У Ахтерана, правителя Теджрита, было много жен и наложниц. Он чтил Девять Матерей, и Мейшет благоволила ему: супружества его были плодоносными, и во дворце не смолкал детский гомон. Никто из отпрысков не подводил его, все были по-своему хороши: кто умом, кто силой и все – как на подбор – отличались особенной красотой, будто сама Амра осияла их своею благодатью.

Самая младшая из дочерей, рожденная не от наложницы, но от законной жены, славная Эйлем, была последним его ребенком. К ней относились не хуже, чем к ее сестрам и братьям, и она не уступала им ни умом, ни наружностью, ни талантами. И когда она выросла – расцвела: волосы ее ниспадали эбеновой волною, полные губы ее, темно-красные, как спелый плод граната, обещали сладостные поцелуи. Широкие черные брови изгибались, подобно луку с натянутой тетивой, и голубые глаза сияли, как сияет чуть высветленной лазурью небо в безжалостно-солнечный день. Крупные упругие груди и широкие бедра – все в ней говорило о том, что она способна родить прекрасных сыновей и быть усладой и отрадой любому достойному мужу.

Годы шли, но Эйлем так и не вышла замуж. Уже братья привели жен, и снова женская половина дворца зазвенела детскими голосами, и сестры покинули отчий дом, войдя в семьи местных сановников и соседних правителей, а про Эйлем все словно забыли.

Не раз, прогуливаясь во внутреннем дворе, Эйлем опускалась на борт беломраморного фонтана и, слушая плеск прохладной воды, вопрошала богов: зачем они набросили на нее покрывало забвения? Чем она прогневила их?

И тогда она поднимала взгляд, чтобы увидеть тонкие, ярко освещенные солнцем силуэты колонн, изящную резьбу, бежавшую по аркам, и предавалась мечтам. Ее пылкое девичье сердце обволакивала жажда любви, грезы о прекрасных юношах, наивных, как сама Эйлем, и о благородных воинах, мудрых и сильных. Они дарили бы ее любовью и покровительством, в которых было так приятно укрыться, точно под тяжелым, богато расшитым плащом, темно-синим, затканным сполохами серебряных линий.

И все же мечты оставались мечтами, и ни она сама, ни ее богатое приданое никого не привлекали. Помнил ли кто-то за пределами дворцовых стен о ее существовании? Даже гадания, на которые она отваживалась накануне праздника Молчания и дней почитания теджритской покровительницы колдовства, не давали ей хоть сколько-то определенного ответа.

Со временем наивные девичьи мечты отяжелели и увяли, точно цветы, истратившие все свои силы, так что ни живительная влага, ни солнечный свет уже не смогли бы вдохнуть в них жизнь. И Эйлем постепенно оставила прежние занятия, обратившись к наукам и искусствам, которые скрашивали ее одиночество и словно иссушали подвядшее сердце, оберегая его от тления и чада.

Иногда, отдыхая в жаркие часы в сени сабаля и душно цветущих деревьев, Эйлем наблюдала за ручными газелями, наклоняющими милые мордочки к прозрачной воде мраморных бассейнов, и вспоминала свои ранние годы, когда она была так же обворожительна и беззаботна.

Черты ее чуть потяжелели и заострились, ясный взор померк, и на дне ее прекрасных глаз притаилась горечь глубокого разочарования.

***

В соседнем царстве тем временем – из-за гнева Девяти или по опрометчивости правящих – настали смутные времена. Прежний правитель скончался, и на престол взошел его старший сын, вскоре павший от рук заговорщиков. Тогда из Карара должен был вернуться второй законный наследник, последний отпрыск старого рода, в детстве отданный на воспитание карарскому правителю.

Кахит не снискал большой любви в семье своего покровителя и вернулся в родные земли, имея лишь горстку соратников да небольшой отряд верных воинов. Власть вот-вот могла ускользнуть от него, а он сам – пасть от рук врагов так же бесславно, как и его старший брат, оставив Энгерек на растерзание алчным сановникам и многочисленной родне, только и ждавшей, когда представится шанс оказаться на вершине и утвердить собственную династию.

После недолгих и тщетных попыток рассеять смуту, Кахит обратился к давнему союзнику своей страны, к правителю Теджрита. В парадном доспехе, окруженный последними верными воинами, предстал он перед Ахтераном и просил о помощи. Эйлем, волею случая оказавшаяся в соседнем зале, выглянула из-за тяжелых занавесей, скрывавших вход, и долго слушала, как ее отец говорил с Кахитом. Рассмотреть его она не сумела: видела лишь, как плясали солнечные блики на его нагруднике и наручах, слышала звучный голос, в котором, как ей казалось, чувствовалась решимость и смелость.

Когда она думала о нем вечером того же дня, что-то трепетало и болело у нее в груди, точно жаждущая свободы и песни птица. Эйлем взглянула на свое отражение в бронзовом зеркале, теплом, как солнце, растворенное в утреннем мареве, и ей показалось, что глаза ее теперь заблестели, как прежде, и само лицо будто бы озарено светом, исходящим из глубин ее души.

Переборов нахлынувшую робость, Эйлем отправилась к отцу и попросила выдать ее замуж за Кахита. Ахтеран удивился просьбе дочери и усомнился, что ее устами говорит сердце или разум, а не страх одиночества. Целую ночь обдумывал он услышанное. Видя энгерекскую смуту, он сам с некоторых пор надеялся поучаствовать в ней по-своему: не миром и не помощью, но дождаться падения старого союзника, ослабевшего и беззащитного, а позже завладеть его землей и богатствами.

Утром все было решено: Ахтеран позволил Эйлем выйти замуж за Кахита – но лишь при условии, что Энгерек заключит новый союз с Теджритом.

Эйлем знала, что Кахиту был нужен этот союз и едва ли он мог добиться его более простым способом. Кроме жены ему обещали золото и несколько отрядов, что позволило бы восстановить мир в стране и утвердить свою власть. Кахит не смог отказаться от щедрого предложения.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.