— ... Нас под утро по тревоге подняли — продолжил младший брат — пока машины подали. Я сам не все видел — но видел автобус, его дотла сожгли. Рабочие утром в нескольких местах с колхозниками дрались. Там, на дороге остановили еще один автобус, драка была, человек сорок дрались. Водителю голову говорят, проломили.

— А чего они?

— Тут часто драки бывают, таких правда не было. Старый и новый город — считай два разных города. Раньше на танцах дрались. А теперь...

Утром — их пятерка вернулась и прямо тут же, растащив из зала маты, легли на них спать. Во всем в этом было что-то... не советское. Драки... туганщики какие-то. Рабочие дрались с колхозниками, надо же...

На следующий день — их смена пришлась на дневное время, участкового с ними не было, у него свои дела, считалось, что они маршрут патрулирования знают. Так что шли они теперь вшестером, в одном месте видели сожженную и разбитую машину, а в другом — работала следственная группа.

Город при свете дня выглядел еще более убогим. На торцах многих зданий — одинаковых до тошноты — были выложены лозунги, отношения к жизни не имеющие.

Тут Игоря скрутило... и он решил, что если зайдет за угол... по маленькой, то ничего плохого не будет. Здесь и так...

— Пацаны, я отойду...

— Догоняй...

Скорым шагом он зашел за угол, потом решил отойти еще подальше, чтобы не было видно с дороги. Как-то раз одного из них поймали... мелкое хулиганство как не крути. Протокол не составляли, но сообщили звонком, и потом так пропесочили. Ты лицо комсомола... ну, понятно. Еще говорили — какой-то мужик пьяный, шел домой в три часа ночи и решил по маленькой. Это оказалась клумба перед райкомом, и он не заметил милицию -а милиция его заметила и вломили пять лет. Правда это или нет — кто знает.

Оглядываясь — чтобы не увидел никто — он вдруг обратил внимание на двоих, сидящих на дальней лавочке. Что-то показалось ему знакомым... и сделав дела, он не поленился забежать с другого угла чтобы увидеть говорящих в лицо. Интуиция его не обманула — одного он не знал, но второй...

Это был Ринат. По кличке Лис.

Что он тут делает? Какого... он вообще тут оказался?

Забыв про патруль, Игорь решил проследить.

Через пятнадцать минут — разговор закончился. Пацан — явно местный — вернулся в подъезд, а Ринат, оглядевшись, пошел прочь со двора. Игоря он не заметил, и тот последовал за ним, стараясь не отсвечивать. Это было не так то просто — мало того что незнакомый город, так насаждений совсем нет и расстояния между зданиями огромные. Пришлось отпустить Лиса намного дальше, и делать вид что просто идешь по своим делам. Лис пару раз оглянулся — но Игоря не заметил, проверяться видимо не умел. Да и — ему то город тоже чужой, и он никак не ожидал тут увидеть своего казанского врага.

Лис какое-то время шел по тротуару, потом остановился на автобусной, посмотрел на часы. Автобусы ходили, но плохо, с большими промежутками. Игорь догадался, что Лис ждет автобус, и в автобусе следить было точно нельзя — заметит. Но инстинкт заставил его оставаться на месте.

И не зря. К остановке подкатила серая Волга, из нее — с водительского места! — вылез начальственного вида мужик лет сорока. С Лисом он поздоровался за руку и они отошли за остановку. Игорь умел «качать» ситуацию и выводы сделал сразу. Первое — у кого служебная Волга, тому и водитель полагается, а тут его нет. Второе — сорокалетний мужик здоровается за руку с шкетом лет шестнадцати. Нонсенс...

Они говорили минут десять — по обстоятельствам это долго. Потом мужик сел в Волгу и укатил, Лис пошел дальше. Приметливый Игорь заметил, что пальцы непроизвольно ощупывают карман — значит, деньги получил и видимо не пять рублей.

Он записал в блокнот номер и приметы машины и мужика. Посмотрев на часы, записал и место встречи, которое изменить нельзя.

— Да ты хоть понимаешь, как ты всех подставил! Да если бы с тобой что-то случилось, за тебя отвечали бы все, начиная от меня и заканчивая начальником ГУВД!

