Наше поколение всё больше не поспевало за темпами прогресса, за техническими новинками, так быстро всё менялось. Я подрабатывал журналистом в редакции местной газеты и писал статьи, репортажи и, конечно, рассказы. Везде были свои правила, инструкции. А я старался жить по своим правилам.

Однако, чтобы жить по своим правилам, необходимо делать три вещи: не обращать внимания на суждения других людей, не бояться быть нелюбимым и смириться с тем, что ваш вклад никогда не будет признан другими.

Всё равно, творческому человеку, такому как я, признание со стороны окружающих, конечно же, повод для радости.

Но я понимал, что стремление к признанию приведет к тому, что ты будешь всю жизнь следовать ожиданиям других людей. Другими словами, ты отбрасываешь то, кто ты есть на самом деле, и получается, что живешь чужой жизнью.

Счастье – это ощущение ценности того, что ты делаешь.

И если я чувствую, что мой вклад в мир полезен, то мне не нужно подтверждение этого от других.

Главное – внутреннее удовлетворение! Но так я думал отвлечённо. Признания хотелось бы.

Пока моя душа наполнена тишиной. Море у набережной шумело и заигрывало со мной то синим, то зелёным шлейфом, похожим на перо жар-птицы, но я этого не замечал. Для меня город погрузился в темноту. В порту противно визжала сирена, хотя она ревела так всегда, но всё меня как-то раздражало.

В моей личной жизни пока ничего не происходило, и я метался, жил словно в какой-то бермудской «трещине», между двумя городами.

Я уже думал, что останусь один. Конечно, я встречался с женщинами, но эти встречи не разжигали внутри костёр любви, а лишь напоминали свечу, догорающую к утру до основания. Как вдруг внутри стало нарастать ощущение напряжённости и смены чего-то старого на неизвестное новое. «Наверное, к грозе», – подумал я и сделал променад вдоль платановой аллеи, перешёл железную дорогу, которую строили ещё при Айвазовском, и свернул к берегу Первого городского пляжа.

В один из таких тихих вечеров, прохаживая по набережной старого города, я заметил среди гуляющих пар элегантную даму в шляпке, с опущенной головой, вот только собачки, белого шпица, не хватало. В её облике я узнал свою первую любовь – Елену. Она не смотрела на прохожих, прошла и мимо меня. Для меня она была всё той же обожаемой женщиной.

Если женщина заинтересовала мужчину, то он обязательно найдет любой способ, чтобы выйти на контакт с ней в течение двух-трёх дней. Я начал активно собирать информацию. От друзей я узнал, что была она в разводе, занималась музыкой после окончания консерватории, что её немного покрутила и обожгла судьба.

Меня раздирал конфликт с самим собой, и внутри возникало ощущение, что я в двух шагах от зарытого, тогда ещё в детстве пиратами, клада. И я пошёл на абордаж: страх потерять её второй раз толкнул меня на подвиги. Буквально на следующий день, таким же тёплым вечером, располагающим к романтическому настроению, я весело подошёл к ней.

– Здравствуйте, Леночка – лучшая девушка старого града и всего полуострова, – аромат её дорогих духов нежно перебивал все запахи моря.

– Здравствуй, Серёжа, а я узнала тебя. Ты тот самый необычный друг моей юности. Чем же ты теперь занимаешься? Ах, да, могу угадать – ты продолжаешь писать морские повести. Не скрою, я читала твои произведения, и мне они понравились, особенно «Морская душа», – она говорила медленно, как бы продумывая каждое слово.

Я с удовольствием отметил, что глаза её оживились, загорелись, появилась на румяном лице улыбка.

«Йес, зацепило!» – внутренне радовался я.

Оказалось, что она знала обо мне, как писателе. Вот и хорошо, не надо ничего привирать и сочинять. Я почувствовал, что стал намного выше и смелее в своих глазах, чем тогда, в детстве. А она, всегда высокомерная, изменилась, стала сейчас вдруг ниже и проще. Она чувствовала, что нравится мне. А вот нравлюсь ли я ей? Время покажет.

