– Нет! Нет! – поспешил отказаться Шумейко Юра. – Все равно кто-то из нас должен домой тащить все вещи.

Мы тут же дружно повесили на Шумейко Юру все наши сумки. Шумейко Юра на остановке сел в автобус и отправился домой. Все три пары, не сговариваясь между собой, зашли в разные вагоны трамвая и поехали в сторону центра Орджоникидзе.

3.Болохова Татьяна.

Мы с Болоховой Татьяной вошли в последний вагон трамвая и прошли на свободные места, которых было больше пассажиров. Сразу принялись ближе знакомиться.

У нас не было комплексов между собой. Словно давно были знакомы. Хотя мне не было ничего неизвестно о ней.

– Таня, а ты откуда приехала? – спросил, Болохову Татьяну, когда мы остались одни. – Из России что ли?

– Нет! – ответила Татьяна. – тоже живу на реке Терек, но у вас мелко, а у нас в Тереке баркасы плаваю.

– Где у вас такой Терек? – поинтересовался. – Это возле Кизляра? Так ты оттуда, что ли прибыла?

– Нет! Ты не угадал. – поправила меня, Татьяна. – Терская казачка. Живу в станице Каргалинской.

– Станица ни Каргалинская, а Каргинская. – поправил, Болохову. – Это, точно, лучше тебя знаю.

– Откуда ты лучше меня знаешь? – передразнила меня, Татьяна. – Если ты сам живёшь в Осетии.

– Вот и знаю! – настаивал на своём. – Так как тоже терский казак. Родился в Гудермесе, который основали мои предки триста лет тому назад. Мои предки построили хутора, которые позже стали станицами. Это такие, как Червлённая, Дубовская, Шелковская и Каргинская. Почему так назвали вашу станицу, так это потому, что там был густой лес, в нем водилось много карг ворон. Понятно тебе? Так что ты со мной не спорь.

– Все равно с тобой не согласна. – настаивала на своём, Болохова. – Потому, что там родилась и живу. У меня во всех документах записано, что из станицы Каргалинская, а ни какая-то там Каргинская.

– Это вовремя советской власти её переименовали. – настаивал, на своём. – Ты спроси старых казаков.

– Могу с тобой поспорить. – опять не соглашалась Болохова Татьяна. – Когда закончу на следующий год училище, то мы с тобой можем туда поехать и спросим старожилов. Вот тогда и посмотришь, кто был прав.

– Согласен! – не унимался. – Если ты проспоришь, то выйдешь замуж за меня. Если проспорю, то женюсь на тебе. Спор должен быть честным. В присутствии свидетелей с обеих сторон с обручальными кольцами.

– Ишь, ты, хитрый какой! – возмутилась Татьяна. – Если проспорю, то выйду замуж за тебя. Если ты проспоришь, то ты женишься на мне. Никакой разницы тут нет. Но пока не собираюсь выходить замуж.

Болохова Татьяна отвернулась к окну и насупила брови. Так мы, молча, ехали несколько остановок. Если б она не захотела со мной встречаться, то могла давно выскочить из трамвая. Раз она стоит у окна и никуда не уходит, то выходит, ей понравился, она ждёт от меня хода к ней на встречу. Надо мне что-то делать?

– Буду согласен с твоим предложением. – прервал, паузу. – Пускай будет все так, как ты сейчас скажешь.

Татьяна обратно повернулась в мою сторону. Мы стали так близко друг к другу, что её груди через лёгкую куртку опёрлись чуть ниже моей груди, а наши губы были так близко, что мне оставалось коснуться их.

Болохова Татьяна вспыхнула вся, от такой близости и её губы запылали, словно алый бутон розы, готовый тотчас превратиться в нежную ароматную розочку.

Попытался коснуться своими губами её пылающих губ, но Татьяна осторожно отодвинула меня от себя. Мы стояли несколько минут, глядя друг другу в глаза, постепенно привыкая к близости.

Затем Болохова взяла меня за руки и слегка поцеловала в щеку. В это время трамвай остановился. Татьяна пошла к выходу, увлекая меня за собой. Мы вышли у кинотеатра "Родина" в конце проспекта Ленина.

Болохова Татьяна взяла меня за руку. Словно школьники мы пошли куда-то по проспекту, не думая о месте своего движения в центре города.

– Может быть, мы в кино сходим? – неуверенно, спросил, чтобы как-то освоиться. – Сегодня кино хорошее.

