Потому что это были обломки космической станции.

Сквозь мутную пелену просматривалось очень плохо, но в те моменты, когда легкий ветерок проявлял очертания, перед глазами вставала поистине страшная картина разрушений. Огромные части станции, не похожие друг на друга, лежали вокруг нас как небрежно разбросанные игрушечные кубики, которые ребёнок-великан удосужился до кучи еще и поджечь!

Меня завораживало грандиозность этого некогда громадного сооружения, части которого теперь невозможно было собрать даже в воображении. И вместе с тем чувствовалась тоска, которая посещает на руинах погибших цивилизаций.

Воздух был наполнен скрежетом. Конструкции продолжали сминаться и сжиматься под действием земного притяжения. Округлый корпус ломался, из разорванных коридоров вырывались языки пламени, продолговатые постройки гнулись. Станция приходила в негодность. Да и вполне может быть, что это был и не туман, а дым.

Находясь в окружении этих громадин люди, вставали на ноги и пытались разобраться в том, испытывать ли им страх, или радоваться тому, что выжили в крушении.

— У него получилось? Он смог перенести всех со станции прямо сюда?

— Да, — с сожалением ответила Эллен, — получилось. Однако, станция разрушена. Никто из этих людей никогда не вернётся домой. Всё кончено. Отступать больше некуда. Мы здесь застряли.

Я немного не понял, почему в ее голосе слышалась грусть. Меня это не на шутку разозлило!

— Ты знала, что он способен спасти тысячи людей! Ты знала, что он и правда это может, и всё равно спустила курок! Да как ты могла пойти на такое? Ты в своём уме???

Девушка отвлеклась от рассматривания тумана впереди себя и опустила глаза.

— Наверное ты прав, — сказала она, — я ужасный человек.

Затем она перевела взгляд на меня и дополнила:

— И, тем не менее, я не могла поступить иначе.

После такого мне захотелось получить более развёрнутый ответ. В конце концов, она чуть не прикончила население, сравнимое с целым городом.

— Таков мой долг, — сказала она, — я должна, обязана была это сделать. Хотела я этого или нет, но это не могло не произойти. Это заложено в нашей крови, в нашей культуре, в наших стремлениях, в нашем воспитании. Мы рождены для войны, всю жизнь к ней готовимся и запрограммированы вступить с врагами в бой. Можешь называть это судьбой или предназначением, но по-другому быть просто не могло. И спроси любого — он поступил бы точно так же.

Мне потребовалась долгая минута, чтобы переварить сказанное.

— Да это чушь собачья! — Возразил я, — в тебе нет ничего человеческого, раз позволяешь себе вот так думать! Эти люди даже не подозревают, насколько легко ты можешь убить каждого из них. И пугает в этом то, что для тебя это совершенно нормально. СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНО!!! Ты… Ты просто монстр!

Я выпалил это на одном дыхании, но осекся, потому что услышал в своих словах ханжу. Я и сам был ничем не лучше, и не имел никакого права обвинять кого-либо в бесчеловечности. Наверное, мы были одного поля ягоды.

И от этого мне стало мерзко.

— Я и не ждала, что ты поймёшь, — сказала Эллен.

Она посмотрела на меня более игриво.

— К тому же, — здесь была едва заметная пауза, — с чего ты вообще взял, что он мёртв?

Я бы расхохотался ей в лицо, но пересиливало недоумение вкупе с возмущением.

Проведя по грязной щеке и показав след коричневой грязи на своём пальце, я уставился на неё. Как мне казалось, это было неопровержимым доказательством того, что тот парень был мертвее мертвого, хоть частичка его еще какое-то время и будет с нами. Сомнений в этом лично у меня не возникало.

— На твоём месте я бы не особенно радовалась. Кто знает, что это за место, и долго ли мы проживем.

До меня донёсся слабый, почти неощутимый звук. Он пробежался дрожью по моей коже — настолько он был знакомым. Будто бы до нас докатился гулкий звон тяжёлого колокола, в который ударили где-то вдали, далеко-далеко, в сотнях километрах отсюда. Шум тяжело накатился волной, но затем также внезапно отступил, оставив после себя лишь ощущение звона.

— Кажется, я знаю, где мы… — Сказал я.

