– О, только не это. Забудь об этих заучках.

– А та, что в серой кофте, тоже из их числа?

Я начинаю жалеть, что не надел толстовку длиннее. Мой член настоящий монумент из бетона.

– Билли Бэнсон? Ты о ней что ли? – я киваю, и Иэн продолжает. – У, нет. Она забита Ноа. И прошлой ночью нашли тело ее младшей сестры Сью–Эллен.

Я торможу, как отсталый придурок и лишь спустя две минуты, отвечаю:

– Ты гонишь?

– Я может и слегка чокнутый, но не дурак. Держись на расстоянии от цыпочки и у тебя в этой школе не будет проблем.

– А кто такой Ноа?

– Идем, расскажу тебе доходчиво про нашу иерархию и вообще об Исттоне.

Иэн обнимает меня за шею и тянет в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. Проходя мимо Билли, отворачиваюсь. Судя по тому, что я чувствую напряг, она поступает также. Душевое уединение, сто процентов, пополнит мой список великолепных трахов.

– Эй, красавчик, – слышу в свой адрес от той, что должна забыть, как меня зовут. Мы с Иэном поворачиваемся. – Вот, приглашаю вас на панихиду в субботу. И спасибо, Даллас.

Я криво улыбаюсь, беру листок бумаги и толкаю Иэна, чтоб шевелил ногами в кабинет литературы.

– Выложишь мне всё после урока, Даллас. Прикинь, я даже не спросил твое имя! – смеется придурок, постоянно озираясь на девчонок.

– У вас что, принято устраивать вечеринки после похорон?

– Провинциальная традиция. Тупая, но помогает выразить сочувствие родственникам. А после, мы обычно зависаем в берлоге Ноа.

– Да, кто такой этот Ноа?! – сжимаю периллу от злости на того, кого даже не видел ни разу.

– Скоро познакомишься, но напоминаю, для особо внимательных – Билли под запретом!

Ага, насрать на правила и каноны этого сраного города! Кажется, я упомянул дерьмо дважды, плохой знак. Ху*вый знак! Ладонь Иэна вырывает меня из наблюдений за голубоглазой красоткой в серой кофточке…

ГЛАВА 2.

Иэн пудрит мне мозги весь день, включая перерыв на обед. В кафетерий он бредет за мной со своим подносом, на котором кроме упаковки йогурта ни хрена нет. Я выгибаю бровь, но он садится на скамейку и сдирает фольгу, облизывая внутреннюю сторону так, словно на ней дорожка из кокаина.

После занятий, я выхожу на улицу и в очередной раз сталкиваюсь с Билли. В обществе подруг она чувствует себя более комфортно и даже улыбается мне, перед тем, как отвернуться вовсе.

– Фоули!

Девчонка с воздушной шевелюрой на голове, догоняет меня около тачки и сначала хмыкает, оглядывая новенькое творение «Феррари». Затем, ее задница прилепляется к капоту.

– Сегодня на экономике ты повел себя отвратно.

– Чего? – скидываю куртку с плеч.

– Понимаешь, мы одна команда. Если кто–то решил откосить от теста, все прикидываются идиотами и тест отменяют.

– И?

– Черт, ты на самом деле недоумок!

– Слушай меня внимательно, – я напираю, заставляя ее заткнуться. – По хер мне на ваши братско–сестринские узы. А теперь вали отсюда.

– Да я скручу твой…– вякает смуглая сучка, но тут же меняется в лице, видя Билли, идущую в нашем направлении.

– Бри, отстань от парня. – Руки шатенки сложены на груди, а взгляд не предусматривает ответной атаки.

– Окей, совсем забыла, что ты присмотрела его для себя. Чао, белла!

Мы с Бэнсон молчим дольше, чем должны.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я и подхожу к водительской двери.

– Если тебе по пути? – мнется она, растирая длинный ремешок сумки.

– Я плохо знаю город, так что, ты мой навигатор. – Улыбаюсь, жестом приглашая ее в салон.

Она размышляет примерно секунду, и скрывается от солнца, стремящегося к закату, в салоне моей тачки.

***

Мемориал Конфедерации, Военный парк, Часовая башня Поулз. За десять минут в компании Билли, я узнаю намного больше, чем за час с Мёрдоком. Девчонка на редкость умная и начитанная. Я бы запросто мог ухаживать за ней и наслаждаться стройными ногами в своей кровати до самого утра. Но мне это не светит, пока, я не узнаю кто такой Ноа.

