К сожалению, шестнадцатилетнего подростка не впечатляют подобные перспективы. Его жизнь в Гамбурге тесно связана с районом Шанцен, пляжем Эльбстранд и футбольным клубом «Санкт-Паули». Вену он знает только из воспоминаний восьмилетней давности, другими словами, этот город для него вовсе не крут. Он с радостью и добровольно перебрался вместе со мной из Вены в Гамбург. А теперь нам предстоит заставить его вернуться? Сначала отказ, молчание, отчаяние, конечно же, он сейчас в кого-то влюблен, и переезд совершенно невозможен. Я отлично помню, каково это – шестнадцать лет, и самое важное в мире – друзья, а родители – просто необходимое зло, которое предоставляет жилье, деньги и еду. Переезд совсем некстати. Мне его ужасно жаль. У Оливера осталось шесть месяцев до увольнения, и я уверена, что за это время мы что-нибудь придумаем.

Итак, теперь у нас есть книжный магазин. А когда самые лучшие продажи? Правильно. На Рождество. Сейчас только начало октября, и будет весело, если не успеем открыться до ноября. До этого нужно кое-что сделать. Например, привезти в Вену деньги, которые нам еще только предстоит занять, договориться об аренде магазина и квартиры, найти банк, который без лишних вопросов предоставит кредит на имущество фирмы-банкрота, отыскать место в детском саду для дочери и школу для сына, получить лицензию на торговлю, разобрать старый магазин, заваленный книгами, канцелярскими принадлежностями, украшениями к разным праздникам и упаковочным материалом, покрасить стены и рамы витрин, установить новую электрику, разработать логотип, снять пластиковый пол и так далее. Повторюсь, сегодня всего лишь вторая неделя октября, так что открытие назначаем на четвертое ноября? Ах да, о переезде в Вену мы позаботимся позже. Квартиры там у нас еще нет.

Как удачно совпало, что в октябре проходит Франкфуртская книжная ярмарка, а мы в любом случае планировали туда поехать. Поскольку Оливер отвечает за монтаж стенда своего все-еще-работодателя, то на нем большая ответственность, и о нашем будущем приходится заботиться мне. В конце концов, у меня лишь несколько интервью, и мне удается использовать перерывы между ними, чтобы встретиться со всеми людьми, которые могут пригодиться, когда открываешь книжный магазин. Руководители отделов поставок по Австрии и Германии, президенты ассоциаций, главы палат, начальники отделов по продажам крупных издательств, коллеги и так далее. Почему у меня возникает ощущение, что большинство моих собеседников жалостливо улыбаются, глядя на меня? «Очень смелая затея, может, у вас и получится». Спасибо, должно получиться. У нас нет выбора.

Тем временем у нас с Оливером постоянно появляются отличные идеи, которыми мы обмениваемся во время коротких встреч в коридорах книжной ярмарки: «Может, для подписания договора нам нужен адвокат? Может, кто-нибудь из наших знакомых порекомендует банк?» Счет за мобильную связь, вероятно, выйдет выше, чем ожидаемый суточный оборот магазина, но придется потерпеть. У меня есть волшебная карточка под названием «удостоверение журналиста». С ее помощью можно попасть в пресс-центр книжной ярмарки, где коллеги работают над своими материалами о мероприятии. Я же ищу номер адвоката, который когда-то несколько лет назад представлял меня в трудовом процессе, другого я не знаю. Я набираю подругу, имеющую хоть какое-то отношение к экономике и банкам, – по крайней мере, она изучала этот предмет в университете и должна знать банковского служащего, который предоставит нам кредит. «Я знаю кого-то, кто знает кого-то, кто знает кого-то» – этот способ все еще работает в Австрии, мне бы никогда не пришло в голову взять и позвонить в банк напрямую.

Между тем, как и каждый год, объявляют Нобелевскую премию по литературе, и, к моему ужасу, в этом году ее получает Эльфрида Елинек. Разговоры с юристом банка при Экономической палате неожиданно прерывает звонок руководительницы моего отдела с радиостанции: «Вы, как единственная австрийка среди нас, должны сделать этот репортаж». Как будто это мне как-то поможет справиться с радиорепортажем о Елинек! Быстро записать несколько цитат, найти людей, которым есть что сказать о далеко не самой популярной австрийке, – в свое время я осилила несколько ее книг.

