По счастью, в четверг вечером стояла жара, и это самое окно было открыто. И я на свой страх и риск проделал путь от забора – через чертов шиповник – до окна, и поломал защелку. Служанка даже не поняла, что на самом деле окно она так и не закрыла…

Осторожно открываю окно. Без скрипа: слава богу, у них хватает финансов держать стеклопакеты в надлежащем состоянии. Подтягиваюсь и перелезаю, (высота окна относительно земли – как у Шейлы в доме) – и я почти на месте.

Тихо. Свет выключен. Никаких намеков на охрану.

Собственно, как и на ту самую «волшебную дверь», за которой Бенуа и компания всегда исчезают. Только тупик и мраморный бюст… Черт… неужели ошибся? Исключено, если конечно Бенуа и впрямь не хвастается перед своей шайкой этим куском мрамора, который даже невозможно спереть.

Достаю фонарик (специально берег его для чего-то подобного; батарейки – штука дорогая) Итак, что мы имеем? Бюст бывшего президента Франции, подставка на которой он стоит и… гобелен.

Осторожно отвожу в сторону кусок материи. Ага… вот и наша волшебная дверь. Абсолютно серьезно – ни ручки, ни замка, ни даже какой-нибудь задвижки.

Хм… Рыться в потайном замке для него было бы слишком сложно. Переключатель? Оборачиваюсь и направляю фонарик на мраморного француза.

Вот и всё волшебство. Нажимаю на кнопку за мраморным воротником, и за гобеленом что-то громко открывается.

Слишком громко… Остается только надеяться, что спальня Бенуа далеко отсюда, и его прислуга и громилы тоже не здесь. Глупо оставлять много людей в том месте, которое ты хочешь спрятать.

Но пальцы все равно неосознанно стиснули фонарик.

Кажется, по-прежнему тихо. Мне очень даже везет… Пока. Достаю из бокового кармана рюкзака шприц и снимаю с него защитный колпачок.

Гобелен тихонько качается, как от сквозняка, и я отвожу его в сторону.

Хм… прямо как в средневековье. Дверь задвинулась в нишу в полу, а вниз ведут ступеньки. Оттуда веет сыростью и квашеньями. Погреб, очевидно.

С фонариком в одной руке и шприцем – в другой спускаюсь по лестнице. Запахи усиливаются. Не похоже это на позерское хранилище медальона, который Бенуа носит лишь за пределами дома и на который приглашает попялиться всех этих жирных богачей.

Лестнице пора бы уже закончиться, но впереди все еще только темнота. Наверное, дело в фонарике – далеко он не берет, иначе я был бы заметен, как Александрийский маяк. Свечу вверх: опутанный паутиной потолок тоже пропал из виду, а стены все такие же узкие, и эхо становится все сильнее. Сапоги на мягкой подошве делают свое дело, но кажется слишком уж громко я дышу.

Ступеньки кончаются неожиданно – я просто оказываюсь в комнате. Большой, судя по эху капающей вдалеке воды. Честно признаться, я уже успел подумать про бесконечные лестницы.

Осталось найти сейф. Или витрину, или что-нибудь такое, где Бенуа мог бы хранить свои драгоценности. Поднимаю фонарик повыше. Бочки, коробки, мешки… Да тут можно было бы неплохо разжиться одной только едой. Наверное, стоит зайти подальше – зная помпезность Бенуа, слишком неподходящая обстановка для золота.

Тридцать шагов. Сорок минут до того, как кончится действие «сонного коктейля». Пока ничего. Подвал, как и все в этом доме, большой. Черт, невероятно большой. В следующий раз – если когда-нибудь я решусь на подобное снова – надо будет получше обдумать зависимость «длина помещения/количество времени».

Постойте-ка. Там, у дальней стены, определенно есть что-то. Кажется, витрина – свет фонаря отражается в стекле. Я подбираюсь ближе и – вот он, медальон. Лежит на подушке за толстым стеклом и посверкивает алмазом в центре, как будто так и хочет, чтобы его забрали отсюда.

Кладу шприц на стекло, фонарик беру зубами, а в руках у меня оказываются отмычки. Пожалуй, это самое легкое: замки сейчас делают неважнецкие, мне удалось потренировался на более сложных запирающих устройствах, созданных еще до Авалона. Остается надеяться, что после моего визита Бенуа раскошелится на авалонские замки.

