Их воины носили доспехи из кожи зубра и укрывались деревянными щитами, обтянутыми кожей. Из оружия в особой чести была железная секира – и для боя, и для работы хороша. Но их не хватало. Зато в избытке в родовых градах хранились для нечаянного случая деревянные булавы да палицы, каменные топоры, кремневые копья и дротики, железные да костяные стрелы, медные чеканы.

Такой была девственная земля Невриды в злую годину нашествия Арианты. Три орды царских скифов выступили с ним в поход. Пока скифы-кочевники, исполняя волю Арианты, бились со Светозаром и другими богатырями сколотов на «Змиевых валах», полчища степного владыки ураганом прошли по междуречью Пиретоса (Прута) и Тираса (Днестра). Разорили порубежье траспиев и агафирсов. Досталось и тем, и другим. Ожидали захватчиков на карпатских перевалах. Но от Тираса по Збручу и Серету скифская конница вышла к истокам Западного Буга и Горыни. Густые леса окружили всадников. Царские скифы вступили в волшебное царство Невриды.

Никто не встретил скифов на краю милоградской земли. Ни праславянское войско для боя, ни седобородые старейшины с дарами для изъявления покорности. Просто закончились просторные пашни траспиев и встали перед скифской конницей густые бесконечные леса Невриды. Передовые отряды кочевников обшарили ближние боры и рощи. Ничего: ни людей, ни селений, ни укрытых коровьих стад. Словно заколдовал кто-то неведомый весь лесной край и превратил его жителей в невидимок.

Нахмурился Арианта и велел произвести глубокую разведку. Среди холмистых дубрав и смешанных лесов обнаружили скифы истоки трех рек. То были Западный Буг, Стырь и Горынь. И каждой из трех орд назначена была дорога по одному из водных путей. Скифская конница скрылась под зеленым покрывалом, наброшенным на землю Невриды.

Чудеса начались сразу по вступлению в неведомый край. Ни один человек по-прежнему не попадался на глаза скифам. Зато диких зверей повидали великое множество. Но все больше мельком. Доносили Арианте, что на ехавшую впереди дозорную пару передового отряда спрыгнули с раскидистых деревьев две рыси. Скакавшие позади заметили только, как сбили звери всадников с коней и утащили в чащу. Поиск исчезнувших ничего не дал. Недоумевали бывалые воины: иные из них встречались с хищной рысью на Висле и на Северном Кавказе. Злой зверь, ничего не скажешь. Но откуда у него силы, чтобы человека в кусты затащить? Да так, что следов не найти. Странно…

Потом эти странности стали следовать одна за другой. Начать с того, что скифские орды постоянно сопровождались волчьими стаями. Каждую ночь слышался их жуткий вой. В этом-то ничего странного нет. Степные волки тоже всегда следовали за кочевниками на почтительном расстоянии в надежде попировать на месте их очередного набега. Но невидимые волки Невриды идут буквально по пятам скифов. Надеются на их погибель?

Через день скифы заметили какие-то непонятные создания, следившие за ними из густого ракитника. То ли волки, то ли люди в волчьих шкурах. Бросились к ним, а те словно испарились. А однажды на пятерку степных разведчиков напал исполинского роста медведь. Когда на их крики подоспела подмога, все было кончено. Бурый зверь исчез, а вместе с ним трое воинов. Двое же с пробитыми головами у толстенного дуба лежали. Не наступил же косолапый на них и не о дерево же стукнул, обхватив своими когтистыми лапами? Да полно, не милоградцы ли шалят?

Догадка подтвердилась вечером, когда в сумерках две (опять две!) рыси прыгнули на всадников дозора и сбили их с лошадей. Но дозорные были начеку, да и скакали теперь по трое, по четверо. Прямо меж ушей одной из лесных кошек опустился акинак. Убитое животное слетело с лошади, перевернулось на спину. Под оскалом звериной пасти показалось молодое безусое лицо. Невр! Его разоблаченный товарищ отчаянно сопротивлялся. Зарубил железной секирой двух скифов, но был изловлен арканом.

