконец, проводить конкурс «Мисс Беларусь». Однако, чтобы люди на Полотчине стали жить лучше, необходимо решать их повседневные рутинные проблемы, связанные с ремонтом Софийского собора и со сбытом стекловолокна, приведением в порядок велодорожек, парков и очистных сооружений… Для этого полочане и голосовали за политиков из «Картофеля». А пока парламентарии палец о палец не ударили, чтобы выполнить данные обещания.

Я продолжал писать колкие статьи, недооценив обидчивость и злопамятность политиков. Вскоре большинство моих друзей, боясь за свою карьеру, отвернулось от меня. Мой дом, прежде полный подвыпивших шумных компаний, опустел. А город Полоцк, в котором я когда-то был счастлив, для меня превращался в мираж, где жило и звенело смехом только прошлое, настоящее же было мертво.

Мне не везло в любви. Я разочаровался в жизни и задался вопросом: «Что мне нужно на самом деле?». При этом мне всегда нравился буддизм, поскольку я мало что о нём знал. И я задумался, не поискать ли себя на его пути. Но, прослушав лекции бурятских профессоров, я пришёл к выводу, что эта религия мне не подходит.