Предложил зайти в кафе, где играла негромкая музыка. В разговоре выяснилось, что Феодосию она не любила и собиралась уехать обратно в Киев. Надо действовать! Если я раньше не знал, то сейчас-то я знаю, что женщины, как дети, порой любят говорить «нет», а мужчины, как дети, принимают это всерьез.

Тогда я начал соображать, чем же её можно удивить, чтобы она изменила своё отношение к родному городу? Хорошо, что в детстве тренировал свои мозги, придумывая различные истории. Моё сознание было бескрайней площадкой для детских игр с морскими камешками, косточками от персиков. В детстве мы никогда так не углублялись в историю родного края, как с годами. Очевидно, в её глазах оставалось ещё то, девичье представление.

Вот и сейчас я стал для неё лучшим гидом по городу, Богом данному.

Всё лучшее, что я узнал за последнее время, работая журналистом, положил к её ногам.

Понятно, что Феодосия – это порт, старые дома, неровные разбитые дороги, мусор, жара. Так думали многие, так же думала и она. И тогда я просто начал перечислять и показывать ей чудеса древнего города, которые она видела, но не знала, что откуда происходило.

Перед её глазами по-новому раскрывались красота, история и район Карантина с Генуэзской крепостью. За двадцать пять веков итальянские архитекторы и художники эпохи Возрождения оставили свой необычный след на фасадах домов прекрасного города, Богом данного. И дело не в роскоши и убранстве города, куда наше меркантильное сознание влечёт, а в том, что внутри нас заставляет выбрать город по душе, – это любовь к человеку, который живёт в нем! А если город является ещё и твоей родиной, то любая неугомонная душа и все клеточки твоего непоседливого тела рано или поздно устремляются к истокам.

Кажется, жизнь налаживалась! По вечерам сквозь свежую листву старого сада светила молодая растущая луна, в густых кустах таинственно и осторожно пели соловьи. Я это всё стал отчётливо замечать. И я, как майский соловей, продолжал петь Елене свои городские романсы:

– О, Феодосия – это же самый древний город страны! Она как красиво стареющая дама, на седые волосы которой упал оберег в виде намоленной мантильи, как луковичный купол исцеляющей энергетики и веры. Здесь легко дышится, сердечко твоё и давление приходят в норму. И тебе остается лишь заниматься любимым делом. Ты музыкант, а здесь столько залов в форме купола, с хорошей акустикой. Столько благодарных слушателей, туристов. Именно здесь с давних времен произошло переплетение культур Запада и Востока. Множество известных людей посещали этот дивный край, а сколько их здесь проживало и сейчас живет. По количеству творческих организаций город стал самой культурной столицей Крыма: поэты, художники, музыканты.

Чего стоит только один Айвазовский со своими выразительными морскими пейзажами, галереей! Он поднял город на мировой уровень, а людям подарил железную дорогу, водопровод и славу.

– Но где я буду играть на инструменте? – спросила Лена.

– Давай-ка попробуем дать концерт в гостиной музея Айвазовского, где сотни картин будут аплодировать тебе тёплою волной, а затем в древнейшем Храме Саркиса, – и я раскрыл ей некоторые исторические корни.

Храм Сурб Саркис – армянский храм четырнадцатого века. Он изобилует древними вмурованными хачкарами – каменными крестами со сложным орнаментом. В границах Генуэзской крепости каждый приходящий народ ставил свою церковь, храм, мечеть. Их когда-то насчитывалось более ста. Все уживались и все молились своему Богу.

Так мы и сделали с выступлением. В начале концерта я читал рассказ или стихи о городе, затем Елена играла духовную и классическую музыку. Акустика древнего храма подхватывала орган и все оттенки семи нот, и, ударяясь о вековые стены, метались над нами и смятенная Аве Мария, и фуги Баха, унося наше сознание на вершину горы Митридат.

Елене такое выступление понравилось. Её тепло и приветливо встретила неискушенная публика курортного города. Эмоции зашкаливали. Она вообще была очень эмоциональным человеком, и мне нравились её философичность в высказываниях, её сравнения, эпитеты.