ПРОЛОГ.

Я не мальчик, я не мальчик, я не мальчик. Мне уже двадцать один! Я повторяю это раз за разом, пока трахаю огромный рот своей мачехи. Она жалобно кряхтит, но мне плевать. Эта шлюха уже второй месяц сосет мой член, а потом подкрашивает свои губки и спешит на свидание с моим отцом. Знакомо? Тогда мы с вами в одной лодке под названием «Лживая потаскуха Линн Фоули».

Двойная дверь на петлях хлопает и моя мамочка, вовремя вскакивает с колен, расправляя безвкусное бордовое платье, утягивающее ее фигуру песочные часы до состояния «сдохни, но убавь три дюйма в талии».

– Вы оба здесь, отлично! – ухмыляется отец, бросая пиджак на высокий, круглый стул около кухонного островка. – У меня для вас новости.

Линн глотает сперму, что получила от меня в двойном размере и широко улыбается.

– О чем речь, дорогой?

«До–ро–гой» – слово, что я никогда не употреблю в своем лексиконе. Мерзкая, ненасытная тварь на каблуках за четыреста шуршащих баксов.

– Даллас, как ты смотришь на то, чтобы перебраться в Южную Каролину? В Фонтейн–Инн?

– Какого хера? Что? – я ударяюсь затылком о холодильник и ударяю по нему же кулаками.

– Не выражайся, – отец угрожает мне пальцем. – Я тебя предупреждал!

– Милый, а что мы там будем делать? Там есть спа, теннисный корт, торговые центры? – мачеха трется носом об отцовское плечо и мне хочется блевать.

– Нет, красавица, там численность населения чуть больше восьми тысяч, только уютные, домашние ресторанчики и восхитительная природа.

– П–п–п–рирода? – запинаясь бубнит Линн. – Ты знаешь, какие у меня отношения со всей этой флорой и фауной?

Даже я знаю, какие у нее отношения со всеми этими растениями и животными. Мой пес Флинстоун, подвергся адской пытке, когда она отвезла его в грумминг–салон и обрила под ноль. И всё потому, что он нассал ей в атласные тапочки от какого–то японского дизайнера.

– Клинт, может, я останусь тут или поеду к маме? – бросаю вопрос и взгляд отца, относит меня на побережье Ледовитого океана.

– Ты едешь с нами, Даллас. С твоим гневом и необъяснимой яростью, легче справляться, если ты под моим присмотром. Боюсь, Франческа с тобой не справится.

– Бл@ть!!! – вырывается с моих губ и разбивается о непреклонность папаши. Именно поэтому, я называю его по имени. Клинт Фоули, самый жестокосердечный мужик во вселенной, имеющий миловидную профессию – педиатр.

– Идите собирать чемоданы. Я должен быть в Фонтейн–Инн завтра днем.

Мы с Линн переглядываемся, и меня раздувает от ненависти к этой замаскированной под порядочную женщину уличной проститутке.

– Твоя взяла, погнал к себе, чтоб ничего не забыть. – По пути прихватываю со стола банку с «Доктор Пеппер» и открываю на ходу. Надеюсь, газы, вошедшие через горло, выйдут из задницы и очистят меня от скверных мыслей совершить преднамеренное убийство.

***

Самолет приземляется в столице Южной Каролины Колумбии. В аэропорту нас встречает южанин в джинсах, джинсовой рубашке и не джинсовой шляпе. Я словно в дешевом вестерне, что снял Клинт. Не тот, что является моим горе–отцом, а Иствуд. Только дурак не сравнивал бы их время от времени. И я не дурак. Нравится представлять моего родителя с револьвером и верхом на гнедом жеребце. А еще круче, когда шальная пуля, пробивает его черепушку, а труп обгладывают койоты. Трясу головой и улыбаюсь незнакомому чуваку.

– Меня зовут Мёрдок. Я рад сопроводить вас в город.

– Очень приятно, – опускается до легкого реверанса мачеха. – Я Линн, а тот хмурый мальчуган Даллас.

– Ага, привет. – Я протягиваю руку для рукопожатия.

– Здравствуй, – отвечает большой ладонью Мёрдок и внимательно изучает мое лицо. – Думаю, ты приживешься среди сверстников.

– Спасибо, буду стараться. – Отец ударяет меня по плечу, выбивая зарождающееся ехидство.