Но в этот момент под ногами пробежала дрожь. Это напугало веселящихся детей, которые пропадали на колени и прижались к земле. Гвалт людского говора мгновенно стих, оставив после себя лишь завывания тревожного ветра, который поносил издали лишь монотонный гул.

— Ты чувствуешь? — Спросила Эллен, отвлекшись от своих размышлений.

— Да, — ответил я, позабыв о том, как сильно был на неё зол.

Земля вздрогнула еще раз. Я увидел, как по лужицам побежала рябь.

И тут одна из скрытых туманом громадин пришла в движение.

От увиденного я замер так же, как и все вокруг. Тень начала двигаться, и я сразу понял: это было что-то живое.

Внезапно звон начал усиливаться, постепенно превращаясь в волнующую песнь, напоминающую то ли протяжный скулёж, то ли предсмертный писк кита. А затем перерос в оглушительный рёв, сравнимый с раскатом грома.

Когда вой завершился, в ушах все еще звучали пульсирующие отголоски.

Мне удалось вырвать из тумана лишь слабый образ, будто бы нечто великое и огромное провело не то своим хвостом, не то длиннющей шеей прямо над нашими головами высоко в небе. Затем раздался вопросительный рык, будто бы существо ждало ответа на давно заданный вопрос. Но ответа не последовало, и тень медленно стала исчезать в тумане.

Вода в лужах стала успокаиваться. Огромное существо удалялось от нас.

— Вот же ж срань какая! — Выйдя из оцепенения, сказал я.

Я никогда не видел ничего подобного. И, тем не менее, догадки мои подтверждались.

— И где же, по-твоему, мы оказались? — Спросила Эллен.

— Это — Днище, — с уверенностью ответил я.

Эллен бросила на меня вопросительный взгляд.

— Раньше я не наблюдала ничего подобного на твоей планете, — сказала она.

Но мне это было не интересно.

Теперь ей, как и каждому здесь, предстояло научиться выживать, и выживать — по-настоящему. Приспособиться и адаптироваться к новым условиям — вот, что теперь было важным для всех нас.

Днище полнилось такими монстрами, о которых никто никогда не слышал и рождало аномалии, готовые поразить больное воображение. Но всё это было потом.

И подумать об этом можно было когда-нибудь после всего, а пока…

Беспокоило меня только одно…

Где-то здесь, среди кучи дерьма, грязи и беспросветного мрака затерялось самое ценное в моей жизни. Мирта была готова ко многому: я сам ее обучал. Но она совсем не знала мир, и была абсолютно беззащитна перед самым опасным — человеческой природой.

Кто-то связался с ней, и самое ужасное, что я не знал, кто именно. И теперь она направлялась прямиком в неизвестность. В ловушку.

Мое милое, прелестное дитя…

Я обязан был найти и защитить её.

Теперь я был здесь, в своей среде обитания, и знал её лучше любого вокруг. Я умел выживать, идти напролом, сметать все преграды. И любил бороться. Ничто не могло остановить меня!

И потому найти Мирту теперь было делом времени. Я знал, что найду её, и буду злиться, а она — по-прежнему злить меня. Как и всегда это было. И как всегда это будет! Но таковы уж мы — люди. Мы будем кричать и ненавидеть, злиться и беситься. Но мы должны быть рядом. И по-другому быть не может. И не будет!

И где бы ты ни была, что бы не происходило вокруг, и в какой бы передряге ты не оказалась, я хочу, чтобы ты знала.

Я рядом. И я иду за тобой.

Глава 34

Последняя миля

ГЛАВА 34

Последняя миля

Поиск: 100%

Оптимизм: 10%

Шум водопада уносил с собой крики, мольбы и остатки чужих унизительных страданий. Поразительно, как мало нужно было времени для того, чтобы пережить чувство вины, которое, впрочем, и не успело родиться. Человек с легкостью может забыть даже о самых нужных вещах. А уж о неприятных и говорить не приходится! Достаточно было лишь плеснуть в лицо холодной воды, как мысли о том, что пришлось пожертвовать всеми, кто встретился на пути, улетучились, а на замену им пришли оптимистичные, но пока неясные образы о том, что ждало впереди.