Готово. Осторожно поднимаю стеклянную крышку, стаскиваю со спины рюкзак и достаю оттуда кругляк металла со стекляшкой посередине – сделал эту штуковину сам, хотя на повод для гордости она, прямо скажем, не тянет. Забираю медальон и кладу на его место это ювелирное безобразие. Издалека сойдет. А когда они разберутся, в чем дело, я уже буду далеко.

Вот и всё. Крышка опущена на место, на подушке сверкает подделка. Смотрю на часы на запястье. Тридцать минут до того, как кончится действие «сонного коктейля».

Около сотни шагов до лестницы. Забираем вещи и сваливаем. Жаль, не смогу увидеть рожу Бенуа, когда он наткнется на мой самодельный «шедевр». Хотя, пожалуй, можно будет оценить масштаб моей кражи чуть позже, по слухам. Даже сейчас они расползаются, как…

Выключаю фонарик и замираю на месте.

Что-то или кто-то… Слева. Мыши? Крысы? Хоть бы так.

Но вряд ли у Бенуа их не потравили… Отступаю за башню из ящиков – кто бы это ни был, так он поймет, что я знаю о нем и сменит тактику. Не знаю, что он сделает, но я точно это услышу.

Звук повторяется, и…

Это всхлипы. Как будто… плачет девушка… Черт… Как я мог не заметить, что она тут?

Я ловлю себя на том, что смотрю в темноту между бочек и держу палец на кнопке включения фонарика. Она совсем близко, и точно уже меня видела. Но если это какая-нибудь служанка решила поплакаться от несчастной жизни, возможно я смогу уговорить ее сделать вид, что меня здесь не было. А если не получится… Что ж…

Я удобнее устраиваю большой палец на поршне шприца и выхожу из-за ящиков.

– Эй?.. Я знаю, что ты здесь.

Руки под перчатками становится влажными. Может все это просто фокус? Как с подставным медальоном, только с подставной девушкой, и я сам себя сейчас выдал.

Как бы там ни было, уже поздно.

Нажимаю на кнопку, и свет фонаря выхватывает из тени девичье личико. Очень худое и грязное, или это просто тени так ложатся. На меня она не смотрит – смотрит себе на коленки, поджатые к груди. И что она только тут делает?..

– Ты… меня не видела, хорошо?

Молчит. Крепче стискиваю в руке фонарик.

– Ты меня не видела, или мне придется… – В горле застревает комок. – Кивни, и я тебя не трону.

Не шевелится. Так и быть – некогда мне тут разглагольствовать. Все равно в капюшоне и с шарфом на пол-лица, да при таком-то свете она не сумеет меня опознать. Лучше просто уколоть ее и…

– Хм… не припомню, чтобы оставлял дверь открытой. Подожди-ка здесь.

Шприц чуть не вываливается у меня из пальцев.

Бенуа. Какого черта…

Я подношу к губам указательный палец и пытаюсь изобразить для девчушки многозначительный взгляд. Не реагирует. Не важно. Выключаю фонарик и отступаю обратно за ящики. Попробую уйти за ними прежде, чем они встретятся, благо он топает по лестнице, как слон.

Около пятнадцати шагов до лестницы. Где-то загудел генератор, моргнул и включился свет, и я обнаруживаю, что спина у меня под одеждой взмокла. В щели между ящиками показался Бенуа – грузный тип за пятьдесят, шея дряблая, подбородков не пересчитать – все это я уже видел раз тридцать, пока наблюдал за ним. Вот чего бы я видеть точно не хотел – он одет в одни только трусы и сланцы, как будто правда только что выполз из кровати.

Что ж, возможно, это мой шанс – сонные люди обычно не блещут внимательностью, и я рано начал паниковать. Как можно мягче переступаю наполовину заполненные мешки с консервами и поглядываю в щели между ящиками. Он идет к медальону. Идет небыстро – это хорошо. Но если подойдет слишком близко – сразу все поймет.

Вдруг его шаги стихают. Останавливаюсь тоже.

Смотрит в сторону медальона. Потом в сторону девушки – стоит он, кажется, как раз напротив нее. Черт…

– Хм… видимо, память подводит. Вот не припомнишь, я сегодня тебя уже любил?

Только не сболтни. Ничего ему не говори.

– Даже если и да… – его голос стал каким-то слащавым. – Как насчет повтора?

Всхлип.