– Пора наносить визиты вежливости, как ты думаешь, Скаут?

Рейнджер собирался начать с командора, но Старый Ник мимоходом заметил, что тот занят.

– Ладно, Ник, как скажешь. Если нет других противопоказаний то тогда - к Курту.

Чтобы попасть к Курту, надо было подняться из Истмуса, где всегда останавливался рейнджер, на Акрополь. Лишь неторопливые шаги рейнджера и отрывистый лай Скаута оживляли пустынные коридоры станции, редкие обитатели которой предпочитали отсиживаться по своим углам.

– Рейни, рад тебя видеть! - Курт направился было к рейнджеру с распростертыми объятиями, но вовремя вспомнил, что его собеседник предпочитает некоторую отстраненность подобной фамильярности. - Скаут, ты у нас все такой же славный!

В ответ на приветствие Скаут радостно завилял хвостом и лизнул Курта в нос.

– Тебе следовало бы заранее оповещать нас всех о своем прибытии.

Рейнджер улыбнулся:

– Знал бы я еще сам заранее о своем прибытии… Ну как, на станции по прежнему?

– А как же иначе? Хотя по поводу технических деталей тебе следует обратиться к Нику. Вот уж кто силен в новом подходе со старым уклоном. Такое узнаешь, сразу захочется оказаться отсюда подальше, - Курт улыбнулся, и игривые морщинки спрятались в седеющей бороде.

– Да ну его, он ведь у нас старый зануда.

Старый Ник решил на этот раз не обижаться и никак не комментировать сомнительный комплимент. Рейнджеру не хватало простого человеческого общения, и он прекрасно это понимал.

– Сам-то ты как? Как там твои, ммм, проекты?

– Пишу понемногу. Держи, прочтешь на досуге парочку моих последних вещей.

Рейнджер с интересом взял протянутые распечатки.

– Так, "Бессолнечные дни", "Сказка о лете", "Последняя битва титанов"… Уже предвкушаю наслаждение.

– Скажешь тоже.

– По-прежнему напрашиваешься на комплименты? - рейнджер считал литературу пройденным этапом, и сейчас он соглашался читать только произведения Курта. - Знаешь, что задело меня сильнее всего в одном из последних твоих рассказов? Как всегда название я забыл, но там говорится о возвращении с войны…

– "Круг возвращения".

– Точно. Меня особенно поразило твое описание природы: бескрайние леса, словно заснувшие исполины, которые забыли о том, что когда-то они бросили вызов небу; сонная река, неспешным шагом пробирающаяся среди равнин, и степь с неслышно шелестящим безбрежным морем травы.

– Тебе понравилось, - это был не столько вопрос, сколько утверждение.

– Да, конечно. Но…

– Ты хочешь сказать, так не бывает? - Курт взял со стола свою любимую трубку и начал неспешно посасывать ее. Ох уж этот Старый Ник! Даже закурить теперь нельзя.

– Это меня здорово встряхнуло. Не замечаешь, когда исчезает грань между тем прошлым и несбыточной мечтой.

– По-твоему, вернувшись на выжженную планету, герой вспоминает свой дом не таким как он был, а таким каким он видел его в своих снах, он пытается вернуться в волшебную страну, которой никогда и не было?

Рейнджер кивнул:

– Конечно. Если бы не бомбардировка массогенераторами, он бы вернулся к "романтике" высоких технологий, бесчисленным ульям загубленных душ; стальная мечта во всей свой красе, - в голосе рейнджера промелькнула тоска по волшебному миру бескрайних лесов и степей, миру который никогда не существовал.

Курт грустно улыбнулся. Увы! всякий мастер обречен остаться непонятым. Жаль, что теперь история стала числиться по ведомству фантастической литературы. А ведь он просто описал свою родную планету, Лагус, Федерация Футарка, каким он когда-то был. Извилистые фьорды и вгрызающееся в скалы море Курт оставил на потом. Между прочим, согласно древним хроникам, когда-то именно так выглядела Старая Земля. К сожалению, древние хроники мало кто читал, и практически никто не воспринимал их всерьез.

– Ты не веришь в мир девственной природы?

– На Элладе ее достаточно. Но человек здесь гость, которого пока терпят. На всех необжитых планетах, где я побывал, дело обстоит также. Поднимись на Скалу Ареопага, сам поймешь. Лишь в паре тысяч километров на юг воздух становится пригодным для дыхания.

На этот раз Курт вздохнул. Даже рейнджер не способен оценить то, что имеет. Красоту гор, покрытых голубой дымкой тумана, фиолетовые отблески, которые оставляет солнце, когда его холодные лучи касаются снега. Хотя… рейнджер всегда в пути, постоянно стремится в неизведанное, может, только ему дано почувствовать этот мир.

Рейнджер вовремя решил прекратить спор, главное - рассказы Курта ему нравились:

– Ладно, хватит об этом. Не думай, что я призываю тебя опуститься до повседневности.

– Я так и не думаю. Зато твои истории мне всегда интересно послушать. Глядишь, и вставлю тебя в свой роман.

– Только со Скаутом!

– Конечно, конечно, но ты рассказывай…

Посасывая трубку, Курт с упоением слушал рейнджера, мимоходом думая о своем грандиозном проекте. О "Космической Истории Человечества до начала Великих Гражданских Войн".

В краткие периоды своего пребывания на станции рейнджер развивал непомерную активность. У него всегда оказывалось множество дел, которые необходимо переделать, дел, о которых другие обитатели Афин обычно и не задумывались.

Кроме того, на станции было несколько человек, которых стоило навестить. Рейнджер был убежден, что степень их радости прямо пропорциональна сроку его отсутствия. Но разве не в этом прелесть возвращения, которое оказывается лишь незначительным эпизодом в странствии длиною в жизнь?

Командор, отечески улыбнувшись, окинул рейнджера невидящим взглядом, от которого невозможно было что-либо скрыть, и заметил, что когда-то он тоже был молодым, ему тоже не сиделось на месте и мечта манила своим блеском, полная тайного очарования.

Энджи, метеоролог, бережно взял информационный диск с титановым покрытием. На нем хранилась информация с постов автоматизированного наблюдения за атмосферой, которые рейнджер посетил во время своего последнего путешествия. Климат Эллады давно перерос из профессии Энджи в его хобби.

– Между прочим, Рейни, ты тут случайно не собираешься наведаться на север? Там тоже есть несколько постов, с которых показания не снимались уже несколько лет. Ты не представляешь, насколько все это важно.