Именно «многое» и есть «обособленность без уникальности», или небытие в постпарменидовском смысле. Что же такое «многое», «количество» само по себе? Ничто! Количество ничего. Обособленность есть, много обособленности, одна сплошная обособленность, но никто и никогда не узнает «обособленность чего и от чего». «Вечный призрак» небытия – это то, что никогда не реализуется. Многое не может ответить на вопрос «что»? Оно отвечает только на вопрос «сколько», да и то предельно невнятно – «много». Ничего более конкретного от «обособленности без уникальности» вы не добьётесь. Но обособленности здесь хоть пруд пруди – сплошные пределы, ограничения, стены, лабиринт Минотавра, из которого нет выхода! Более того, Парменид был так «зол» на обособленность, что даже отказал ей в существовании. А вот среди моделей множеств современных математиков Френкеля и Мостовского есть теории множеств с атомами. «Атомы» не содержат никаких элементов, не имеют содержания, однако отличаются, точнее обособляются, друг от друга и от пустого множества. Вот практически идеальный, современный и даже «научный» (хотя и сложный для понимания) образ «обособленности без уникальности».

Все бесчисленные комнаты этого «лабиринта» похожи друг на друга до полнейшей неотличимости, более того – они пусты, и только «стены» говорят вам о том, что вы находитесь в лабиринте небытия или первичной материи. Потому что именно такое понятие и является с точки зрения онтологии определённости образом «праматерии». Той самой, которая и является источником нашего мироздания, как мы покажем далее, наравне с миром эйдосов Платона. Такой же вечной, как и вечное бытие у Парменида. А можно ли назвать праматерию сущностью? Очень хотелось бы, так и «напрашивается», это сделать но… Можете ли вы назвать самим собой свое собственное отражение в зеркале? Очевидно, что нет. Это скорее «копия» (копия – это яркий признак материального мира). Так вот ничто – это отражение «всего». То самое отрицание, от которого отказался Парменид, чтобы утвердить «бытие». И всё-таки небытие существует, хотя Парменид говорил обратное. Каким же образом? Не так, как подразумевал Парменид, отрицая его существование. Но об этом мы расскажем подробнее чуть далее. И замечание напоследок: в мире «многого» нет и принципиально не может быть ничего в единственном числе (в единственном – это для нас, для понимания).

И, наконец, о главном принципе, без которого наше мироздание невозможно: принцип сочетания, принцип целого, принцип развития, принцип родителей, принцип любви. Это всё названия одного и то же принципа. Как можно было заметить «уникальность без обособленности» и «обособленность без уникальности» явно противопоставлены друг другу. И, как сказал современный философ Михаил Бойко, между ними, между бытием и небытием, пролегает непреодолимая бездна вечности. И эта бездна действительно пролегает и она, увы, действительно непреодолима! Никто не может объяснить, как идеальная, бытийная, всего лишь умопостигаемая сущность может воплотиться в реальную материальную вещь, которую можно потрогать руками. Идея – это идея, а вещь – это вещь. Даже Платон, «отец» объективного идеализма, это утверждал. Но, как оказалось позднее, «принцип целого» столь могущественен, что ничего невозможного для него нет и мост через бездну был найден! Бездна оказалась «заражена» вирусом «развития», который просочился как в бытие, так и в небытие, и преобразовал их так, что они стали несколько ближе друг к другу, в результате чего и появился наш идеально-материальный мир, в котором мы живем. Но это не значит, что чистое бытие и чистое небытие не существуют в реальности, ведь, возвращаясь к первоначальной проблеме «откуда всё взялось» другого ответа не предвидится – всё возникает именно из бытийного вечного мира уникальностей, точнее является им. А теперь немного подробнее о том, как это было с философской точки зрения…

