— Неужели его имя не очистить? Столько лет уже прошло. Сколько лет его детям? — задумался поражённый Алексей. — Ивану двадцать три года, Милане семнадцать. Что ты теперь намерен делать? — сразу спросил отец. — Ничего, — поднялся Алексей и, поклонившись отцу, вышел из кабинета.

Ему казалось, что всё вокруг стихло, хотя вокруг имения продолжали гулять. Ноги вели мимо застывшей на месте матушки, мимо провожающего его взглядом отца. Всё, что он узнал несколько мгновений назад, старалось в голове встать на места.

Он вскоре мчался на коне прочь от дома, но мысли не унимались и вся история, которую узнал, словно мелькала перед глазами, заставляя вживаться и… тревожиться вместе…

Берёза моя, берёзонька! Берёза моя белая, Берёза моя кудрявая. Стоишь ты, берёзонька, Осередь долинушки. На тебе, берёзонька, Трава шёлковая. Близ тебя, берёзонька, Красны девушки Семик поют. Под тобою, берёзонька, Красны девушки Венок плетут. Что не белая берёзонька К земле клонится; Не шёлкова травонька Под ней расстилается; Не бумажны листочки От ветру раздуваются. Под этой берёзонькой С красной девицей Молодец разговаривает.[1]

Благоуханный весенними цветами воздух ласкал и одетый в зелень одежд лес, и разноцветные луга… В празднестве одного из важных дней года сошлась местная молодёжь на окрестном лугу, раскинувшемся рядом с прозрачной рекой.

Как весенняя природа, разоделись девицы в красочность нарядов и убрали себя цветами. Украсив одну из берёз цветными лентами, они расселись и дружно плели венки из прутьев свежей берёзы, запевая сладостные песни берёзоньке, которая, как они всей душой верили, благословит и поможет найти счастье, о котором сегодня можно гадать…

Поднялись под берёзонькой и подруги Миланы, вместе с ней перецеловались друг с дружкой через венки, и сказали:

— Здравствуй, кума. Покумимся, кума, покумимся, чтобы нам с тобой не браниться, вечно дружиться.

Покумившись, они достали каждая свой вышитый платочек и подбросили их в воздух.

— Ольга наша, кума наша, быть тебе старшей! — поклонились темноволосой своей подруге Милана и их третья подруга, тем самым выбрав среди них главную куму, поскольку именно её платочек взлетел выше остальных.

После этого подруги достали из карманов вышитых передников жёлтые яйца и обменялись ими в знак укрепления таинственной клятвы.

Алексей давно уже прибыл назад и сидел ото всех в стороне, наблюдая за гуляньями. Он неотрывно следил только за Миланой. Он теперь знал, кто она, какова у неё судьба, и даже догадывался, что может произойти. Чего он хотел, что чувствовал на самом деле, Алексей не совсем отчётливо понимал. Его необъяснимая словами тревога зацепилась за душу, терзая сердце бешеным стуком, которого ранее не слышал никогда.

Ласка глаз, счастливая улыбка, плавность движений и нежность Миланы — увлекали Алексея всё сильнее. Он уже не замечал никаких гуляний вокруг. Только Милана была здесь, и он желал сейчас остаться в этом моменте жизни навсегда. Он вспоминал, как впервые увидел её, как услышал её соловьиный голос, хотя признался сразу себе, что сравнивать даже с соловьём не стал бы, настолько серебрист и звонок был её голос, когда пела.

Алексей взволнованно заглатывал подступающую тоску и любовался, как Милана уже кружилась в хороводе девиц вокруг увитой лентами берёзки. Его душа пела вместе с их хороводной песней, прислушиваясь лишь к голосу ставшей милой девушки:

Не дождик берёзку омывает, Здесь в роще девок прибывает. Скачьте, пляшите, красны девки, А вы, холостые, поглядите. С гулянья вам девушек не взяти! А взять ли, не взять ли с доброй воли По батюшкиному повеленью, По матушкину благословению, По невестину рукоделью.*

Прекратившие вести хороводы девицы вдруг с весёлым смехом разбежались, схватив каждая свой венок, что заставило Алексея встрепенуться. Он поднялся и, взором следя за убегающей группой девушек, направился следом. Остановившись подальше у берега реки, Алексей облокотился на растущую прямо на краю воды тонкую осину. Он продолжал наблюдать за Миланой, которая вместе с подружками надела венок на голову и осторожно вошла в реку.