Игорь стоял, потупив глаза. Он уже давно вырос из мальчишеских штанишек, но знал, что «пропесочка» важная часть общения с взрослыми. Тут надо кивать, поддакивать и виниться.

— А вы куда смотрели?!

— Мы сообщили. Телефон искали.

— Сообщили они! Вашего товарища убивать в это время могли! Сообщили!

Раз в два дня их возили на городской переговорный пункт^[39], позвонить домой, чтобы родители не волновались. Игорь потратил свой звонок, чтобы позвонить в республиканское МВД и попросить капитана Торопова. Его переключили на дежурного, который сообщил, что капитана Торопова на месте нет — но сообщение для него он принял.

Система МВД работала четко — уже к вечеру к школе, в которой они разместились, подъехала белая шестерка. Это и был капитан Торопов...

— ...Ты тоже здесь? — он поздоровался с Игорем как с взрослым — давно?

— Третий день.

— Ясно. Что сообщить хотел?

Игорь рассказал все что видел. На последних словах Торопов окаменел лицом

— Повтори номер.

Игорь повторил.

— Точно такой? Ошибки нет?

— У меня память — фотографическая. И я записал еще. Там еще на бампере такие дополнительные фары противотуманные, желтые.

Торопов внимательно посмотрел на Игоря

— Ты в каком классе?

— В девятом.

— О, еще год. Совсем значит, боец — молодец. Отслужишь, приходи к нам. У нас принято перед розыском два года на земле отработать, но тебе не надо будет. Сразу в розыск пойдешь.

Торопов похлопал парня по плечу

— Нюх у тебя есть — сказал он — на плохое. Не у всех есть. Тебя и учить почти не надо, а у кого его нет, тех учи — не учи. Подумай, хорошенько.

— Подумаю. А Волга?

— А про нее забудь. Я сам разберусь. И не говори, что ты видел.

В городе Торопов был старшим от казанского угрозыска, группы, переброшенной на усиление. Они третий день мыкались по городу, спали когда и на чем придется, работали. Больше половины задержанных — несовершеннолетние, допрашивать их можно только в присутствии законного представителя или педагога. Некоторым нет четырнадцати лет — им вообще ничего не сделаешь, только соли на хвост насыплешь. Хотя есть такие, которые уже успели совершить тяжкое преступление и не одно. Тем, кто от четырнадцати до шестнадцати тоже мало что светит — можно отправить в колонию для подростков. Только с шестнадцати наступает полная уголовная ответственность — только...

Перед самым отъездом его попросили присутствовать — для острастки — на заседании районной комиссии РОНО по несовершеннолетним. В школе у какого-то начальства сына избили жестоко, папа работает в райкоме — и со связями в обкоме. Такие комиссии делали «черновую» работу — когда кого-то избили, но кости не сломали и голову не проломили. По каждому заседанию такой комиссии и ее предыстории можно было бы снять шокирующий фильм.,. хотя сняли ведь, «Жестокие игры молодых»^[40] называется. Показывали перед сеансами в кинотеатрах. Помогло? Ничуть. На таких вот комиссиях, если на них посидеть в разных районах несколько дней и становится ясен чудовищный масштаб насилия в городе. Кажется, весь город встал на дыбы — дерутся, бьют, ломают кости, грабят, отнимают у сверстников по пятнадцать, двадцать, пятьдесят копеек. Опускают — новая мода появилась — поставить на колени и обоссать. Становится жутко при мысли, что будет, когда это поколение войдет во взрослую жизнь.

Завели лидера. Некий Марьян Гуткало — надо, кстати, выяснить, откуда он. Акселерат — переросток, под метр восемьдесят, сам какой-то развинченный, сидеть прямо на стуле не может. Справка на него — в тюрьме не примут. Дважды второгодник — это как надо было допечь учителей, сейчас второгодников мало, показатели сбивают. Неполная семья, собрал в классе вокруг себя шпану, терроризирует одноклассников. В прошлом учебном году сорвали одиннадцать уроков. Учится — три пишем, два в уме...