Драконы не живут на Земле, они обитают в мирах далёких звёзд. Все сказки и легенды о них теперь под запретом, ведь драконы – враги человечества.

Орбитальная станция «Рея».

Моя смена в медблоке закончилась. Я шла по узкому коридору к каюте, когда на меня налетел незнакомый мужчина.

– Анна Юрьевна?

Я непонимающе кивнула.

– Лазарева Анна Юрьевна? – уточнил он.

– Да. А в чём собственно…

Договорить я не успела. Мужчина грубо схватил меня за руку выше локтя и потащил по коридору. От неожиданности я опешила.

– Почему вас не было на рабочем месте? – спросил он с такой интонацией, будто я прогуляла работу или ещё хуже.

– Моя смена закончилась, – бросила я зло и попыталась вывернуться. – Да прекратите! Что вы делаете?! Кто вы, чёрт вас дери?

– Вы мобилизованы на звёздный крейсер «Сокол-3». Он стартует в ближайшее время, – сказал незнакомец, не сбавляя шага и даже не поворачивая лица.

– Чего?! – я так удивилась, что перестала сопротивляться, а просто перебирала ногами. – Военный крейсер?

– Согласно предписанию, мы не можем стартовать без судового врача.

– Я-то здесь причём? – заорала я. – Я не судовой врач!

Мужчина остановился, больно меня встряхнул и зло произнёс:

– В вашем досье, помимо прочего, значится «Лечебное дело».

– Да, но у меня нет опыта работы судовым врачом, – перебила я.

– Формально вы подходите. Других вариантов тут нет. Нам нужно стартовать.

«Какого чёрта?! Я гражданский специалист. Ни на какой крейсер не пойду. Бред какой-то», – подумала я и приготовилась вырываться.

Мужчина уловил это движение, отпустил руку и схватил меня прямо за шкирку.

– Вы хотите уклониться? Знаете, что это уголовно наказуемо? – проговорил он.

– О чём вы? Я гражданский специалист.

– «Рея» теперь под юрисдикцией военного ведомства.

Грубиян продолжал тащить меня по коридору.

– Да перестаньте! – я попыталась скинуть его руку. – Сама пойду. У вас всегда в ходу такая грубость?

– Нет времени на любезность, – он крепко схватил меня за запястье и продолжал тянуть вперёд.

Я только заметила, что коридор закончился, мы находились перед ангарами. Немногочисленные присутствующие таращились на нас.

– Я ничего не умею, – как-то неожиданно жалобно промямлила я.

Грубиян только вздохнул.

Так я оказалась на челноке. Незнакомец сам усадил меня в кресло, пристегнул ремни. После начал перечислять стандартные процедуры при экстренной мобилизации требуемого специалиста:

– Все, кому следует, будут оповещены, включая родственников. Все соответствующие документы направлены. Также не следует беспокоиться о вашем рабочем контракте, основные выплаты сохраняются, – он уже сидел в соседнем кресле и возился с ремнями.

Грубиян вроде бы представился, но я то ли не услышала, то ли не запомнила.

– Ваша должность скорее формальная. От вас не потребуется действий вне вашей компетенции, – добавил он.

На меня накатило оцепенение. Отстыковку я не почувствовала, но характерный гул нарастал, челнок следовал к кораблю. А я пыталась собраться с мыслями: «Насколько вообще правомочны такие действия? И что мне теперь делать?»

Похоже, я совершила несколько фатальных ошибок. Во-первых, выбрала медицинское образование. Во-вторых, согласилась на пятилетний рабочий контракт на орбитальной станции «Рея». Изначально это было спокойное и безопасное место, перевалочный пункт на одной из транспортных магистралей. За годы обстановка менялась, конфликт обострялся, на «Рее» всё чаще швартовались военные суда.

Казалось, линия столкновений приближается с каждым месяцем. Наша станция становилась всё более многолюдной. По большей части прибывали специалисты с военным чином. Вместе с населением станции росли мои рабочие обязанности. Пациентов становилось больше. Я занималась последствиями прыжков и прочими недугами, связанными с пребыванием человека в космосе. Встречались и химические ожоги, и отравления разной степени, серьёзные травмы, вызванные экстренным прыжком с неполным циклом защиты. Я знала всё о побочных эффектах прыжков и почти ничего о них самих.