Так выяснилась хитрость невров. Поняли скифы, кто это воет по ночам, волками прикинувшись. Пойманного человека-рысь долго пытали, добиваясь через толмача сведений о лесных градах и воинах милоградских. Ничего не добившись, бросили на растерзание злым псам, что содержались в свите Арианты. Рысь – пусть по-звериному и сдохнет, велел скифский владыка.

Обнаружив себя, невры более не таили своего присутствия. Но, как и ранее, оставались людьми-невидимками. И людьми ли? Может, они полузвери? Один невр-бородач поразил, пока его успели разглядеть в густой листве, трех всадников. Сидел он на ветвях большущей липы и метал дротики в проезжавших скифов. Когда в него полетели скифские стрелы, будто растворился среди листьев. Так и не нашли его. Нe ведали скифы, что спрятался тот в дупле, выдолбленном в стволе той же липы. A еще трое невров, будучи обнаруженными на деревьях, стали прыгать с одного на другое, как белки, пока совсем не исчезли из виду.

…На ночном привале вынырнули из темноты волчьи тени. Скифы уж знали, что это за волки. Много их – целая стая, то бишь ватага, невров. Как их пропустили часовые (то, что стражей бесшумно сняли нападавшие, еще не было известно)? Среди тлевших костров с подвешенными на них котлами с пищей разгорелся жаркий бой. Невры в схватке не сбросили с себя волчьих шкур. Ловко орудовали секирами, палицами и булавами. Нападали, отбивались и снова нападали. Пока подоспела подмога тому отряду, что подвергся нападению людей-волков, полсотни воинов потеряли скифы. Завидев свежие силы степняков, оборотни в волчьих шкурах отступили в темноту и растворились в ночи.

Но хуже всего досаждали скифам волчьи ямы. Конница Арианты старалась пробираться по самой кромке берега Западного Буга (именно по этому пути пошла крупнейшая орда царских скифов во главе с самим степным владыкой). Однако берег зачастую оказывался топким. Кони вязли в уходящей из-под копыт земле. Приходилось забирать в сторону от реки. Тут и проваливались всадники вместе с лошадьми в замаскированные узкие норы, действительно напоминавшие волчьи ямы. На дне напарывались на острые колья и погибали. А если застревали между ними, то все равно ломали ноги. Еще не было счастливчика, который бы невредимым выбрался из волчьей ямы.

А несколько раз в ямах действительно сидели голодные волки. Они мгновенно набрасывались на добычу и загрызали упавшего всадника с лошадью, прежде чем товарищи успевали отбить их. Страшными были сюрпризы нервов. Однажды целый участок песчаного обрывистого берега, шагов в сто длиною, провалился и осыпался в Буг. С двадцатиметровой высоты полетели вниз кони и люди, ломая кости и сворачивая шеи. Как уж это удалось сотворить лесным колдунам, ведают только они и их славянские боги.

Скифам казалось, что с ними борются все лешие, лесовики, лесные духи и нимфы этого мрачного неразгаданного края. Не раз и не два полные сил деревья вдруг падали как подкошенные, задавив одного—двух, а то и больше степных наездников. Самострелы самого разного устройства без промаха поражали свои жертвы. То это был замаскированный в орешнике лук, то целое копье само по себе вонзалось в брюхо лошади или в грудь всадника, то летели сверху огромные колья или бревна.

Так шел день за днем. Самому Арианте поход в Невриду стал казаться кошмарным сном. Однажды скифский разъезд обнаружил милоградский поселок. Произошло это совершенно случайно. Степнякам нужны были сухие ветки и сучья для костра. Они отправились к валежнику, разбросанному на ярко-зелëном холме на берегу бужского притока. Взгорок на мысу оказался крутым. Всадники соскочили с коней и попытались взобраться на него. Один из них оступился, нога поехала вниз. И за сорванным дерном обнажилась свеженасыпанная земля. Вал, который недавно подновляли! Взгляд вверх – о, Арей! Да это не огромная куча валежника среди растущих берëз, а маскировка, прикрывающая деревянный тын!

В тот же миг костяные стрелы впились в нескольких скифских воинов. Остальные вскочили на коней. Поток стрел и дротиков усилился. В бешеной скачке лишь один степняк ушел от гибели. Не догнали его пешие невры. Вот где ко двору пришлись бы лошади! Да не было их в граде, что укрылся на высоком речном мысу.