— Тебе, эм, нужна помощь со шпинатным салатом, пока суп ещё не готов к пюрированию? — спрашивает она, выдёргивая меня из транса.

Салат. Точно.

— Конечно, — это звучит хрипло и низко. Теперь уже мой черед откашливаться. — Можешь почистить вареные яйца?

— Супер, — мы стоим бок о бок, занимаемся салатом, и каждый раз, когда наши тела вскользь задевают друг друга — это пытка, которую я и не знал, что можно испытать от совместного приготовления пищи. Как только салат готов, Руни следует моим инструкциям и переливает суп в блендер.

— Итак, — она сжимает основание блендера и смотрит на кнопочки. — Какую нажимать?

— А какая кажется лучшим вариантом?

— Я думаю, самая минимальная скорость, чтобы постепенно запустить мотор и начать измельчать еду, а не сразу выбирать максимальную.

Я киваю.

— Верно, но сначала…

Спеша действовать, Руни жмёт на кнопку. Комковатый картофельный суп разлетается всюду гейзером за те две секунды, что требуются ей, чтобы нажать ВЫКЛ.

— …убедись… что крышка… полностью закрыта, — бормочу я.

Руни стоит в шоке, раскрыв рот и подняв ладони. Она медленно поворачивается ко мне лицом, часто моргая. Комок отваренной картошки сползает по её волосам.

Я снимаю кусочек картошки со своего плеча, затем отталкиваюсь от стола, шагнув ближе к Руни. В её косичке тоже застрял кусок картофеля, и я убираю его, положив на стол.

— Эту ошибку можно понять.

Она закусывает нижнюю губу и косится на меня большими и грустными глазами. Затем начинает шмыгать носом. От этого у меня такое чувство, будто мою грудь распилили надвое.

— Руни, не плачь. Всё хорошо. Помнишь? «Не упускайте шансы, делайте ошибки и не бойтесь запачкаться!»

Шмыганье учащается.

— Я просто кухонная катастрофа, — шепчет она, смахивая влагу, которая блестит в её глазах.

Я вытираю суп с её виска, затем со щеки. Мы оба немножко запачкались, но к счастью, большая часть еды разбрызгалась по шкафчикам и столу.

— Ты не кухонная катастрофа.

— Ещё какая катастрофа, — несчастно говорит она, сгорбив плечи. — Я залила картофельным супом твои шкафчики, и в волосах у тебя тоже суп…

— Мне… всё равно надо было в душ.

У неё вырывается взрыв смеха. Затем ещё один. Затем она хохочет так, что её лоб ударяет меня в грудь. Купаясь в облегчении от того, что слёз удалось избежать, я выбираю картофель из её волос и бросаю в раковину, пока Руни не выпрямляется вновь и не вытирает глаза.

— Точно, — говорит она. — Ты прав. Путём проб и ошибок. Ошибки — это возможности научиться. Я в порядке. Всё хорошо. Это можно исправить, — она проходит мимо меня, смачивает кухонное полотенце и быстро стирает картофельный суп со шкафчиков и столешниц. Я собираю то, что оказалось на полу, и бросаю в компостное ведро.

Как только мы прибрались, я снова показываю на блендер.

— Ладно. Попытка номер два.

Руни на сей раз кладёт руку на крышку.

— Готов? — спрашивает она, нервно улыбаясь.

— Подожди, — я отхожу к вешалке, беру с неё дождевик и натягиваю. — Вот теперь давай.

Её глаза прищуриваются. Затем она хохочет так сильно, что её смех эхом отдаётся по кухне.

— Умник, — бормочет она. Затем хватает меня за дождевик и дёргает к себе.

Я смотрю на неё, раскрасневшуюся, с искрящимися глазами. А потом обхватываю её лицо ладонями и заставляю попятиться, пока она не прижимается к кухонному шкафчику. Она привстаёт на цыпочки, и наши губы встречаются, а потом раскрываются. Её язык мягко дразнит мой, и тут будто кто-то щёлкнул выключателем. Мы целуемся с той же лихорадочной энергией, с которой суп только что разлетался в воздух.

Я стягиваю дождевик, а Руни вцепляется в мои джинсы спереди, притягивая мои бёдра к своим. Кончики её пальцев проходятся по низу моего живота, пока её губы бродят по моему горлу — медленные, горячие поцелуи, её язык пробует мою кожу на вкус, устремляясь к чувствительному местечку за ухом, отчего я стону так, будто умираю.

— Норм? — спрашивает она, пока её ладони скользят по моему торсу, ложатся на мою грудь, распластавшись. Крепкое давление, размеренное и ровное. Просто идеально, бл*дь.

