Однако в 1953 году Степан Ивлев пришёл домой в Старый хутор. Степану Ивлеву пять лет понадобилось доказывать, что он не верблюд, а терский казак, который прошёл всю войну от своего Старого хутора до Румынии и хочет жить у себя дома. Поверили ему только после смерти Иосифа Сталина. Иван Ивлев, был тяжело ранен в конце войны. Пять лет находился в госпиталях Германии. Ваню Ивлева нашли в развалинах Берлина обгоревшего, с многочисленными ранениями и потерей памяти.

Так как у него не было документов, а одежду выбросили американские санитары, которые подобрали его, то Ваню Ивлева приняли за местного жителя и передали в немецкий госпиталь.

Три года из-за контузии он не говорил и ничего не помнил. Когда к нему вернулись речь и память, то Ваню Ивлева год лечили и готовили документы к передаче русским в Восточный Берлин. Целый год он долечивался в русском госпитале Восточного Берлина. Ждал документы из Советского Союза к отправке домой.

Привезли Ивлева Ваню в инвалидной коляске в 1954 году. За три года мы поставили Ваню на ноги без вмешательства медиков. Благодаря Гурею, он стал нормальным человеком.

Начал самостоятельно ходить и вскоре женился. У него есть нормальная семья, в которой много детей и внуков по линии Ивлевых. Кирилл Выприцкий, был тяжело ранен в лесах Белоруссии.

Кирилла подобрали партизаны. Когда он вылечился, то воевал с партизанами против фашистов до прихода наших войск. Затем, с войсками прошёл до Праги, там опять был ранен.

После госпиталя остался в Советских войсках в Восточной Европе до 1955 года. Кирилл закончил службу и вернулся в Старый хутор в 1956 году. Дольше всех домой возвращался Фёдор Фисюков, старший сын Нюси, от первого брака.

Фёдор был танкистом. Дважды горел в танке. Дважды попадал в плен, каждый раз бежал из плена. В последний раз из плена Фёдор Фисюков перешёл тайком линию фронта и пришёл в свою воинскую часть.

Где его объявили погибшим, а похоронное письмо отправили домой в Старый хутор. Фёдор Фисюков рассказал всю правду своего пленения и побега из плена, вплоть до перехода линии фронта.

Но ему не поверили. Осудили военным трибуналом и отправили отбывать свой срок на остров Сахалин. К этому времени закончилась война с фашистами, но продолжалась война с японцами.

Фисюкову предложили сидеть срок в лагерях на Сахалине или в боях с японцами доказывать свою преданность Советскому Союзу. Фёдор выбрал войну с японцами.

Он прошёл с боями, на своём танке от Монголии до Жёлтого моря, через весь Китай. Опять Фёдор Фисюков был ранен в бою. Но после войны с японцами Фёдора не освободили от наказания, а отправили досиживать срок на острове Сахалин. Там он устроился механиком на торговый корабль. Федя проплавал на корабле до пятьдесят седьмого года. Побывал в странах Тихоокеанского бассейна. В том числе и в США.

После каждого своего прибытия в порт Сахалина, Фёдор Фисюков отправлял свои письма в Москву с одной просьбой, чтобы ему разрешили вернуться домой в Старый хутор. Но ему постоянно отказывали, а точнее, вообще не отвечали.

Когда 8-го марта 1960 года парализованная Нюся, в возрасте восемьдесят лет, отправила себя к предкам, Фёдор собрал свою семью и самовольно покинул место вынужденного нахождения.

Естественно, что на похороны своей матери он не попал. Приехала семья Фисюковы тогда, когда отмечали поминки Нюси. Обратно на остров Сахалин семья Фёдора Фисюкова не вернулась.

Остались жить на Северном Кавказе. Больше всего повезло во время войны близнецам, Саше и Лени Морозовым, сыновьям Нюси от второго брака.

Они прошли войну от Старого хутора и до Берлина. Не были ни разу ранены. Хотя служили в передовых частях «Дикой дивизии», в разведке. Расписались на стенах Рейхстага.

Вернулись братья-близнецы домой целыми и невредимыми. Вскоре они женились в один день на двух Татьянах. У близнецов в одно и то же время рождались дети, которым братья-близнецы, не договариваясь между собой, давали одинаковые имена – Вова, Юра, Наташа.

