интересное в этой ситуации то, что и водитель об этом тоже не догады-вался, что называется, «ни сном не духом». Проехав по кольцу два раза, водитель, наконец, остановился.

– И что нам теперь делать? – спросил у обескураженного водителя

Илья. Тот что-то говорил на сирийском языке, но переводчика в салоне

не было. Коллеги-журналисты сзади возмущались и сыпали ругательствами не хуже матёрых таксистов… Кто-то попытался на английском

объяснить водителю, чтобы он связался с Тариком по телефону и выяснил, куда ехать. Но с иностранными языками у рядового сирийского

солдата, пусть даже из местных спецслужб, был полнейший не андестенд.

– Вот горе-вояки! – возмущался Алексей, свободно говоривший

на английском, немецком, и даже на иврите. – Нихрена не понимают, но, блин, выпендриваются друг перед другом, как павлины. Илюха!

Попробуй объяснить ему, чтобы он Тарику позвонил.

– Уже объясняю, – поднеся свой телефон к уху и тыча пальцем другой руки то в водителя, то в телефон, оправдывался Илья. – Тарик, кол…

Понимаешь, чучело? Позвони Тарику, чудак…

– Ноу телефон, – мычал в ответ водитель.

– Поздравляю нас, парни! – радовался Илья. – У него нет номера

Тарика.

– Давайте звонить акыду, – предложил Виктор, – этот-то военный

должен хоть что-то понимать. Вообще-то он за нашу безопасность отвечает.

– Я хренею, дорогая редакция! – негодовал Клим. – Весь российский пул забыли посреди улицы в окруженном боевиками городе… Сюр

какой-то…

89

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

– А что, хорошие бабки, – веселился Алексей, – сейчас подъедет

группа товарищей в чёрных накидках, и привет… Смотрите всех нас

в одних новостях…

– И всё-таки, есть у кого-нибудь телефон полковника? – взывал

всех присутствующих к здравому смыслу Виктор.

– Да нет у нас ни у кого телефона нашего акыда, – заключил Вадим.

Он же только сегодня утром местную симку взял… И, естественно, никому свой номер не сказал, – военная тайна…

– Приплыли! – усмехнулся Илья. – Ну, что, поехали обратно в гостиницу. Других вариантов лично я не вижу. Может, до акыда дойдет, что кого-то не хватает, и он всё-таки додумается вернуться за нами…

В гостишку.

– Да, парни, поехали в гостишку, – громче всех кричал молодой

оператор. – Пусть побегает, поищет нас. А то усвистал хрен знает куда…

– Яла, яла, – показывая рукой вперед, командовал водителю Илья,

– яла в гостиницу, дорогой! Поехали домой, там разберёмся. Водитель минивэна оказался на редкость сообразительным парнем, быстро

завел двигатель и резко сорвался с места. Он еще раз проехал по кругу, видимо, для окончательной очистки совести, после чего лёг на обратный курс. Через несколько минут коллеги-репортеры расположились

в холле своей гостиницы, побросав бронежилеты и каски на свободных

диванах…

– Какого хрена вы здесь расселись? – орал вбежавший в гостиничный холл полковник. Он остановился посреди большого зала, прямо перед диванами, на которых уже дремали репортёры. Весь

красный от жары, в полной боевой амуниции, с автоматом наперевес.

При этом каска на его наголо бритой голове съехала вправо и буквально подпрыгивала от каждого произнесенного им ругательства, что придавало образу грозного полковника слишком придурковатый

вид. Обслуживающий персонал отеля и немногочисленные гости, оказавшиеся волею судеб в то утро возле рецепции, замерли на своих

местах, то ли от страха, то ли от любопытства, а может, просто

от неуёмной энергии этих странных русских. Журналисты, напротив, подчёркнуто спокойно, даже с каким-то пренебрежительным вниманием слушали громогласного офицера, который «на чём свет стоит»

продолжал выказывать своё глубочайшее недовольство сложившейся ситуацией. Полковник кричал что-то об очевидной тупости

90

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

вверенных ему людей, об их беспринципности безответственности, ведь на кону ответственейшие съёмки, которые из-за серьёзного

опоздания вот-вот сорвутся. И речь его изобиловала крепкими выра-жениями, по которым любой россиянин легко узнает закоренелого

вояку…

– Вы, товарищ полковник, сначала успокойтесь, – невозмутимо

перебил его яркую речь, Виктор. – Кто Вам дал право кричать на нас?