Я киваю, глубоко целуя её.

— Да, — мой рот бродит по её губам, щекам, шее. Мои ладони обхватывают её рёбра, спускаются к талии, затем обратно вверх. — Можно мне прикоснуться к тебе? — спрашиваю я.

— Боже, да, — взяв мою ладонь, она заводит её под свою футболку. Бл*дь, я такой твёрдый, но теперь как будто твердею ещё сильнее, почувствовав её тёплую мягкую кожу под моими пальцами, лёгкий вес её груди в моей ладони. — Чёрт, — бездыханно произносит она.

Я опускаю ладонь, хватаю Руни за талию и поднимаю на стол, встав между её ногами. Мои ладони находят её бёдра и дёргают её ближе, но недостаточно близко. Я провожу рукой по её спине, затем ниже, мну её задницу, прижимаю её к себе.

Её ладони проходятся по моей шее, зарываются в мои волосы, царапают кожу головы.

— Норм? — спрашивает она.

— Мхмм, — я киваю, не отрываясь от поцелуя, мой язык делает с её ртом то, что я так отчаянно хочу сделать с её телом, и от этого мне сложно стоять, думать или функционировать.

Тут как будто +1000 градусов по бл*дскому Цельсию, небольшое пространство заполнено эхом нашего тяжёлого дыхания, тихим трением наших тел друг о друга, но я не могу остановиться, не могу насытиться.

Мои ладони обхватывают её бёдра. Я хочу ощутить её, такую влажную и тёплую. Я хочу чувствовать её вкус и вдыхать её. Одна лишь мысль об этом угрожает стать последней каплей.

Я слишком долго жил в целибате, чёрт возьми.

Глава 19. Руни

Плейлист: JOSEPH — Green Eyes

Аксель останавливает мои бёдра и отводит свои. Он целует меня за ухом, и его дыхание шёпотом проходится по моей чувствительной коже.

— Могу я прикоснуться к тебе здесь? — тихо спрашивает он.

Воздух резко покидает мои лёгкие, когда его ладони скользят по моим бёдрам, а его большие пальцы рисуют круги всё выше. Выше. Его губы прижимаются к моим. В лёгком поцелуе. Затем крепче.

Я лихорадочно киваю.

— Да.

Как только это слово слетает с моих губ, он уже стянул с меня леггинсы и отбросил в сторону. Я сижу на кухонном шкафчике в пушистых шерстяных носках, ужасно скучных трусиках и в винтажной футболке с «Волшебным Школьным Автобусом». По сути, это моя униформа на те периоды, когда рядом нет других людей, но я не питаю иллюзий, будто это сексуально.

Вот только то, как Аксель дышит, как он обхватывает моё лицо ладонями и целует меня, затем проводит ладонями вниз по моему телу и привлекает меня ближе, будто не может насытиться… это говорит об обратном.

— Иисусе, — выдыхает он, потирая мои соски через футболку. Затем он опускает голову и сосёт один сосок прямо через ткань, мягко проводит по нему зубами. Я опираюсь на столешницу, пока Аксель поддерживает меня, положив одну руку на мою поясницу, затем на задницу, а вторую на шею сзади, и продолжает ласкать языком мои соски. — Ты не носишь лифчики, — бормочет он, переключаясь на вторую грудь, мнет мою задницу, потирает меня о толстый и твёрдый бугор эрекции под его джинсами. — Это меня убивает.

— У меня маленькая грудь, — слабо отвечаю я, хватая ртом воздух, когда он сильнее сосёт сосок и дразнит его зубами. — И я ненавижу лифчики. Ненавижу одежду. Я была бы нудисткой, если бы могла.

Аксель стонет, прокладывает дорожку поцелуев по моему горлу, завладевает моим ртом.

— Пытка, — бормочет он. — Бл*дская пытка, — а потом его ладонь проходится по моему животу — мягкими, нежными касаниями. Костяшка его пальцев задевает мой клитор через трусики, и я почти выгибаюсь дугой.

— Пожалуйста, — умоляю я, потираясь об его ладонь, так отчаянно желая оргазма, что едва могу втягивать кислород в лёгкие, едва могу формулировать внятные мысли.

Аксель наблюдает, пока один его палец, а затем и два потирают мои трусики. Затем он медленно заводит их под ткань, и первое касание его пальцев там, где я влажная и изысканно чувствительная, вынуждает меня льнуть к нему. Лёгкие поцелуи прикасаются к моему виску. Его большой палец рисует мягкие круги именно там, где мне нужно. А потом он погружает палец глубоко в меня, мягко сгибает и поглаживает мою точку G.