– Тео! – Я махнул ему рукой, привлекая внимание.
– Арчи! – улыбка озарила и его лицо, сделав еще более юным. – Как же я рад тебя видеть!
Теодор порывисто обнял меня, а я, счастливый дурак, ответил тем же. Спустя мгновение мы, смущенные, отстранились друг от друга.
– Как твоя поездка? – рука Теодора легла на мое плечо.
– Прекрасно, – ответил я. – А как твоя нога? Все еще болит?
– Доктор говорит, что хромота со мной надолго, – беспечно откликнулся он. – Ну, зато это освободит меня от игры в поло.
– Как же ты ненавидишь спорт, если даже несчастный случай кажется тебе благом?
– Очень, очень сильно. – Теодор придирчиво осмотрел меня. – Хорошо выглядишь. Очень смело.
– Не льсти мне, весь образ нагло украден у одной милой мисс, – честно признался я.
– Милой мисс? – Теодор хитро прищурился. – Расскажешь об этом приключении под сводом церкви или предпочтешь прогулку?
– Твоя нога…
– Брось, это всего лишь хромота, не нужно делать из меня инвалида. По лицу вижу, что в церковь идти тебе совсем не хочется, дружище. Я и забыл, что ты ярый атеист.
– Я не атеист, просто для того, чтобы я поверил во что-то, нужно немного больше фактов, чем старая книга, которая…
– Кстати, о книгах! – Мой друг с ловкостью факира вытащил из портфеля небольшой томик и торжественно протянул мне.
– Что это?
– Шелли, – ответил Теодор. – Я недавно закончил и остался под впечатлением. Думаю, твоей мрачной душонке эта история придется по вкусу.
– «Современный Прометей», – прочитал я. – О чем она?
– Разве букинист не должен радоваться, получая в подарок книгу? Слишком много вопросов, mon chéri[3].
– Продавать книги и любить книги – это не одно и то же. – Я все же принял подарок и, покрутив в руках, вздохнул. – Мистика?
– Почти, – уклончиво ответил Теодор. – А теперь подставь мне руку, друг, и пойдем прогуляемся по Пикадилли.
Он взял меня под локоть, и мы медленно пошли вперед, стараясь держаться ближе к зданиям, чтобы не мешать спешащим людям. Не многие в Лондоне могут позволить себе неспешную прогулку в разгар рабочего дня – только виконты и такие бездельники, как я. Хромал Теодор сильнее, чем я думал. Незадолго до моей отлучки в Марракеш он упал с лошади и повредил ногу. По телефону утверждал, что ничего серьезного не случилось, но теперь я видел, что мой друг сильно преуменьшал серьезность травмы.
– Как долго ты будешь молчать? – спросил Теодор. – Расскажи мне о своей поездке, а еще лучше – о девушке, которая имеет смелость так одеваться.
– Мисс Дебора Миллз, – коротко ответил я. – Слышал о ней?
– О ее родителях. – Теодор кивнул и притворно ужаснулся: – Когда ты успел с ней познакомиться? Неужели мой друг-затворник вышел в свет?
– Ты меня переоцениваешь. Если бы не Вильям, ноги бы моей не было в их доме.
– Вильям сам хочет жениться на наследнице с пустым кошельком или тебя подбивал на этот шаг? – уточнил Теодор.
– Хотел сам, но…
– Но ты увел девчонку у него из-под носа?
– Никого я не уводил.
– Бедный Вильям, неужели он не видит, кем мы кажемся на твоем фоне? – Теодор покачал головой.
– Ты преувеличиваешь.
– Я преуменьшаю! Взгляни на себя, глупец, и устыдись своего пренебрежения к собственной красоте. Будь я художником…
– О, прекрати! – Я попытался зажать его рот ладонью, но Тео извернулся и продолжил голосить:
– На твоем фоне отпрыски самых знатных домов выглядят как безродные псы! Я не удивлюсь, узнав, что твои родители были беглыми детьми какой-нибудь королевской семьи!
– Ты нарочно позоришь меня? – Я потащил его вперед.
– Как комплименты могут кого-то позорить? Меня иногда поражает твоя неспособность поверить в то, что ты невероятно хорош собой. Я бы даже сказал, мистически.
– Книгам плевать, как я выгляжу.
– Она об этом.
– Что? – не понял я.
– Книга, которую я тебе дал. Она о том, что внешность человека отвлекает нас от правды о нем.
