— Ты не кипятись, Дим, поскольку толку от этого не прибудет, — остудил «демонстрацию силы» чекист. — Во всякой работе случается сбой, а тут не просто сбой, а…

— А что?.. — выдохнул тот, выпив коньяк.

— Не было вначале этого субъекта в наших с тобой схемах. Понимаешь, — ни в твоей, ни в моей. И вдруг он стал периодически появляться и пропадать. Как… оборотень.

Генерал нервно поднялся, походил по комнате отдыха, заложив руки за спину, и через минуту его надтреснутый голос снова эхом зазвучал меж блестевших кафелем стен:

— Близким дружком он оказался и Бритого, и еще одного наполовину спившегося оболтуса, посвященного в наши тайны. К слову сказать, здорово мешал их отправке на тот свет. И вчера, в прокурорском особняке чуть не спутал наши планы.

— Откуда он взялся? Почему ты о нем не знал?

— Из Чечни на побывку приехал. Майор спецназа. Командир весьма известной команды профессиональных охотников за чеченскими амирами. А с этими… Бритыми и прочими, представь, еще в школе якшался.

— Да?.. — рассеяно переспросил Дмитрий Петрович. — И почему же ты не можешь его подстрелить?

Профессионал от спецслужб глянул на него с сожалением, достал из кармана любимую «Приму»…

— Нет, генерал, ты давай не отмалчивайся, — Стоцкий двинул вперед пустую рюмку, словно наступавшую шахматную фигуру: — наливай. Знаешь, когда я учился в МГУ…

Наполняя рюмки, генерал вторично посмотрел на губернатора с нескрываемым недоумением…

— Да-да, в МГУ. Тебе разве это не известно? Я окончил экономический факультет, — уверенно закивал тот, должно быть и сам уж поверивший в некоторые из сочиненных про свою молодость небылиц. — Так вот там нас учили следующему: коль подписан договор, да заплачен аванс — требуйте исполнения обязательств от партнера, и любой суд встанет на вашу сторону. Так что, друг мой, отвечай… Аванс ты получил немалый, а задача как звучала? Чтоб все люди из банды Бритого, знавшие о…

— Известно мне о задаче, известно… Я предпринял кое-какие меры. Думаю, это подействует на майора, — прикуривая сигарету, нехотя признался Роммель; однако, заметив настойчивый вопрос в глазах хозяина, разъяснил: — После гибели двух отменных сотрудников, в моей обойме остался последний, так сказать, козырной туз — некий малоизвестный и безымянный агент. К тому же самый высокооплачиваемый… — отчего-то улыбнулся он, показав крупные желтые зубы. — Вот ему-то и удалось кое-что выяснить до исчезновения из поля зрения майора…

В этот момент открылась дверь парной, и краснобокая массажистка с визгом бухнулась в бассейн.

— Ну и?.. — мельком обернувшись на шум, поторопил губернатор.

— Кажется, он испытывает определенные чувства к одной молоденькой, привлекательной особе. И знаешь, кто эта особа?

— Кто?.. — вперился в него колючими глазками Дмитрий Петрович.

— Дочь покойного Филатова.

— Вот как? И ты…

— Разумеется, — улыбнулся понятливый ветеран спецслужб. — Уже взял эту девочку, приголубил и содержу в надежном месте. Она нам оч-чень пригодится в качестве наживки для ловли офицеров спецназа.

Улыбнулся этому известию и Стоцкий, широко растянув свои женские губки.

Более того, вскочив с резвостью, какую мог позволить колоссальный вес, толстобрюхий задорно хлопнул старого генерала по плечу и, рискуя поскользнуться, побежал к бассейну…

Бег этот походил на передвижение королевского пингвина, с той лишь разницей, что птичий живот не качается из стороны в сторону и не выглядывает из-за спины при каждом шаге то слева, то справа…

Когда Дмитрий Петрович достиг края закрытого водоема, кагэбэшник невольно прикрыл глаза и, тем не менее, после оглушительного падения необъятного тела в воду, несколько мелких капель все ж окропили его правую щеку.