– Прости, что не так понял меня в душе. Я была расстроена, выпила мамины успокоительные и…

– Уже забыли. – Одно сплошное бл@дство, а не разговор! Почему я обязан зарывать башку в песок, лишь при упоминании о сексе с этой малышкой. А, я же джентльмен. Джентльмен, что уже мысленно усадил ее на свой член и знатно вы*бал.

– Спасибо. Стало чуть легче. – Вытягивает губы Билли.

– Расскажи о себе, о Сью–Эллен и вообще, что за чертовщина у вас тут творится. Иэн рассказывал, что почти каждый месяц пропадают дети и подростки.

Отличная идея сменить тему, чтобы снизить градус накала между нами и в моем паху. От джинсовой юбки с бахромой и бомбера с эмблемой школы, что надета на ней, я схожу с ума и могу думать только о жесткой порнушке.

– Оуч, я самая обычная жительница Фонтейн–Инн, моей сестре Сью–Эллен было всего восемь, а то, что постоянно кто–то теряется, тут Иэн прав. Заколдованный круг какой–то.

– Очень сжатая история. Может, добавишь чего–нибудь?

Смех Билли бьет по ушам, а затем, я слышу совсем не то, что ожидаю:

– Твой отец педиатр в нашей больнице, твоя биологическая мать оказывает частную психологическую помощь, а мачеха, Линн кажется, транжирит деньги своего мужа и забот не знает.

– Ах@еть! – выпаливаю я и смеюсь, как ненормальный.

– А ты действительно поверил, что новенький и никто о тебе не слышал?

– Да у вас у всех тут крыша едет!

Внезапно приступ хохота стихает. А точнее полностью лишается звука. Я понимаю, что что–то не так и поворачиваюсь к девчонке. Она болезненно бледная, почти серая. В ее выцветших зрачках, отражается мое лицо.

– Даллас…– вымученно стонет Билли и опускает подбородок на грудь.

Я вижу огромное, гигантское алое пятно и рваную рану, с вывернутыми наружу костями. Бл*ть!!! Резко давлю на тормоз, выбегаю из машины и судорожно дергаю ручку, чтоб вытащить Бэнсон на воздух. Мимо, снова мимо. Механизм не поддается и я колочу долбанное окно, что есть сил. Кулаки окрашиваются кровью, скулы сводит от ярости, и одному дьяволу известно, на, что я еще способен ради этой мелкой феи.

– Даллас, Даллас? Ты в порядке? – ладонь Билли ложится на мое колено, и я часто моргаю, уставившись в лобовое стекло. Плакучие деревья, создают тени над дорогой и те резвятся на асфальте, давая простор фантазиям. – Я не знала, что ты так относишься к болтовне о родителях.

– Что? – я растираю глаза левой рукой и давлю на переносицу, отгоняя пугающие иллюзии.

– Ты попросил добавить фактов из моей жизни, а потом как будто отключился. Пару раз кивнул на вопрос, ладишь ли ты с отцом и мачехой.

– Я? – аккуратно прохожусь пальцами по тыльной стороне ее ладони, и пронзительные разряды тока предупреждают о вездесущем, но неуловимом Ноа.

– Не надо было мне соглашаться на эту поездку. – Девчонка выпрямляется на сидении и комкает волосы на затылке, дрожа, как на приеме у дантиста.

– Эй, – я сбавляю скорость. – Извини, что веду себя как мудак. Просто мне ясно дали понять, что ты принадлежишь некоему Ноа, а я охренеть, как хочу снова поцеловать тебя.

Билли краснеет. Нежно–розовые щеки пылают от моего меткого "заявления–комплимента–желания". Светофор на перекрестке дает ей шанс выскочить на тротуар.

– Ты же пловец, спортсмен Даллас, а Ноа…он всего лишь Ноа.

– Что это значит, Билли?

– Нет никаких правил, красавчик.

Я, наверное, похож на светящийся Тайм–сквер, а мой стояк на Эмпайр Стейт Билдинг. Малышка источает столько феромонов, что меня сносит под чистую. Сейчас бы ни за что не отказался от глубокого отсоса, но только, если это будет безупречный рот Билли.

– Тогда один–ноль в мою пользу, слышишь?!

Крутя задницей, Бэнсон взмахивает рукой и удаляется вдоль ровно подстриженных кустарников–изгородей. Надо проветриться, срочно!!!

***

На ново–заселенной кухне в уютном домишке колониального периода, Линн стряпает свой фирменный пирог с мясом. На ней белоснежный фартук с голубыми тюльпанами и босоножки на ультратонкой шпильке. Мачеха во всей красе и во все оружии.