Многие давно уже догадались, что всё и ничто есть одно и то же, но с разным знаком (Гегель не догадался). При этом «всё» характеризуется знаком плюс, а «ничто» знаком минус. Плюс применяется тогда, когда мы что-то утверждаем, а минус – когда отрицаем. Формула всего выглядит так: «всё» = «всё-минус» / «всё-плюс» = ничто / «всё-плюс». При этом плюс у «всего-плюс» так сросся с понятием всего, что отпал как ненужный. Его давно уже никто не замечает. Поэтому нам придётся переписать формулу: «всё без знака» = ничто / всё. «Всё без знака» мало кто замечает, и кроме того его название довольно странное, поэтому в онтологии определённости для него есть свое название: «Определённость» с большой буквы. Большая буква как раз и указывает на то, что больше этого понятия уже ничего не может быть. «Определённость» есть абсолютное целое, оно даже больше, чем всё = «всё-плюс». Но кроме абсолютного целого в онтологии определённости много других определённостей, которые являются относительными целыми, потому что их также можно называть и частями. Это зависит от точки зрения. Однако «Определённость» является исключительно целым и всегда только целым, так как больше, чем «всё без знака» ничего быть не может, и «Определённость» не может быть включена во что-то другое как часть. И хотелось бы включить, да некуда…

Начнем немного издалека. Принципы – это хорошо, но они не могут «висеть в воздухе». Поэтому необходимо найти нечто весьма реальное, что будет эти принципы воплощать, способно их эмпирически реализовать. И такое «что» – это пустота, а точнее два её очень интересных и неотъемлемых свойства: способность наполняться и способность опустошаться. Это как бы два направления но одна и та же дорога, одно направление туда, а второе – оттуда. Одно направление к некоему центру, извне внутрь, а другое – изнутри наружу. Эти образы нам пригодятся. Одно направление приводит к сплачиванию, к уплотнению (объединению) и на это направление указал Парменид, описав плотное непрерывное бытие. Другое приводит к опустошению, к разрежению (разделению) и его явно указал Гегель, который за полнотой постпарменидовского бытия увидел пустоту. Видимо, в этом ему помогла его «любовь» к абстракциям. Но он, правда, перегнул палку, когда назвал чистое бытие пустотой. Это история, достойная более подробного разбора.

Кратко необходимое нам изложение Гегеля таково: «Надо с чего-то начать мироздание. С чего? Естественно с бытия. Но сущие нам мешают, отвлекают от главного. Нам нужно бытие само по себе. Давайте выбросим всё сущее и увидим чистое бытие. Оно пусто. Оно – пустота. Значит оно ничто! Ведь и ничто – пустота. Так значит чистое бытие и чистое ничто тождественны и являются одним, и тем же. Но истина в том, что они – различны! Чем они отличаются я вам не скажу, но они точно различны. Значит в самом бытии уже находится ничто. А это значит, что понятия «чистое бытие» и «ничто» тождественны и различны одновременно – и это явное противоречие, из которого нет выхода! Но нам поможет его «снятие», что приведет нас к становлению» и так далее… Здесь мы лишь укажем на то, что такое чистое бытие действительно тождественно ничто и, собственно, ничем от него не отличается, что признавал и сам Гегель. Однако это его не остановило. Публично признав противоречие мнимым, он, тем не менее продолжил свою «Науку логики», возведя противоречие в главный принцип развития Вселенной, и, тем самым, фактически выдал желаемое за действительное.

Один из современных философов Василий Налимов использовал очень показательную формулировку для бытия. В книге «Спонтанность сознания» 1989 года он пишет следующее: «Спресованность смыслов – это нераспакованный (непроявленный) Мир: семантический вакуум». Здесь, в буквальном смысле, прекрасно всё! Упакованность смыслов явно напоминает бытие у Парменида, уникальности сплачиваются до потери смыслов. Термин вакуум говорит нам о ничто у Гегеля, ничто равное чистому бытию. Две разные точки зрения превратились у Налимова в одну. Но он гораздо более близок к Пармениду, чем Гегель. И он гораздо более адекватен, так как не выдает желаемое за действительное. У Налимова неявное бытие превратилось в ничто самым естественным образом. Через понятие «всё», которое Гегель не мог использовать, так как рассматривал абстракции. Совершенно аналогичный подход независимо от Налимова был использован и в онтологии определённости. Только «всё» может «спасти» «ничто» от того диалектического абсурда, который «придумал» Гегель. Но и модель Налимова нереальна, потому что она исключительно идеальна. Однако как промежуточный шаг к идеально-материальному миру она выглядит очень неплохо!