Книжная ярмарка подходит к концу, Оливер руководит демонтажем стенда, я собираю чемодан, и около полуночи мы уже катим по трассе в направлении Вены. В моем багаже все книги только что коронованной лауреатки Нобелевской премии и цветной плакат в натуральную величину с надписью: «Нобелевская премия по литературе». Как удобно, что все ее книги вышли в издательстве Оливера. Мы станем первым книжным магазином с витриной, посвященной Елинек. И явно заработаем себе на этом не только друзей.

В Вене нужно быть в первой половине дня. У нас назначена встреча с банком, которому еще из Франкфурта мы отправили факс с солидным бизнес-планом. Как говорят австрийцы, все успеется.

В шесть утра мы объявляемся у наших друзей: Оливер дремлет часок, мы принимаем душ, натягиваем костюмы и ровно в половине девятого уже сидим с усталым видом и скоросшивателем с матовым титульным листом напротив пары серьезных банкиров – кажется, они сошли с рекламы ипотечного кредитования, чтобы предопределить наше будущее. На столе перед ними лежит бизнес-план нашей будущей компании, и мы искренне надеемся, что до сведения банкиров не дошло, что книжная торговля вымерла много лет назад, если не десятилетий. Они с энтузиазмом рассматривают таблицы и диаграммы, мой муж ничего не упустил из виду: демографическое развитие района, оценочное финансовое положение его жителей, конкурирующие фирмы, ожидаемый оборот в течение следующих десяти лет и так далее по списку. Я наливаю себе третью чашку чуть теплого фильтр-кофе, а в голове крутятся слова: кредит, общая выручка, маржинальная прибыль… Звонок моего мобильного резко выводит меня из этого полусна. Наш адвокат. Я объясняю собравшимся, что это важно, и встаю из-за стола. К сожалению, я не успеваю покинуть комнату, как из трубки раздается голос: «Вот сволочи! Мы точно не будем подписывать договор на аренду квартиры. Они, наверное, принимают нас за полных идиотов!» Осторожно прикрывая за собой дверь, я замечаю приподнятую бровь банковской служащей.

– Пожалуйста, потише! Я еще в банке. Можно я вам перезвоню?

– Нет, я весь день в суде, я вам сам перезвоню! Но мы точно не будем подписывать договор аренды на квартиру! Мы же не дураки!

– Но вы же обещали присутствовать при передаче денег!

– Точно. Хорошо, я приду.

Через сорок пять минут мы стоим на небольшой площади рядом с банком, в руках – кредит размером в семьдесят тысяч. Мой бедный муж-немец разрывается между огромным восхищением и полным презрением:

– Австрия – странное место. Заходишь, кладешь на стол несколько разноцветных листов бумаги, хвастаешься многолетним опытом в книжном бизнесе – и тебе просто дают деньги? Просто так?

– Они просто почувствовали, что мы подходим. Мы динамичная успешная парочка.

Оливер осторожно проводит большим пальцем по одному из мешков под моими глазами.

– Так, динамичная половинка успешной парочки, нам нужно поспать.

Дома никого нет: друзья на работе, дети в детском саду. Мы сбрасываем серьезные костюмы и падаем на раскладной диван. Оливер просовывает руку под мою футболку и легонько гладит меня по спине:

– Думаешь, мы правильно поступаем?

Я размышляю над ответом, и к тому времени, как произношу свое «не знаю», он уже спит.

Через три часа мы входим в кассовый зал Почтового сберегательного банка с высокими потолками. Оливер, впечатленный зданием Отто Вагнера, застывает от изумления в центре зала. Мой трепет скорее связан с суммой, которую мы собираемся снять с моего старого студенческого счета: сорок тысяч евро, переведенные наследником и бывшим бойфрендом, официально находятся в моем владении уже как два часа на счете, который фактически всегда был в минусе с момента его открытия. Дадут ли мне вообще столько денег? Не задаются ли они вопросом, откуда они взялись? Разве им не интересно, что я планирую с ними сделать? «Это так, вовсе не деньги. Есть люди, которые постоянно снимают подобные суммы и даже не заметят, если кто-нибудь переведет им полмиллиона».