– Атмосферу чувствую, – кивком показав на скалы за рекой, сказал Кирилл. – Безнадегой веет.

Угнетала не сама глушь, а ее бескрайние просторы, на которых затерялась Варвара Карпова двадцати трех лет от роду. Девушка уже четвертый год в розыске, дело ее досталось Кириллу в наследство от предшественника по должности. Так и пылилось бы дело на полке, не случись убийства в деревне Кайсе. В заброшенном доме неподалеку от селения обнаружили тело Татьяны Степановны Карповой, районные сыщики убийцу найти не смогли, хотя и пытались. А еще выяснилось, что погибшая приходится матерью пропавшей Варвары. Мало того, Карпова вместе с мужем отправилась в эти края на розыск своей пропавшей дочери. Судьба Евгения Дмитриевича неизвестна, а Татьяна Степановна уже четвертый день в морге. Группу из республиканского управления возглавила подполковник Лежнева, а замкнул ее лейтенант Батищев. Лежнева работает по убийству, Кирилл ей в помощь, но вместе с тем на нем еще и розыск Варвары Карповой. А как найти ее в этой бескрайней морозной глуши? Мать искала, а нашла пулю.

– Безнадега – это когда тебе за восемьдесят, а ты даже сказать не можешь, что у тебя… что ты по бабам ходок, – кашлянув, поправился Ганыкин.

И с бесшабашно-шкодливой улыбкой покосился на Лежневу. Ольга никогда не причисляла себя к поклонницам соленого солдатского юмора, Ганыкин это понимает, но и остановиться не может. Язык у него без костей, а кости без мозга.

– После восьмидесяти уже все равно, – поморщился Кирилл.

– А не надо так, не надо! У меня деду девяносто два, водку хлещет, аж зависть берет!.. Ты просто молодой еще…

Кирилл косо глянул на Ганыкина. Этот живчик прекрасно знал, сколько и кому лет, сам он старше Кирилла всего на один год, но попробуй скажи об этом. Язык у Ганыкина не особо острый, но яда в нем хватает, ужалит с удовольствием.

– Роман Петрович, скучно вам, я понимаю, – донеслось с заднего сиденья. – Может, в игру какую-нибудь сыграем.

– Только не в города! – расплылся в улыбке Ганыкин.

– Ну, тогда в молчанку! – усмехнулась Ольга.

Она сидела сзади, Кирилл не рискнул глянуть в салонное зеркало, но представил, как она с вальяжным видом кривит губы. Старший следователь по особым делам, подполковник юстиции, руководитель группы, какой-никакой, а начальник. А Кирилл занимал тот уровень, с которого Ольга стартовала одиннадцать лет назад. Они в один год поступили в академию, вместе учились, через пять лет она успешно выпустилась, а он застрял в лабиринтах науки, ему понадобилось еще четыре года, чтобы выбраться из них. Из них год отняла армия. После выпуска – шесть бесцельно прожитых лет. И наконец встреча со своим прошлым, в котором он и Ольга жили одной семьей – в гражданском браке. Целый год под одной крышей, на большее Кирилла просто не хватило. Он ведь ходок по жизни, постоянные отношения и сейчас не для него. Хотя давно уже пора причалить к берегу. Понимание есть, а желания нет.

– Помню, в пятом классе в молчанку играл! – ухмыльнулся Рома. – Мне тогда забыли сказать, что игра закончилась, я потом целый год молчал…

– Я тебе скажу, что игра закончилась. Завтра.

– Вы без меня до завтра пропадете!

– Раз-два-три, начали!

Начальственный тон подействовал, Ганыкин, правда, замолчал ненадолго, но заговорил он, в общем-то, по существу, их путешествие заканчивалось, вернее – переходило из одной фазы в другую.

Река ушла влево, дорога вправо, впереди показалось озеро с подмерзшим и подбеленным берегом. Сначала в поле зрения появились потемневшие срубы банек, две целые, одна без крыши, затем вверх на взгорок вереницей потянулись уставшие от долгой жизни дома с низкими заборами из подгнивших жердей. Бревенчатый барак на две семьи с заснеженным крыльцом, затем огромный, покосившийся дом с маленькими окнами без ставен, Кирилл подумал, что это школа, но вместо вывески увидел заколоченную дверь. Две избы одна за другой, трех- и пятиоконная по фасаду, первая обшита вагонкой, покрашена в желтый цвет, вторая как будто бесхозная, но из трубы валил дым. Приоткрыв окно, Кирилл уловил запах березовых дров. И улыбнулся. Это чуть ли не единственное, что нравилось ему в деревнях. После хорошей баньки.