В детстве у меня была мечта: оказаться на борту научно-исследовательского звездолёта. В инженеры я не годилась, в учёные тоже, вот и выбрала космическую медицину. Война внесла свои коррективы. Исследовательские миссии были отозваны, а звездолёты спешно перестроены в военные суда. Так, в свои двадцать восемь лет я оказалась на станции «Рея» в должности второго врача.

От мыслей отвлекло движение рядом. Грубиян зашевелился, задев моё плечо. Он на меня не смотрел, лицо напряжённое, коротко стриженные волосы, седина на висках. Внезапно мне стала неприятна его близость, теснота челнока, то, как сиденья лепятся друг к другу, как касаются наши плечи. Я думала только о том, как хочу оказаться в своей каюте на «Рее», чтобы всё это было сном.

* * *

Крейсер «Сокол-3», как и все военные межзвёздные суда, имел крошечные жилые помещения и огромные грузовые отсеки. Служебные и жилые помещения состояли из трёх основных блоков: отсек гибернации, он же жилой, так как капсулы многофункциональны; медотсек, совмещённый с научным, и рубка. Санузел и пищеблок вообще сложно назвать помещениями. Это всё, что я успела увидеть.

Знакомство с экипажем было кратким и сумбурным. Члены экипажа: капитан, старпом (тот самый грубиян), штурман, три бортинженера, оператор оружия направленного действия, научный сотрудник (единственная женщина) и бортовой врач, то есть я. Все, кроме меня, дополнительно имели военный чин и специализацию.

Немолодая женщина с очень короткими волосами по имени Мария смотрела на меня сочувственно.

– Раздевайтесь, – сказала она.

Неловкими движениями я начала стягивать форменный комбинезон медработника станции. Сначала меня шокировала эта бесцеремонность, пренебрежение личным пространством, такое спокойное отношение к чужой наготе. Вроде я понимала, что при такой тесноте и частых прыжках всё это обыденно для экипажа. Рутинная медицинская процедура. Но не для меня. Часть команды была уже «упакована», как выражаются астронавты, по простому говоря, лежала в капсулах. Гибернационные капсулы располагались в два ряда в отсеке цилиндрической формы, по шесть с каждой стороны. Мария готовила препараты, одновременно задавая команды на дисплее капсулы.

– Вы что, выполняете функции медика? – спросила я.

– Да. Все здесь в той или иной степени взаимозаменяемы. Я часто за дока, – ответила она, не отрываясь от занятия.

Я вопросительно смотрела на неё.

– Мой профиль – биомеханика, – добавила Мария.

«М-да… Театр абсурда. Ну а я-то тут зачем?! Спасибо тупым предписаниям, – раздражённо думала я, а мысленно уже рвала на себе волосы от злости. – Ну надо же было попасть в такую ситуацию!»

Я вздохнула.

– Вы научитесь. Все процедуры стандартны, – женщина улыбнулась доброжелательно. – Сейчас я сама. А в следующий раз вы. С препаратами знакомы?

«О да! Вот от последствий этой гадости я и лечу своих пациентов», – подумала я.

А вслух сказала:

– Да.

Я осталась в хлопковом топе и трусиках. Мария потянулась ко мне, ощупала мои густые волосы.

– Сможете зафиксировать так, чтобы они не двигались, не попали в рот или нос?

– Попробую.

Понятно, почему у всей команды почти лысые черепа. Я распустила волосы и начала плести тугую косу. «Косичка-колосок» – возникло в голове название. Вспомнилась мама, как заплетала она мои волосы. В душе царапнула мысль о доме. Я отвернулась, делая вид, что вожусь с волосами.

– Готово, – я помотала головой, волосы крепко держались.

Мария посмотрела внимательно.

– Места для датчиков сейчас побрею. Но потом, в следующий раз, придётся остричь совсем.