Девушки дружно взялись за руки и, о чём-то переговариваясь, гуляли ещё некоторое время, пока остальные зажигали в руках свечки. Пожилая дама, поддерживая свой передник, в котором лежали свечи, серьёзно оглядывала каждую из девиц и что-то им всем объясняла.

Погуляв немного по тёплому краю берега, Милана отправилась с подружками к остальным и тоже приняла свою свечку в руку. Девушки дружно опускали венки на воду, закрепляли в них зажжённые свечи и взволнованно следили каждая за своим венком, надеясь, что он будет первее всех на другом берегу…

— Ой, не выйти тебе замуж, — высказала одна из девиц в тревоге, на что темноволосая подруга Миланы гордо на неё посмотрела.

Милана обняла подругу за плечи и что-то ей успокаивающе шепнула. Они неотрывно следили за покачивающимся и остающимся стоять на месте венком, но тот, как будто натанцевавшись, всё-таки отправился в путь следом за остальными. Это успокоило темноволосую подругу, и та в лице повеселела.

Алексей прекрасно запомнил, какой венок спустила на воду Милана и, осторожно следуя вдоль берега, остановился ожидать его в той стороне, куда он уже видно направлялся.

— Кто это там стоит? — спросила подруга Милану. — Где? — взглянула та, куда подруга указала взглядом.

Три подруги, словно забыли о своих венках, устремили взгляды на стоявшего вдалеке Алексея. Его ничем не приметная одежда не подсказывала девушкам о том, кто это. Черт лица видно не было, настолько далеко он стоял, но то, что он целеустремлённо поднял примкнувший к берегу венок Миланы, заметили все.

— Ой, быть ему твоим женихом, — шепнула Милане какая-то девица, на которую она не взглянула.

Милана, не отрывая взгляда от таинственного незнакомца, прильнула к стволу берёзы, что стояла рядом… Взволнованный и полный нежных мечтаний взгляд Миланы следил за ним, как он, погладив венок, оглянулся в её сторону. Коснувшись щекой берёзы, Милана затаила дыхание. Переглянувшиеся подруги улыбнулись и потихоньку отправились следом за остальными к уже расставленным с белыми скатертями столам.

Те были полны разных пирогов, яичницы, кувшинов с вином и пивом. Рассевшись вокруг, все гуляющие парни и девицы принялись угощаться и праздновать великий день. Только Милана не отпускала от своего взора странного ей молодца.

Алексей прижал к груди венок и, отступая от берега, осторожно положил его на красочное покрывало луговых цветов. Одарив тоскою глаз застывшую у берёзы милую девушку, он поспешил скрыться в вечереющем бору, который один знал его тайну и, как верный друг, помог исчезнуть из вида.

Уже в полной темноте Алексей вернулся домой, хотя гулянье местной молодёжи ещё продолжалось в округе его имения. Остановившись на мгновение у порога, он нашёл взглядом Милану и затаил дыхание…

Она стояла возле своих подруг перед пылающим костром, а те надевали ей на голову вернувшийся венок. Девицы молчали, глаза печально смотрели на огонь, и, казалось, празднество этим было закончено… Рассевшись у костра, девушки продолжали молчать и думать каждая о своём…. мечтать…

Эти глаза из под тёмных ресниц Краше любых красавиц-девиц. Но не про них песня моя, Просто быть рядом с тобой хочу я.

И засыпает так сладко земля. А я ищу подходящие слова. Мне бы украсть тебя в майскую ночь И одеть в шелка луговых цветов.

Как бы засияла нам луна, Как бы завертелась вдруг земля. Не могу ж найти я те слова, Чтоб меня ты всё же поняла.

Серп луны мне с неба не достать. Звёзды в косы тебе не вплетать. Лишь рассказать хочу тебе о ней, О моей запутавшейся душе.

Притаившись в темноте коридора, Алексей прокрался в дальние комнаты, откуда из-под одной двери виднелся мелькающий свет. Слушая доносившиеся оттуда девичьи голоса, он облокотился на стену и замер…