– Черт, это же больница, – ее слова лишними звуками повисли в воздухе белой палаты. Голова болела так, как будто ее напихали головешками, надули, наполнили водой, и она вот-вот лопнет, если не от воды, то от огня.

А где мой отец? Ада посмотрела вокруг. Ни мобильника, ни сумочки – рядом ничего не было.

– Хэй! Тут что, морг, или больница? – вопрос остался без ответа. – Хэй!!!!!!!!!! Да кто-нибудь! Я пить хочу.

Звук собственного голоса отрывал кусочки внутри головы. Девушка поморщилась от боли и дотронулась до своих рыжих волос.

Она приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть соседа по комнате. Тут, похоже, было все намного серьезней. Датчики, аппаратура, – проводки тянулись к неподвижному телу. Зеленые кривые бойко скакали по черным экранам.

Почему отец еще не приехал? Он что – не знает, что дочка в больнице? Вообще, он должен убить этих подонков! Почему она до сих пор валяется тут одна?

Злость и раздражение заставили Аду подняться и встать. Хватит тут загорать.

Тапочек не было. Видимо, тут и не предполагалось, что людям свойственно ходить. Судя по соседу, это было не в местных традициях.

Как безногих замуровали.

Она пошла к выходу, шлепая босыми ступнями по пластиковому полу. На ходу, еще раз посмотрела на бесчувственную мумию с датчиками. Да уж, кроме пляшущих человечков на экране, ничто не говорило, что тело чем-то одухотворено. Хм, а она-то тут сколько провалялась? Что это, кстати, реанимация?

Ада выскочила из палаты со скоростью мультяшного персонажа. Коридор был небольшой. С одной стороны, короткий обрубок заканчивался стеклянной запертой дверью. Что за черт.

В другом конце не было ничего, преграждающего путь, запертого, или открытого. Тут, в конце тоннеля было окно. Погода не интересовала девушку, она даже не посмотрела – какой это был этаж. Боковые двери все были заперты. Значит, выхода на лестницу тоже нет. А где же тут врачи?

Ноги замерзли. Так, нужно зайти в палату и завернуться в простыню.

Ариадна вернулась. Она дернула ткань с кровати. Подушка потянулась за полотном и мягко шлепнулась на пол. Этого не ожидал штатив, на котором висела бутылочка капельницы, мерно отмеривающей время для подключенного к датчикам организма. Держатель покачнулся и, стукнувшись о кровать с неподвижной целью бегущих по прозрачным трубкам жидкостью, медленно пополз на пол. Но неспешный темп падения не спас стеклянность сосуда. Звякнув и стукнув, капсула с лекарством оказалась на полу. Звуковой поток на этом не закончился. Металлический штатив с характерным звуком соприкоснулся со стеклом и разбил его.

Ада сделала резкое движение, пытаясь поддержать рухнувшее равновесие структуры. Но… Она дернула за проводки датчиков, и экран компьютера тоже стал падать. Стремительное развитие бурной деятельности напомнило о причине собственного больничного пребывания. Боль оскалилась в избитом недавно теле. Девушка замерла, не в силах остановить оползень аппаратуры.

– Да что тут происходит? Опять смешливые попались? – в дверях стоял молодой парень в белом халате и улыбался.

– Сам такой, – Ада обернулась и сделала шаг в сторону своей кровати. И тут же вскрикнула. Осколок стекла попал под голую пятку.

– Вот черт, у вас тут что, тапочки не положены?

– Ха! Ты б еще в гроб тапочки попросила.

– Ты что? Это ж не морг.

– А с чувством юмора у тебя неважно.

– А это было чувство?

– А что же?

– Да, явно не разум.

Ада запрыгала к кровати на одной ноге.

– Принеси хоть бинт, я не знаю. Ты посмотри, какой порез, – она плюхнулась к себе на матрас и подняла ногу. Не раздумывая, она приложила сдернутую простыню к кровавой пятке.

– Ты чего стоишь? Тут больница, иль притон для коматозников?

– Это юмор? – отозвался парень, даже не подумав куда-то уйти.

Он подошел к мумии на соседнем шезлонге. Осколки захрустели у него под ногами.

– Ты все порушила. Ты что тут тренировки проводила по ксюнь фунь?

– Это юмор?

Неожиданный звук остановил их перепалку. Они оба посмотрели в одну точку.

– Ты слышала?

– Что?

– Ммммм, – губы мумии продолжали быть сжатыми. Это были не слова. Это было мычание.

– Она мычит, – парень наклонился над кроватью.

– Она? Ну и что? Давно пора! Чего тут валяться-то. Либо в ящик, либо уж… хотя мычание жизнью не назовешь.

– Да замолчи ты! Она тут три года лежит без всяких признаков жизни.

– Не думала, что ты такой старый!

– Я тут полгода. Но я, представь, умею слышать.

– Ладно, принеси мне тапочки и телефон.

– Мммм, – звук повторился, теперь не было никаких сомнений, что это была не случайность.

– Ты слышишь меня? Сондра! Ты слышишь меня? – парень положил ладонь на лоб оживавшей девушки. – Ты можешь глаза открыть? Открой глаза!

– Слушай, ты что, серьезно это говоришь? Разве может человек столько времени лежать?

– Она глаза открывает. Смотри!

Ада забралась с ногами на свою кровать.

– Ну что там? – она тоже вглядывалась в лицо, по которому невозможно было сказать – мальчик это, или девочка. – Слышь, а побрили- то ее наголо зачем?

Веки дернулись и поднялись. Глаза преломили световой лучик и отразили зеленый его спектр.

– Поднимите мне веки, я ничего не вижу, – прорычала Ада с соседней кровати. – Вий пришел.

– Как ты? Ты меня слышишь?

– А ты кто вообще тут? – девушка и не думала замолкать, проникшись величественностью события. – Тут врачи-то бывают? Иль одинокий недоросль присматривает за всей больницей?

– А с чего ты вообще решила, что это больница?

– В жопу… Принеси мне телефон, я тебя прошу.

– Только не закрывай глаза, – парень взял очнувшуюся за руку. – Попробуй что-то сказать.

– Ну хватит в самом деле. Я с ней поговорю, а ты иди, зови врачей и санитарку. У вас тут уборщицы есть? И от головы …мне тоже… Гляди как меня плющит, я ничего не вижу, мало понимаю и сильно трясусь… Обострение какое-то.

– Что, башка не варит? Давай ее на газ, на хер, поставим, и закипит, как миленькая…