По спине побежали мурашки, но я все же сумел выдавить из себя улыбку. Знал бы Теодор, как глубоко в меня вонзились его слова! Весь образ Арчи Аддамса создан для того, чтобы отвлекать людей от моего неприглядного содержания.
– Или рассказывай о мисс Миллз, или я продолжу петь оды твоему лицу! – пригрозил Теодор.
– Она оказалась совсем не такой, какой мне представлялась, – признался я.
– Чтобы тебя удивить, нужно быть или древним фолиантом, или человеком с необычными взглядами на жизнь. Сомневаюсь, что под ее юбками шелестели страницы, так что… Ай!
Я пихнул его локтем в бок.
– Прости, я просто ревную, – вздохнул Теодор. – Мы и так видимся слишком редко, а если у тебя появится женщина…
– Не появится, – твердо сказал я. – В моих планах нет ни скорой женитьбы, ни интрижки с мисс Миллз. Но я не смог донести до нее эту мысль и теперь чувствую себя виноватым.
– Подарил ей надежду на большее? – рыжие брови Теодора сочувственно изогнулись. – Коварный похититель девичьих сердец.
– Ты снова смеешься надо мной?
– Прости. Скажу лишь одно: если ты и впрямь не собираешься проводить с ней время, оборви все жестко и уверенно. И ни в коем случае не целуй ее, Арчи.
– Я вовсе не…
– Плоть слаба, mon chéri. Давай присядем, проклятое бедро пылает, будто я стою одной ногой в аду.
Мы вошли в Грин-парк и быстро нашли пустую скамью. Я усадил Теодора, достал из его портфеля пачку сигарет и протянул ему. Мой друг одарил меня широкой улыбкой.
– Какая забота. – Он прикурил и выдохнул дым. – Эта привычка убьет меня однажды.
– Все мы умрем, кто-то раньше, кто-то позже. – Я пожал плечами.
– Чем безразличнее ты относишься к жизни, тем сильнее держишься за нее, оказавшись перед уродливым ликом неминуемой смерти. – Теодор откинулся на деревянную спинку.
– Ты поумнел, пока я отсутствовал.
– Я ужасно скучал по тебе и топил свои печали в книгах, – сообщил он. – Не хочешь приехать в наш загородный дом? Мы проведем там все лето.
– Через три дня я уезжаю.
– Снова? – удивился Теодор. – Не слишком ли ты востребован для букиниста?
– Если я начну меньше зарабатывать, твой отец сочтет меня неподобающей компанией и запретит нам общаться, – отшутился я.
– Отцу ты нравишься. После вашей первой встречи он сказал, что ты выглядишь как благонадежный юноша.
– Польщен. Слышать такое из уст виконта – великая честь.
– Я говорю тебе об этом постоянно, и ты ни разу не сказал, что это честь для тебя!
– Потому что ты не настоящий виконт, так, виконтик.
– А ты – лорденыш.
– Мы стоим друг друга, Теодор.
Какое-то время мы молчали, наслаждаясь свободным днем и этой теплой встречей. Я исподволь рассматривал друга и жалел, что не могу поделиться с ним своей тайной.
Одиночество мучительно, а особенно остро оно ощущается в компании людей, от которых ты вынужден что-то скрывать. Теодор младше меня на полтора года, но ему нравится делать вид, будто он мой старший брат. Поначалу его забота казалась мне насмешкой, но потом я понял, что он такой от природы и в его опеке нет ничего унизительного.
Нас познакомил Вильям. То был январь, мороз загнал нас в средней руки паб, где подавали славный эль. Мы пили, болтали и строили планы на будущее, когда пришел Теодор. И как только я увидел его золотистые глаза, моя душа распахнулась ему навстречу. Взгляд, которым он одарил меня, был похож на материнские объятия. Я сам не понял, как расплылся в глупой улыбке, как придвинулся к нему, инстинктивно пытаясь согреть. Тогда Теодор обнял меня за плечи и расхохотался, пораженный моим участием, а я всего лишь тянулся к свету, который он источал.
Мне до сих пор было тяжело врать ему, когда я уезжал. Казалось, Тео видит меня насквозь, но молчит, потому что слишком хорошо воспитан. Несколько раз я порывался рассказать ему правду, хотя бы часть правды, но меня останавливал страх перед Карателями Ордена. Я дорожу своей жизнью, а мысль о том, что из-за меня пострадает Теодор, и вовсе невыносима.