Список наших родственников, которые долго возвращались после войны с фашистами или были потеряны в военное время, можно было бы продолжать.

К середине шестидесятых годов все мужчины нашего рода нашлись. Оказалось, что никто из мужчин нашего рода не погиб за время войны с фашистами. Можно подумать, что сам Бог берег наших мужчин-защитников, терских казаков.

2. Последние годы жизни.

Сразу после отступления фашистов с Северного Кавказа, у нас в родовом Старом хуторе осталось жить много беженцев из Европы. Были в основном еврейские семьи.

Рядом с аулом, где жили раньше чеченцы, на развалинах бывшего хутора Ивлевых, в цыганских шатрах поселились румыны. Они уехали к себе в Европу сразу после окончания войны с фашистами.

Семья евреев из Европы жила, у нас в Старом хуторе до конца пятидесятых годов. Евреи тоже уехали в Европу. В эти годы Гурей занимался врачеванием и садоводством. Он приобрёл две пары куланов (диких ишаков). Стал разводить куланов прямо в нашем Старом хуторе.

Все смеялись над затеей брата, говорили, что он немного свихнулся от старости. Однако брат продолжал выводить куланов, стадо которых увеличилось с каждым годом.

– У диких животных целебное молоко и мясо, – говорил Гурей. – Мои куланы спасут много людей.

Брат оказался прав. Кто употреблял молоко, а также мясо куланов в пищу, тот никогда не болел. Мало того, когда в конце пятидесятых годов в горах Дагестана было сильное землетрясение.

Никакая современная техника не могла добраться до места землетрясения. Куланы из стада моего брата помогли перевозить по горным тропам продукты и медикаменты пострадавшим людям.

Тогда куланы, действительно, спасли в горах Дагестана много людей от неминуемой гибели. Затем правительство Дагестана с благодарностью вернули Гурею обратно всех до одного куланов.

После войны опять занялась поиском своих детей-двойни, которые к этому времени сами уже были стариками. Надеялась на живучесть нашего казачьего рода.

Ведь естественной смертью из нашего рода умерли только папа и мама, которым было за девяносто лет. Из моего поколения после войны остались живы все.

Старшему брату Грише было сто лет. Младшей сестрёнке Нюсе семьдесят лет. Почему же не быть живыми моим деткам, которым всего по пятьдесят восемь лет от роду.

Им ещё жить и жить. Плодить детей и внуков. Надо обратно написать письмо. Переписка затянулась на годы. Писала в Красный крест, в консульство и в посольство Франции, в Организацию Объединённых Наций.

Ответов на мои письма ни откуда не получала. Все письма мои не достигали своей цели. Видимо после войны с фашистами таких людей было много. В канун своего столетия получила письмо из Франции, от Натали Валуа-Лебедева.

В письме сообщалось, что Иван Лебедев и Марья Валуа-Лебедева, погибли во время войны с фашистами в отрядах борцов Сопротивления против фашистов. Судьба Ермиловых неизвестна. Говорят, что они перебрались в Америку.

Письмо было написано на французском и русском языках. В конце письма была подпись на русском языке – «Я рада, что у меня в России есть прабабушка Маня (Мария). Ваша правнучка Натали Валуа-Лебедева». Вот так, в конце своей жизни, нашла своих деток, Ивана да Марью, в третьем поколении Валуа-Лебедевы.

Твёрдо знала, что мой род и там не прекратился. Возможно, что у меня во Франции были внуки и правнуки от моих детей, Ивана да Марьи? Была тому рада, что получила такой хороший подарок в канун своего столетия, к которому усиленно готовился весь наш многочисленный род.

Мы ждали возвращения Гурея, который был приглашён на девяностолетний юбилей, к своему другу по церковной службе на Кавказе, Патриарху Московскому и всея Руси Алексию-1. Естественно, что мы ждали и Алексия-1 гостем в Старый хутор.

Не отрываясь, мы следили за известиями в прессе и на телевидении за юбилеем Алексия-1. Но, какое было наше огорчение, когда мы услышали по телевизору слова Гурея, в которых он сказал, что религия и партия, это просто чушь.