– Да посмотрите на себя в зеркало… пару раз, – махнула рукой примадонна и пошла в комнату с монитором.
– Ты сама на себя посмотри, – пронеслось вслед, но это было уже за пределами добра и зла.
Посмотреть на себя… У кого получается посмотреть на себя со стороны? Элла усмехнулась. Все мы либо переоцениваем себя, либо страдаем комплексами. Или состоим из смеси…
– Как твоя фамилия? – раздалось уже где-то сзади… Максим пытался сохранить лицо…
В гримерке перед монитором стояла Лора Краснельщикова. Жена, друг соратник… Еще одна начальница телевидения.
Элла неприязненно посмотрела на нее. Тоже мне, командирша.
Белый воротничок на черном строгом платье Лоры был главной загадкой ее манеры одевания. То ли это был символ монашества и строгого обета, что при таком муже – гуляке, было несколько неуместно… Хотя… Гулял-то муж. Знала ли она… Должна была знать. Чтобы сидеть таким начальником на голубом экране и быть непорочным…
Почему Краснельщикова из себя строила такую непорочную монашенку – было непонятно…
Хотя…
Может, смысл белого воротничка и черной одежды был в другом? Может, она и вправду вообразила себя наставницей в «Звездном зазеркалье»?
Смешно… Бордель на выезде с монашкой во главе…
Элла сама одевалась однообразно, но наряды с белым воротничком у Краснельщиковой ее убивали. То ли школьница… Тогда все становилось на свои места… наверное, она играла гимназистку в этом борделе… Интересно, Лора в курсе, что в зазеркалье любовница ее мужа…
– Вы привезли Гиршмана?
Странный вопрос. Он бы зашел. Вообще, сегодня какой-то странный день.
Разина села. Она внимательнее посмотрела на бледное лицо Краснельщиковой. Та молчала. Дым от выкуренной сигареты висел в воздухе.
Даже покурить тут успела. И так дышать нечем.
– Гиршман мертв.
Тихие слова повисли вместе с сигаретным дымом. Смысл их еще не обозначился для одной из собеседниц.
Тишина.
– Значит, замены мне не будет, – только и мелькнула мысль у Разиной.
– Он покончил с собой.
Краснельщикова решила продолжить эту тему, хотя вопросов со стороны примадонны не следовало.
Смерть вообще вызывает желание рассказать, как и почему это случилось, как, при каких обстоятельствах, долго ли болел, тяжело ли умирал. Это странное, патологическое желание обычного человека поведать о случившейся с ним рядом смерти всегда умиляло Разину. Умер. Ну, умер и умер. – Мы все, как говорится, там будем. Не сегодня – так завтра. Внезапная смерть – вот все, о чем мечтала лично она.
– Он в джакузи взял и покончил с собой, – почему-то повторила Краснельщикова, словно оправдываясь.
И тут только до примадонны дошло, что в «зазеркалье», где камер больше, чем людей, невозможно умереть незаметно.
– То есть, как покончил с собой? А вы, разве у вас они не под постоянным наблюдением? – басом пробормотала она, хотя задала этот вопрос исключительно, чтобы поддержать упавшую духом Лору.
Осунувшееся лицо той, хотя она всегда выглядела каким-то недокормышем, еще более осунулось. Длинный нос заострился и теперь торчал уж совсем по буратински. Белый воротничок был чем-то закапан.
– Не знаю, сама еще не знаю. Так непохоже на Марка. Он такой жизнелюб.
– Был, – почему-то поправила ее Элла.
– Такой выдумщик, такой заводила, такой жизнелюб, такой…
– Весь в своего кузена, – опять припомнила бордель с мальчиком и мулаткой Разина.
Краснельщикова странно посмотрела на Эллу.
– Что?
– Ничего. Нельзя заполнять эстраду чьими-то левыми дочками.
– Что вы хотите сказать?
– Хороший у вас набор в этот раз. Левая дочка Перестроева, родственник его жены, родственники его самого… Может хоть раз попробовать отбирать по музыкальным способностям? Я уж не говорю о блондинистых мулатах…
– Не вам судить. Сами… разве не вы привели своего друга, который умеет работать только ногами и задом? Разве не вы заполнили эстраду…
– Он один. И это не бордель. Моя дорогая, – примадонну тоже понесло. Наверное, ее заразила фанатка Палкина. Уж чего чего, а связываться с Краснельщиковой явно не стоило. Она уже убрала двоих только за то, что они высказали свое «фа» в сторону мулатки…
– Ну, мы еще посмотрим, – явно не к месту произнесла Краснельщикова, сузив злобно маленькие глазки.
Она хлопнула дверью.
Максим, все еще выяснявший отношениям с двумя фанатками, преградил ей путь.
– Лора Алексеевна. Как там наш Гиршман? Элла уже отошла от скандала?
Лора промчалась мимо него, даже не посмотрев.
Пухлые губы Макса удивленно скривились.
– Максим, ну…
– Погодите- ка, девочки. Надо взглянуть, что происходит.
– Ну ты хоть разреши щелкнуть тебя в этом костюме? Это ведь новый? Да?
Фанатки явно решили получить хоть что-нибудь.
Пара снимков решила дело.
Палкин спокойно шел в гримерку. Он знал, что Элла долго сердиться не умеет. А сейчас и вообще ей было не до того.
Он открыл дверь, заранее изобразив самую очаровательную свою улыбку.
– Элла, дорогая, – только и смог произнести он.
Облокотившись на светящийся голубым светом монитор, истекала кровью примадонна. Белое платье было все в красных разводах, как будто кто-то вытер свои руки об него, как о полотенце, или гаражную тряпку. Шифон обвис мокрыми, странными комками. Лужа была и на каменном полу.
– Что, что, – Максим приподнял Эллу и попытался что-то услышать. Губы Разиной едва шевелились.
– Он…
– Кто он? Что?
– Гиииршмааан… – шепнули на последнем вздохе накрашенные губы великой Эллы…
Глава 4. Предсмертная записка
Концерт в Останкино закончился несколько часов назад. В «Звездном зазеркалье» было непривычно шумно. Разговоры, как это ни странно, бурлили не под камерами внутри аквариума. Переполох нарастал комом с оборотной стороны зеркал, за камерами, среди тех, кто день и ночь должен было показывать, обслуживать, подглядывать, монтировать и снова показывать.
– Настя просто супер!
По маленькой монтажной широкими шагами, как будто он не ходил, а измерял эту комнатенку специально выращенным инструментом геологов, туда-сюда маячил Георгий Геращенко. Высоченный, широкий в плечах парень только что покинул проект. За него не проголосовали ребята. Он не очень-то и расстраивался по поводу своего выбывания: существование под камерами стало для него в последнюю неделю почти невыносимым.
Камеры убивали. Постоянное топтание на одном и том же месте, бардак, вечные пререкания на кухне из-за какой-то сосиски, мелочность созвездников, среди которых кое-кто обескровел, в том плане, что крышу снесло напрочь, и невозможность выйти, погулять, побродить, – короче – недостаток свободы стал для него взрывоопасен, и он с радостью, со вздохом облегчения и умиротворения услышал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