– Ну же, идемте. Нам предстоит долгая дорога. – «Джинсовый мужик», помогает нам с багажом, а потом грузит в свой видавший Рузвельта «Джип».

– Какой удобный салон, пахнет деревом и моторным маслом. – Тоненьким голоском говорит Линн. Не сомневаюсь не на йоту, что она уже вообразила, как я имею ее на заднем сидении. А все эти финтифлюшки про ароматы, полная, ебан*я хрень!

– Мёрдок, может, проведете для нас словесный экскурс по достопримечательностям? – отец кладет локоть на открытое окно и ворот его рубашки вздымается от ветра.

– С удовольствием. – Принимает предложение новый знакомый, а мне безумно хочется закурить, и я шарю по карманам своих штанов, в поисках пачки сигарет с дедовской морпеховской зажигалкой.

– Даллас! – гремит отец, давая понять, чтоб я оставил затею с курением. Черт, как он достал со своими проповедями о вреде никотина и здоровом образе жизни! Единственное, что было здоровым у него самого – самооценка. Шкала достигает максимума изо дня в день.

Пальчики Линн касаются моего бедра, и я вздрагиваю. Не потому–что неожиданно, а потому–что ее сучьи повадки бесят до невозможности. Алые губы шепчут: «ну же, сладкий», и я скидываю руку миссис Фоули на кожаную обивку. Она снова идет напролом и теперь уже молния на ширинке ползет вниз.

– Твою мать! – ору я и сорокалетняя заноза в страхе жмется к двери со своей стороны. Отец оборачивается и хмурит брови. Мы оба, ощущаем его стальное предупреждение.

– А вот и особняк Бэнсонов. Все местные страшилки связаны с этим домом. Еще в тысяча восемьсот девяносто девятом, один умалишенный подросток прирезал всю семью, а тела насадил на колья и выставил вдоль забора. У них не было глаз. Ходят слухи, что он их съел, чтобы видеть мертвых. – Мёрдок замолк.

– Мертвых? – уточняю я, грозно глянув на Линн в соседнем углу тачки.

– Да, есть легенда. Местные болтают, что три пары глаз, открываю путь в загробный мир. Вот такие дела. Но, не берите в голову. Просто страшилки для детей.

– Странные у вас сказки на ночь. – Заключает отец и наклоняется, чтобы получше разглядеть улицу, по которой мы движемся. Я беру с него пример и таращусь на одноэтажные здания, будто из прошлого века.

– Вы не против заехать в хозяйственный магазинчик? Мне нужны гвозди, веревка, парочка банок с краской. Делаю ремонт на террасе и раз уж мы в городе…

– Конечно, мы подождем. – Отец перебивает мастера на все руки и тот выпускает из груди смешок.

«Джип» паркуется под вывеской «Молоток и топор», и наш водитель лихо выбирается наружу.

– Пять минут ребята, пять минут!

Большой палец Мёрдока взлетает вверх, перед тем как он входит в лавку, и я выдыхаю:

– Ты не говорил, что мы будем жить в деревне.

– Привыкай, сынок. Клубы, бары и полуголые девчонки, остались позади. – Коротко отвечает отец, и я больше не могу усидеть на месте.

– Прогуляюсь до продуктового, куплю себе перекусить.

– Эй! А ну, стой!

Крики меня не тормозят, а наоборот придают ускорения. Шаг за шагом и я пересекаю дорогу, увидев надпись «Открыто 24 часа». Дверной колокольчик заявляет о моем присутствии и старушка с глубокой сединой отступает от кассы, возле которой крутятся два парня и девчонка с вьющимися волосами до плеч.

– Добрый день. – Произносит хозяйка, прищуриваясь, как от яркого солнца.

– Здрасьте. Где у вас фаст–фуд? – без единого намека на улыбку, спрашиваю я.

– В конце зала, поверни налево.

– Спасибо.

Парни следят за моими передвижениями, а потом один из них нарочно громко говорит: «новичок–ушлёпок». Я готов развернуться и вставить его же язык ему в жопу, но я ужасно хочу жрать. За пол фута до цели, застываю. Вместо слюны по аппетитному хлебу с курицей, сглатываю густую жижу во рту, глядя на задницу в шортах цвета хаки. Медленно поднимаюсь глазами выше, и в профиль, мне предстает тяжелая грудь, не меньше третьего размера. Она норовит выпрыгнуть из выреза клетчатой блузки и упасть прямо в мои…

– Потерялся или хочешь познакомиться?