/26 июля/

По дороге сюда он трижды натыкался на фантомных, почти невидимых спецов в камуфляже под «лифчиками», с приличным нарезным оружием в руках. Небольшими группами по три-четыре человека они внимательно исследовали лес и дальние подходы к частной резиденции губернатора. Не будь у Белозерова отточенных навыков лесной войны — не миновать бы ему обнаружения с цепочкой дальнейших неприятностей.

Дворец, соединенный изогнутой галереей с домом для прислуги, хорошо просматривался с лесистой возвышенности, у подножия которой и был построен. Чуть дальше — на фоне мрачного города, ярко светились улицы поселка из особняков поскромнее — то «слуги народа» и прочие приближенные господина Стоцкого с нарочитой, но насквозь искусственной деликатностью подчеркивали: мы знаем свое место, Дмитрий Петрович, знаем…

Опустив одно колено на теплую твердь склона, спецназовец несколько минут оставался неподвижен. Лицо его, кроме глаз и лба скрывалось за темно-зеленой повязкой. На земле лежал открытый и не нужный кейс — в руке покоилась привезенная в нем и уже собранная бесшумная снайперка

— «ВСК». Сзади за поясом торчал пистолет непривычной формы; в карманах лежали запасные магазины; к ноге под брючиной крепился ремнями нож… Все было готово к началу боевых действий, а потому для внимания и разума Павла не существовало ничего, кроме плана выполнения поставленной перед собою задачи. Отныне его не заботила жизнь охранников, изредка появлявшихся у огромного особняка; не интересовала безопасность тех несчастных из персонала, что наверняка подвернутся под случайные пули

— ничто в предстоящей операции не могло послужить непреодолимым препятствием в достижении целей. Так когда-то по наитию действовал его друг Серега Зубко, так с тех пор привык осознанно действовать и побеждать Белозеров.

Минуло четверть часа, как солнце ушло за горизонт. Он ждал наступления темноты. Но уже сейчас его неподвижная фигура, одетая во все черное, напрочь терялась в опустившихся на густо заросший дубами склон сумерках. Лишь нижняя челюсть под тонкой «дышащей» маской иногда машинально совершала плавное движение вниз и вверх. Вниз и вверх…

«Пора! — мысленно скомандовал майор, — пора начинать войну!»

Прелюдия закончилась, и тень его бесшумно скользнула к бетонному забору. Периодически останавливаясь, он прижимал к плечу приклад винтовки и всматривался в округу сквозь оптику ночного прицела — на подступах к охраняемой территории вполне могла быть размещена сигнализация или камеры слежения.

Забор. «Егозы» сверху нет.

Плиты подходят друг к другу вплотную, но кое-где торчат огрызки арматуры.

Винтовку за спину. Вверх!..

Долго оставаться на узких бетонных плитах невозможно — сейчас предстоит стрелять. Прыжок вниз и плавными движениями к последнему рядочку дубков. Вот-вот из-за дворцового монолита появятся первые мишени…

И верно. Два охранника с помповыми ружьями и кавказской овчаркой на длинном поводке неспешно совершают ночной обход внутренней территории.

Перекрестье мягко сопровождает того, который несет слабое ружьишко в руке. Оно не просто слабое, оно маскарадное — для шумового эффекта и поражения тупо стоящей цели в радиусе броска булыжника. Но шуметь пока рано, поэтому первым должен умереть тот, чей указательный палец ближе к спусковому крючку. Второй не успеет достать оружия из-за спины. Собака вообще не в счет — лай здешних питомцев, без всякого повода оглашающий округу, Белозеров слышит целых полчаса.

Патроны в магазине те же, что и в привычном «вале» — пули очень тяжелы и крутизна траектории велика. Однако дистанция смехотворна — можно обойтись без поправки.

Наконец, патруль достигает заранее выбранного спецназовцем места — рядочка аккуратно подстриженных шаровидных кустов. Заботливо смазанный Валероном спусковой механизм работает мягко, безупречно, почти неслышно.

Хлопок с коротким шелестом затвора.

Помповый заокеанский пугач кувыркается в воздухе, его хозяин с пробитой височной костью валится на собаку. Та, взвизгнув, шарахается в сторону и тянет поводок. Второй служивый, ошалело выкрутив голову вбок, безвольно оседает рядом. Третий бесшумный выстрел обрывает жизнь кавказской овчарки…