Школу они так и не нашли, зато в деревне имелись клуб, магазин и часовенка по соседству с развалинами каменного храма. В здании клуба размещалось правление сельского поселения, там же находился участковый опорный пункт с отдельным входом и озябшим триколором над крыльцом. Здесь же, у самого крыльца, мерзла четырехдверная «Нива» со светосигнальной панелью на крыше.

Кирилл вышел из машины, поежился – ветер не сильный, но такой холодный, под куртку влез ледяными руками, за ворот снега набросал. Ольга выходила медленно, неторопливо, как пингвин из-за утеса. Тяжеловатая она, походка временами утиная, ее полнили пуховая куртка и мешковатые брюки в стиле милитари, но тело не жирное. Очень даже ладное тело. И на клушу Ольга не похожа, укладка у нее модная, стильный макияж, гелевые ногти. Нос грубый, с деформированной спинкой, челюсти слегка выдвинуты вперед, причем обе, подбородок широкий – словом, нижняя часть лица грубая. Зато верхняя – на удивление нежная. Глаза глубоко посажены, но они большие, красивые. И взгляд порою завораживающий. На эти глаза Кирилл в свое время и купился.

Он оценивающе смотрел на Ольгу: куртка и брюки – неудачный для нее вариант, в форме она бы смотрелась куда лучше. Впрочем, ему все равно, как она выглядела, а деревенским тем более.

Мимо пробежал мальчишка с конопушками на носу; он засмотрелся на Ганыкина и чуть не врезался в столб с доской объявлений на нем. Рома вышел из машины без куртки, без шапки, он потягивался, руки вверх, под мышкой болтался пистолет в кобуре на плечевых ремнях. Голова круглая, остатки растительности на ней переродились в пух, может, оттого она выглядела массивной. Роста Ганыкин среднего, телосложение плотное, на ногах стоял крепко, может, оттого он и казался крупным. Как и «ПМ» в его кобуре. Возможно, мальчишка подумал, что у него там пистолет-пулемет или даже бластер из фантастического фильма.

– Тишина-то какая! – потягиваясь, зевнул Ганыкин.

– Была, – ни к кому конкретно не обращаясь, усмехнулся Кирилл.

А тишина действительно необычная, воздух как будто сжат, в нем тонули звуки, шум шагов, хлопки дверей, голоса. Жаль, Ганыкин совсем не утонул со своими прибаутками.

– Разговорчики! – опустив руки, Рома строго глянул на Кирилла.

Но тот лишь усмехнулся в ответ. Он ведь почему такой поздний, потому что с него как с гуся вода. Никакой ответственности ни перед собой, ни перед обществом. Кирилл, конечно, взялся за ум, не все, но многое у него получается, но давить на него не надо, он ведь не лопнет, не потечет, просто отскочит в сторону, как мячик. И покатится в новую жизнь. Новая работа, новое начальство…

Ольга долго смотрела на Ганыкина, наконец перевела взгляд на Кирилла и плотно сжала губы. Она все помнит и ничего не прощает, но ради общего дела готова пойти на временное перемирие. Если, конечно, Кирилл всерьез будет относиться к своему делу. Лоботрясов она возле себя не потерпит. Кирилл сделал вид, что не уловил этот ее мысленный посыл. Он сам знает, что ему делать и как работать. А мир ему не нужен, хотя и война не интересна.

Дверь открылась со второй попытки. Сначала со стуком выдвинулась из проема, а затем с треском распахнулась. Шумно дверь открылась, как будто великан выходил, но на крыльцо вышел маленький щуплый мужчина в теплой форменной куртке, которая из-за своего большого размера доходила ему до колен. Всклокоченные волосы, маленькие круглые глазки, острый нос… Мужчина чем-то похож был на галчонка, из теплого гнезда выброшенного вдруг на мороз.

– Вы из Петрозаводска?.. – раскинув руки, спросил он.

Крыльцо подмерзло, коврик уходил из-под ног, мысли в голове метались в поисках правильного выбора: или гостей взглядом привечать, или удерживать равновесие.

– Уже не помним, – усмехнулся Ганыкин. – Долго ехали, забыли.