Акыд вдруг замолчал, на лице его читалось явное изумление, и он

как-то неловко, словно смущаясь, снял наконец свою съехавшую каску.

– Даже если так случилось, что мы оказались у вас в подчинении, –

продолжил Виктор – это не даёт вам право оскорблять людей. В конце

концом перед вами далеко не мальчики, а люди с определённым жизненным опытом, знаниями и понятиями. Есть даже те, что старше вас, товарищ полковник. Мне, например, пятьдесят четыре года, и я пол-жизни на севере отпахал, буровиком. Вот вам сколько лет?

– Это не важно, – медленно, явно смущаясь, выдавил полковник.

– В данной ситуации, товарищ полковник, всё имеет значение.

Потому что эта ситуация произошла не по нашей вине, а непосредственно из-за вашей невнимательности и спешки. Вы же бросили нас

и укатили в неизвестном направлении… И что нам оставалось делать?

– Мы приняли единственно верное решение в данной ситуации, –

вмешался Илья.

– Конечно! Связи с вами нет, – подхватил Алексей – водитель

вообще ничего не знает…

– Переводчика тоже нет, – крикнул с заднего дивана Лёня.

– Можно было позвонить, – полковник нахмурил брови.

– Куда? В колокол? – не выдержал Вадим. – С колоколами здесь

тоже проблема…

– Действительно. Вы же не оставили нам ни номер своего телефона, ни переводчика и, судя по всему, даже водителя никто не предупредил, куда ехать, – загибая пальцы перечислял Виктор. – А Тарик «втопил»

так, что наш бедолага-шофёр упустил его на первом же повороте.

– И вы, товарищ полковник, даже не задумались, что вся пресса

где-то там болтается позади на раздолбанном тарантасе, – резюмировал

Клим.

– Ладно, ладно, – оправдывался полковник, – чего набросились

на меня? Тарик сказал, что водила всё знает и догоняет нас.

91

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

– Это было сразу заметно, – ёрничал Адексей, – мы как из гостиницы

выехали, сразу вперед вырвались. Машина сопровождения едва наш пере-груженный мини-вэн догнала. Поэтому мы в гостишку вернулись…

– А если бы нас в плен взяли какие-нибудь моджахеды? – кричал

и размахивал руками молодой оператор. – А потом, перед камерами

бошки наши резали…

– Всё, хватит ерунду тут городить! – потребовал акыд. – Выводы

сделали, впредь такого не допустим. Сейчас садимся в автобус и едем

на Рамуси, надеюсь, что-то успеем поснимать. Только давайте быстрей, прошу вас…

– Так бы сразу, – шептались между собой журналисты, надевая бронежилеты и усаживаясь в микроавтобус. На этот раз полковник поехал

вместе с прессой, а его место в машине сопровождения занял молодой

оператор.

Минут через двадцать машины с российской прессой подъехали

к тому самому блокпосту, возле которого журналисты пережидали

штурм и артобстрел боевиков. Здесь всё так же кучковались сирийские военные, большинство из которых дежурили здесь накануне.

Они узнали микроавтобус с прессой и радостно приветствовали россиян. В метрах пятидесяти от бетонной постройки, в которой накануне

репортёры прятались от мин, все увидели тело бородатого мужчины, лежавшее совсем рядом от трассы. Он был в тёмной одежде, но это

не был чёрный камуфляж, в котором воевали джехадисты. Скорее, его

одеяние походило на традиционные крестьянские обноски, в которых

здесь щеголяло большинство местных мужчин. Единственное отличие

– густая борода и длинные, чёрные как смоль, волосы.

– Блин, моджахед, что ли? – громко, чтобы все слышали, озадачился Илья.

– Что там, Илюха? – оживились коллеги сзади.