– Сегодня не могу. – отказалась Болохова Татьяна, оставляя мне шанс на будущее. – В следующий раз. У меня сейчас в общежитие много дела. Дали комсомольское поручение подготовить стенгазету к празднику. Из меня такой художник, как из вороны оперная певица. Только там мазать красками могу и больше ничего.

– Хочешь, тебе помогу сделать газету? – предложил, Татьяне. – В армии служил художником.

– Правда? Ты художник? – радостно, воскликнула Болохова Татьяна. – Ну, теперь эту десятую размажу! Пойдём прямо сейчас к нам в общежитие. Уговорю вахтершу пропустить тебя в красный уголок. Пускай она будет стоять около тебя, как швейцар, пока ты нарисуешь мне стенгазету к ноябрьским праздникам.

Болохова чмокнула меня в щеку и потащила за собой с проспекта Ленина куда-то в проулок. Петляя из улицы в улицу, мы вскоре вышли к четырёхэтажному зданию с табличкой "Общежитие №2".

Никаких других надписей и указателей на этом здании не было, как к конспирации. Татьяна скрылась за дверью, а меня оставила ждать на улице, погрозив мне пальчиком, чтобы никуда не уходил. Но тут же вернулась обратно. Очевидно, боялась потерять меня совсем из виду. Взяла меня за руку и повела к двери.

– Тут стой! – строго, приказала она, когда прошли входную дверь. – Девчонок наших не порть!

Татьяна так сказала, словно в её отсутствие мог переспать с девчонками общежития. Но в чем-то Болохова Татьяна была права. Стоило ей скрыться за дверью с табличкой "Дежурная", как из дверей комнат и кабинетов стали появляться любопытные девчонки.

Одетые в чём попало от пальто и халатов на голое тело. Просто в нижнем белье в тапочках на босую ногу. Они удивлённо разглядывали меня. Хихикали, выталкивая друг друга за дверь, в чём попало.

Стоял, словно памятник, который принесли в женское общежитие на обзор, как редкий экспонат мужчины.

Долго стоял с мраморным лицом, что одна осмелевшая девушка подошла ко мне близко, чтобы убедиться в том, что все-таки настоящий, а не искусственный из бумаги или камня. Девушка даже потрогала меня руками и ехидно ухмыльнувшись, ушла в комнату.

– Хватит разглядывать! – сказала Татьяна, выходя из дежурного кабинета. – Он вам не памятник.

– Ты оставь его нам на одну ночь. – сказала любопытная девушка. – Мы тебе из него к утру мужика сделаем.

Татьяна показала ей шиш под самый нос и потащила меня к двери с надписью: "Красный уголок". Там над огромным столом склонились несколько девчонок, одетые в чём попало и без того в одних трусиках.

Они вначале не обратили на нас внимания, продолжая увлечённо заниматься своим делом, заманчиво вертя своими полуобнажёнными задницами. Когда увидели меня с Болоховой Татьяной, то подняли такой визг, что сразу пожалел о своих мыслях, насчёт соблазнительных фигурок девчонок.

Девчонки метались по "Красному уголку" в поисках убежища от моих глаз, но в помещении не было такого места, куда девчатам можно было спрятать от меня свои прелестные фигурки, которыми продолжал любоваться.

– Стучаться надо! – сказали они, прекратив бесполезную беготню. – Когда входишь к дамам. Ты отвернись!

– Это вам ни спальня, а "Красный уголок"! – встала в мою защиту Болохова Татьяна. – Здесь одетыми надо быть. Вам привела настоящего художника, который нарисует стенгазету. Так что берите его и радуйтесь.

– Ой! Прелесть какая! – завизжали девчонки, забыв про стыд, стали меня целовать в лицо со всех сторон.

– Хватит! Хватит, вам! его не для этого привела к вам. – заревновала Татьяна. – Оставьте и мне.

Назло всем девчонкам, Болохова Татьяна, подошла ко мне и при всех поцеловала меня в губы. Девчонки посмотрели на нас серьёзно и стали надевать свою одежду, у которых одежда находилась в этом помещении.

Девчонки без верхней одежды вышли за дверь. Немного придя в себя от такой страстной обстановки, подошёл к столу, на котором лежали большие листы ватмана и разные художественные принадлежности. Стал знакомиться с содержанием текста заголовка стенгазеты и удивился тому, что там было написано.